— Она работала в импортной компании «Мицукайдо», — стал рассказывать я, — она подружилась с Карлом Кристофером, одним из владельцев фирмы «Кристофер, Краудер и Дойль», которая, помимо всего прочего, занималась снабжением рынка ножевыми изделиями.

Эвелин стала постоянно встречаться с Карлом. Когда появился новый образец ножа, она сообщила своей импортной компании, что она думает, что сможет заинтересовать новым изделием фирму «Кристофер, Краудер и Дойль».

Так оно и получилось.

Когда пришло время выбирать «Мисс Скобяные Изделия Америки» на конвенции в Новом Орлеане, которая получила большую прессу, рекламу на телевидении и которой заинтересовался даже Голливуд, Эвелин решила, что она достаточно долго работала на свою импортную компанию. Она поделилась своей идеей с Карлом Кристофером. Он порекомендовал ей сняться в купальном костюме и фотографии выслать в жюри конкурса. Он также подсказал ей, чтобы она сфотографировалась в Калифорнии и предоставила жюри свои калифорнийский адрес, чтобы не стало ясно, что он продвигает свою подружку.

Как я понял, Эвелин обратилась к своим благодарным японским друзьям в импортной компании «Мицукайдо», и те познакомили ее с Такахаши Кизаразу из фотокомпании «Хэппи Дейз».

Я только было принялся выяснять у Эвелин подробности этого события, как ворвались вы и…

— И я была чертовски права, что сделала это, — перебила меня Берта, — она была уже готова полностью обслужить тебя. Дай такой красотке возможность побыть часок наедине с таким неказистым сосунком, как ты, и тогда ты уже не будешь стоить и цента. А теперь возьмусь за дело я и…

Зазвенел телефон.

Опередив Берту, телефонную трубку схватила Эвелин.

— Алло, — сказала она, — в настоящий момент у меня гости… — в ее голосе неожиданно послышалась нотка воодушевления. — О, да, инспектор Хобарт, для меня будет только удовольствие увидеть вас. У меня сейчас гости, но я думаю, что они уже собираются уходить. Почему бы вам не подняться ко мне? С вами кто-то еще есть? Ну что ж, это просто прекрасно… Нет, нет, совсем нет. Я буду рада видеть вас, поднимайтесь ко мне.

Насмешливо улыбаясь, она продолжала стоять у телефонного аппарата. Я счел, что Берта сама может позаботиться о собственной персоне. Что же касается моей персоны, то я знал, что мне следует действовать без промедления. Я метнулся к двери, выскочил в коридор, забежал в ту свободную комнату, в которой оставил чемоданы, и стал ждать.

Мне ничего не оставалось делать, как сидеть и выжидать. В наступившей тишине я слышал, как колотилось мое сердце. Наконец я услыхал, как щелкнули дверцы лифта, и затем раздался шум чьих-то шагов в коридоре.

Дождавшись минуты, когда в коридоре все стихло, я схватил оба чемодана, подбежал к двери с надписью «Лестница», спустился на три этажа ниже и, выйдя опять в коридор, вызвал лифт. Покинув лифт в холле отеля, я с чемоданами в руках и униформе коридорного направился к выходу.

Дежурный портье, хлопнув ладонью по звонку на своем столе, крикнул:

— Эй, у выхода! — и затем добавил:

— Коридорный! Эй, коридорный… я к тебе обращаюсь!

Я поставил чемоданы на пол.

— Проводи мистера Джексона в номер восемьсот тринадцать, — приказал он мне, — если ты…

Я бросил взгляд на мужчину, которого назвали мистером Джексоном. Это был не кто иной, как мой старый друг, Джаспер Диггс Кэлун. Он не узнал меня в униформе коридорного.

— Я выношу чемоданы для нашего гостя, — объяснил я, — который ждет меня на улице в такси.

— О, ладно, — сказал дежурный портье, махнув рукой. Повернувшись к Кэлуну, он предложил: — Мистер Джексон, подождите минутку. Вызову другого коридорного.

Дежурный хлопнул ладонью по звонку и крикнул:

— Коридорный, к выходу!

Я схватил оба чемодана и поспешил выйти на улицу. К счастью, перед входом в отель дежурило такси. Я передал чемоданы таксисту. Он погрузил чемоданы в багажник и встал около машины, поджидая владельца чемоданов.

Я вскочил в такси и объяснил водителю:

— Я должен отвезти эти чемоданы в одну квартиру, недалеко отсюда.

Мы отъехали от отеля, поехали вдоль улицы и вскоре завернули за угол. На нашем пути не оказалось ни красного света светофора, ни полицейских машин с сиреной, ни предупреждающих свистков блюстителей порядка, регулировавших уличное движение, абсолютно ничего.

Я вздохнул с облегчением.

Я попросил таксиста подождать меня у входа в многоквартирный дом. Чемоданы я отнес в квартиру Бернис и Эрнестин, попросив их, по возможности, напрочь вычеркнуть из своей памяти все, что случилось со мной в этот день в их присутствии.

Переодевшись в ванной, я отдал униформу коридорного Бернис, спустился к такси и попросил отвезти меня к месту, которое находилось в пяти кварталах от отеля «Океанский пляж».

Я прошел к отелю по переулку, нашел пожарную лестницу, подпрыгнув, ухватился за оставленную мною веревку, потянул вниз лестницу, насколько это было возможно, ухватился за железные перила и взобрался на нижнюю ступеньку. Отвязав веревку, я обмотал ею свое тело и полез вверх.

