Немало обсуждался вопрос о том, в какой именно момент впервые проявились симптомы отравления. Защита высказала предположение, что Филипп Бойс мог принять мышьяк в какой-либо момент между уходом из квартиры Харриет Вэйн и тем моментом, когда он сел в такси на Гилфорд-стрит. Они цитировали книги, в которых говорится, что во многих случаях симптомы отравления начинают проявляться очень быстро после принятия мышьяка. Насколько я помню, самым коротким сроком, упоминавшимся здесь, была четверть часа в том случае, если мышьяк был принят в жидком виде. Подсудимая показала (но это не подтверждается больше никакими свидетелями), что Филипп Бойс ушел от нее в 10 часов. Спустя десять минут он был на Гилфорд-стрит. В тот момент он уже выглядел очень скверно. В это позднее время поездка до Уоберн-сквер не могла занять много времени, а к моменту приезда туда Бойс уже испытывал острую боль и едва мог стоять на ногах. Однако Гилфорд-стрит находится совсем недалеко от Даути-стрит — всего в трех минутах ходьбы — и здесь перед нами встает вопрос: если показания подсудимой правдивы, то что он делал в течение этих десяти минут? Мог ли он найти какое-то укромное местечко и принять дозу мышьяка, которую в этом случае он должен был захватить с собой, не питая особых надежд на благосклонность подсудимой? И я хочу напомнить вам, что защита не представила нам никаких фактов, которые показали бы, что Филипп Бойс когда-либо покупал мышьяк или имел к нему доступ. Это не значит, что он не мог его приобрести: покупки, сделанные Харриет Вэйн, показали, что закон о продаже ядовитых веществ не всегда действует настолько эффективно, как того хотелось бы. Однако факт остается фактом: защита не смогла доказать, что у пострадавшего в какой-либо момент был мышьяк. И, поскольку уж мы заговорили об этом, любопытно отметить, что эксперты не обнаружили никаких следов угля или индиго, которыми всегда подкрашивают поступающий в продажу мышьяк. Был ли он приобретен подсудимой или самим погибшим, следы красящих веществ должны были остаться. Но вы можете справедливо посчитать, что все эти следы были выведены из организма при рвоте и диарее.

Что касается предположения относительно самоубийства, то советую вам задать себе вопрос: на что были потрачены упомянутые десять минут? Принял ли в это время Бойс смертельную дозу мышьяка или, что тоже вполне возможно, почувствовал себя нехорошо и присел где-нибудь, чтобы прийти в себя. А, возможно, он просто бесцельно бродил по улицам, как это иногда делаем все мы, когда испытываем потрясение или горе. Кроме того, вы не должны отбрасывать возможности, что подсудимая могла ошибиться или не сказать правды о том, когда именно Бойс ушел от нее.

Вы также слышали заявление подсудимой о том, что, уходя, Бойс пожаловался на плохое самочувствие. Если вы считаете, что это имеет какое-то отношение к мышьяку, то это, конечно, отметает предположение о том, что он принял яд после ухода из ее квартиры.

Кроме того, детальный анализ показывает, что вопрос о начале проявления симптомов остается очень туманным. Вы выслушали мнения нескольких врачей, они рассказывали вам о своем собственном опыте и о случаях, описанных в специальной литературе, и вы могли заметить, что ясности в вопросе о проявлении симптомов отравления нет. Иногда они появляются спустя четверть часа или полчаса, иногда — спустя два часа, а в одном случае, как мне кажется, после приема яда прошло целых семь часов.

В этот момент со своего места почтительно поднялся прокурор и сказал:

— Я полагаю, что в том случае яд был принят на голодный желудок, ваша честь.

— Спасибо. Я очень благодарен вам за это напоминание. В том случае яд был принят на голодный желудок. Я упомянул эти свидетельства только для того, чтобы показать вам, что мы имеем дело с очень неопределенным явлением. Именно поэтому я постарался напомнить вам обо всех тех моментах, когда 20 июня Филипп Бойс принимал пищу — всегда остается вероятность того, что вам придется принять их во внимание.

— Зверюга, но в справедливости ему не откажешь! — прошептал лорд Питер Вимси.

— Я сознательно пока не упоминал еще об одном факте, который обнаружился во время медицинской экспертизы, а именно — о наличии мышьяка в волосах. У погибшего были вьющиеся довольно длинные волосы: передние пряди в распрямленном виде достигали шести-семи дюймов. Итак, в этих волосах мышьяк был обнаружен в той части, которая находится ближе к голове. Сэр Джеймс Люббок говорит, что его количество превышает то, которое можно было бы объяснить естественными факторами. Иногда у совершенно нормальных людей в коже и волосах обнаруживаются слабые следы мышьяка — но не в таком количестве, какое было найдено здесь. Таково мнение сэра Джеймса.