Добравшись до нужного мне этажа, я через окно влез в коридор и пошел к комнате, которую сняла Хейзл.

Не успел я вставить ключ в замок, как услыхал требовательный звонок телефона, раздавшийся внутри комнаты.

На это я никак не рассчитывал. Если бы я ответил на звонок и полицейские услыхали бы мужской голос, то они бы поняли, что случилось на самом деле. Если бы никто не ответил на звонок, то они бы задумались, куда же, черт побери, подевалась Хейзл и, вполне вероятно, пришли бы к однозначному выводу.

Я поспешил по коридору и осторожно постучал в дверь моей комнаты.

Дверь мне открыла Хейзл, стоявшая передо мною в одних трусиках и бюстгальтере. Она хотела что-то сказать, но тут же спохватилась. Я вытащил ее в коридор и сунул ей в руку ключ от ее номера.

— Быстро отправляйтесь в свою комнату, — приказал я шепотом, — там у вас звонит телефон. Вероятно, вас проверяют. Скажите, что вы были в ванной.

— Но я же почти голая, — возразила она, — я сбросила с себя всю одежду…

— Немедленно вперед! — распорядился я и слегка шлепнул ее пониже спины. Затем я открыл дверь в мою комнату, на цыпочках прошел внутрь, несколько раз громко прокашлялся и потом сонно зевнул.

Я прошел в ванную, смыл грязь, оставшуюся на моих руках от железной пожарной лестницы, и только было вернулся в комнату, как входная дверь тихонько открылась и передо мной предстала Хейзл.

Я недовольно нахмурился. Вместо объяснения она жестом показала на свои трусики, подошла к стенному шкафу, сняла с вешалки свою одежду и, повернувшись ко мне, посмотрела на меня в упор, словно решая, что ей делать дальше. В ее взгляде нетрудно было заметить вспыхнувший огонек страсти.

Неожиданно тишину в комнате нарушил телефонный звонок.

Я дал ему позвонить раз пять, затем подошел к аппарату, поднял телефонную трубку и сонным голосом спросил:

— Алло?

— Привет, Лэм. Догадываюсь, что разбудил тебя, — прозвучал в трубке голос инспектора Хобарта.

— Предполагаю, — сердитым тоном ответил я, — что вы хотите услышать от меня какие-то новые идеи.

— Я подумал, — сказал инспектор Хобарт, — что тебе будет интересно узнать, что там, в Лос-Анджелесе, владелец ресторана «Обед до отвала» Дувр К.Инман только что признался во всем сержанту Фрэнку Селлерсу, сообщив, что он вместе с Хербертом Бэксли ограбил тот бронированный пикап.

Оба водителя пикапа были заарканены парочкой красоток, которые забрались в кабину к водителям. Инман поручил красоткам выудить ключи из карманов водителя и охранника. Мне нет нужды рассказывать тебе, как они сумели это сделать, но в итоге Инман получил отпечатки ключей на воске и по заказу сделал себе дубликаты ключей. Когда пикап остановился у ресторана — водители захотели выпить кофе — Бэксли сделал вид, что меняет колесо у своей машины. Он запарковал свою машину вплотную за бронированным пикапом. Он знал, что в соответствии с распоряжением Стэндли Даунера в один из банков пикапом перевозились сто тысяч долларов в тысячных купюрах. Даунер хотел получить свои деньги наличными, поскольку он планировал сбежать с Эвелин Эллис. Бэксли получил наводку обо всем этом от друга Эвелин.

Теперь Фрэнк Селлерс чувствует себя на седьмом небе. Он даже к тебе стал относиться по-дружески. Ему удалось вернуть все похищенные деньги, за исключением только шести тысяч долларов. Он реабилитировал свое доброе имя, успешно завершил расследование дела о грабеже бронированного пикапа и в результате попросил меня передать тебе, что всегда был твоим другом. Хотя иногда его и раздражали твои самоуверенные манеры, но он считает, говоря его словами, что ты «этакий маленький негодник».

Итак, Лэм, — продолжал Хобарт, — твой карантин закончен. Ты можешь делать все, что пожелает твоя чертова душа. Между прочим, как тебе, вероятно, известно, твоя маленькая подружка, Хейзл, также проживает в твоем отеле, но под именем Хейзл Бикли. Она — в комнате четыреста семнадцать, на одном этаже с тобой. Ты, возможно, захочешь позвонить ей.

— Она здесь?

— Совершенно верно.

— Это вы поселили ее в этот отель?

— Она сама поселилась, — уточнил инспектор Хобарт, — я подстроил ловушку. Наживкой послужил ты. Ее адвокат без конца названивал нам, настаивая на твоем освобождении. Мы сообщили ему точное время, когда тебя повезут из управления полиции в отель. Это было сделано для того, чтобы ее адвокат сообщил ей об этом и чтобы она последовала за полицейской машиной, которая везла тебя. Детектив, отвозивший тебя в отель, конечно, сознательно притворился беспечным водителем, неспособным обнаружить за собой «хвост». Бог ты мой! До чего же вы, любители, низкого мнения о нас, полицейских!

— Одну минутку, — остановил я его, — если Фрэнк Селлерс сумел вернуть все деньги, похищенные из бронированного пикапа, то тогда что за чертовщина случилась с теми пятьюдесятью тысячами, которые были в моих руках?