Вы слышали — и дававшие здесь показания медики в этом единодушны — что, если человек принял мышьяк, то некоторое его количество обязательно отложится в коже и корнях волос, а по мере роста волос след мышьяка будет продвигаться. Таким образом, по распределению мышьяка по всей длине волоса можно приблизительно установить, в течение какого времени яд поступал в организм. По этому вопросу было сказано немало, но, на мой взгляд, практически всеми было признано, что в случае приема дозы мышьяка, можно ожидать появления его следов в волосах около кожи головы спустя приблизительно десять недель. За год волосы отрастают примерно на шесть дюймов, и следы мышьяка «отрастают» вместе с ними, пока не будут сострижены. Я уверен, что сидящие в жюри присяжных дамы очень хорошо меня поймут, потому что, насколько я понимаю, то же самое происходит в случае того, что называют «перманентом» или «химической завивкой». Завивку делают на определенной части волос, а потом они отрастают, и волосы около головы оказываются прямыми, так что их приходится снова завивать. По положению завитков можно определить, как давно проводилась завивка. Аналогичный пример можно привести с поврежденным ногтем: отметина будет постепенно передвигаться, пока не окажется на таком месте, где ее можно будет срезать ножницами.

Итак, было сказано, что присутствие мышьяка у корней волос Филиппа Бойса свидетельствует о том, что он должен был принять этот яд по крайней мере за три месяца до смерти. Вы сами должны решить, какое этому следует придать значение в свете покупок, которые подсудимая сделала в апреле и мае и приступов болезни покойного в марте, апреле и мае. Ссора с подсудимой произошла в феврале. Бойс заболел в марте и умер в июне. Между ссорой и смертью прошло пять месяцев, а между первым заболеванием и смертью — четыре. Вы можете счесть, что эти даты имеют некоторое значение.

Теперь мы переходим к следствию. Когда возникли подозрения, следователи проверили поведение Харриет Вэйн и затем пришли к ней на квартиру, чтобы взять у нее показания. Когда подсудимой сообщили, что Бойс умер от отравления мышьяком, она с видимым удивлением переспросила: «Мышьяком? Как странно! — после чего рассмеялась и добавила: — Да ведь я пишу книгу, интрига которой построена на отравлении мышьяком!». Ей были заданы вопросы относительно покупки мышьяка и других ядов, и она с готовностью призналась в этом перед судом. На вопрос о том, что она сделала с ядами, она ответила, что сожгла их, потому что держать их в доме опасно. При обыске квартиры никаких ядов обнаружено не было, не считая медикаментов типа аспирина и других обычных лекарств. Она решительно отрицает, что давала Филиппу Бойсу мышьяк или какой-либо другой яд. На вопрос о том, не мог ли мышьяк оказаться в кофе случайно, она ответила, что это абсолютно исключено, поскольку все яды были уничтожены к концу мая.

Тут вмешался сэр Импи Биггс, который нижайше попросил его честь напомнить присяжным о показаниях, данных мистером Чэллонером.

— Конечно, сэр Импи. Премного вам обязан. Как вы помните, мистер Чэллонер — литературный агент Харриет Вэйн. Он предстал перед вами, чтобы заявить, что еще в декабре обсуждал с подсудимой сюжет ее будущей книги, и она сказала ему, что темой будут яды, скорее всего мышьяк. Так что вы можете счесть доводом в пользу подсудимой тот факт, что изучение способов покупки и введения мышьяка было задумано ею за некоторое время до ссоры с Филиппом Бойсом. Она явно уделила этим вопросам самое пристальное внимание, поскольку на ее полках оказалось немало книг по судебной медицине и токсикологии, а также отчеты о нескольких знаменитых судебных расследованиях, связанных с отравлениями, включая дело Маделайн Смит. Дело Седдона и дело Армстронга, в каждом из которых отравление было совершено с помощью мышьяка.

Ну, на мой взгляд, суть дела вам изложена. Эта женщина обвиняется в отравлении мышьяком своего бывшего любовника. Нет сомнения в том, что он принял мышьяк, и если вы убеждены в том, что она дала ему яд с целью причинения ущерба его здоровью или убийства, в результате чего он умер, тогда вам следует вынести вердикт о том, что она виновна в убийстве.

Сэр Импи Биггс в своей убедительной и красноречивой речи убеждал вас в том, что у нее не было веских оснований для такого убийства, но я обязан напомнить вам, что убийства очень часто совершаются по самым незначительным мотивам (если, конечно, вообще можно допустить, что мотивы убийства могут быть значительными). Особенно в тех случаях, когда речь идет о муже и жене, или людях, которые жили вместе как муж и жена, между ними могут оставаться сильные чувства, которые часто приводят к применению насилия людьми с недостаточно прочными моральными устоями или неуравновешенной психикой.

Подсудимая имела орудие убийства (мышьяк), располагала соответствующими знаниями и у нее была возможность дать жертве яд. Защита говорит, что этого недостаточно. Она утверждает, что обвинению следовало пойти дальше и доказать, что яд не мог быть принят каким-либо иным способом — случайно или с целью самоубийства. Об этом судить вам. Если вы сочтете, что есть убедительное основание сомневаться в том, что подсудимая намеренно дала Филиппу Бойсу этот яд, то вам следует вынести вердикт о ее невиновности в убийстве. Вы не должны решать, как именно был дан яд в том случае, если его дала не она. Рассмотрите обстоятельства дела в целом и сообщите, к какому вы пришли решению.