— Но почему?

— Видите ли, Вальдес, у людей творческих все не так, как у нас с вами... Давно замечено: счастливый человек не может сочинять стихи и музыку, писать картины и пьесы... У счастья нет полутонов и переливов. И только горе способно придать творению глубину, страсть и силу... Если это так, то Москат Муллинс — самый несчастный человек на свете.

* * *

Я проспал у Вальдеса до полудня. Отлежался, побрился... И пошел к себе.

По дороге я думал о том, что наступило воскресенье, и срок, назначенный Гугенхеймером, приблизился вплотную.

Дома я переоделся. Раздался стук в дверь.

Словно подслушав мои мысли, на пороге стояла Глория ван Равен. Она была в белом пляжном костюмчике, который не скрывал, а выставлял напоказ все, что было у актрисы. За душой, разумеется.

Глория «надела» также виноватые глаза.

— Извините меня, Дэнни, я погорячилась в прошлый раз, — сказала она своим низким хриплым голосом. — Во всем виноват мой темперамент.

— Я не сержусь на женщин, — ответил я. — В перемене их настроений есть такая прелесть...

— Дэнни, вы не забыли, что сегодня воскресенье? Во вторник мне нужно быть на студии. Иначе...

Глория показала, что умеет играть драматическую роль. Это была сцена под названием «Отчаяние». Сидя у меня на диванчике, голливудская кинозвезда изображала жертву обстоятельств.

— Почему этот Хардинг никак не найдет убийцу? — Глория топнула ножкой в красивой пляжной обуви.

— Хардинг уже многое сделал, — вступился я.

— А вы? Что сделали вы, Дэнни, чтобы мы побыстрее улетели в Лос-Анджелес?

Она встала и пошла на меня. Под натиском крепкого бюста я ретировался в противоположный от дивана угол. Но Глория меня и там достала. Я мог сравнить себя с красной шапочкой, настигнутой волком.

— Я сделал... сделал, Глория!

— Что же?

— Вы обратили внимание на судно в гавани, декорированное под старинную испанскую галеру?

— Да, видела. Ну и что?

— Я договорился с владельцем судна Вальдесом, что сегодня он устроит на своей «галере» вечеринку. От имени Вальдеса я приглашаю вас, Глория.

— Кто там будет еще? — она поправила прическу и придвинулась ко мне так, что я почувствовал, как горячо ее бедро.

— Там? Все, кто был на яхте Вулриха. Я хочу поручить вам, Глория, деликатную миссию: пригласите на вечеринку Эдди, Грега Бейли и Моската Муллинса.

— Вы что-то затеяли, проказник!

— Не я, а Хардинг. Мне показалось, он знает, кто убийца, и на вечеринке откроет эту тайну.

Глаза Глории загорелись. Ее пылающие бедра едва не взяли меня в плен.

— Вы что-то скрываете, Дэнни! Расскажите! Я сгораю от любопытства. Кто убийца?

— Сейчас не время... Да я и не обладаю всей информацией. Это все Хардинг...

— Не хотите? А если я пообещаю вам...

Глория откинула шею, задышала глубоко и сильно, ее грудь начала вздыматься — безотказный, отработанный прием, и я это знал, но все равно не мог оторвать глаз от этого зрелища.

— Если вы, Дэнни, изобличите убийцу, я найду способ отблагодарить вас.

Актриса внезапно и резко повернулась и пошла к двери.

Перед моими глазами еще стояли два розовых холма, прикрытые полупрозрачной тканью.

В дверях Глория обернулась:

— Вы слышали: я плачу за поиск убийцы щедро. За успешный поиск!

В окошко я видел, как Глория, выйдя от меня, встретилась с Грегом Бейли. Я посмотрел на финансиста внимательно. У него был такой вид, будто он пролежал сутки под диваном.

Я был уверен, что Глория хорошо справится со своей миссией, и пошел к Эйприл.

Дернул за ручку двери — открыто. Не стал стучать, а зашел запросто, как заходят в гости к приятелю.

Эйприл только что приняла душ. Я залюбовался ее золотистой кожей с бронзовым отливом. Блондинка легкими движениями вытирала волосы. Она не ждала меня, это очевидно, поэтому на Эйприл было только полотенце, едва прикрывавшее бедра.

Девушка преодолела желание ойкнуть. Стянула полотенце и прикрыла грудь. В итоге оголились бедра. Эти современные полотенца так устроены, что если закрываешь одно, то открываешь другое.

— Я была в ванной комнате, — Эйприл все еще воевала с полотенцем.

— И прекрасно. Я тоже туда хожу время от времени, — заметил я.

— Вот и идите! Идите, мистер Бойд, за дверь. А я оденусь.

— Крошка! Зачем стесняться старого Дэнни? Вы для меня всего лишь большая девочка в маленьком полотенце.

Эйприл открыла рот:

— Девочка?

— Да. После того, как Глория посетила меня и пообещала за поимку убийцы свою ... щедрость, я переменился.

— Предпочли количество, да? — ядовито спросила Эйприл и показала руками, как выглядят бедра и бюст Глории.

Роковое полотенце в итоге упало на пол. То, что открылось мне во всем своем великолепии, было достойно кисти Боттичелли.

Эйприл метнулась в спальню. Спина и то, что расположено ниже, восхитило меня необыкновенно.

— О!.. У вас ямочки... на самом интересном месте! Вышла Эйприл одетой: белый лиф и безумно узкие и короткие шорты.

— Вы не ушли? — сказала она ледяным тоном.

— Я думал, вам интересно узнать, как этой ночью меня убивали.

— Но не убили, я вижу, — она старалась казаться спокойной, хотя на лице выступили красные пятна.

— Эйприл, смените гнев на милость. Сегодня вечером у нас вечеринка на «испанской галере». Я приглашаю вас.

Эйприл была безучастна.

— Девочка, вы очень мне нужны. Я рассчитываю на вас. Мы должны поймать убийцу. И мы поймаем его!

— Предлагаете мне очередной эксперимент? Вы?! После того, что было в этой самой комнате? После истории с Бейли?! Какая наглость!

— Это моя последняя идея, дорогая. Последняя идея и последняя надежда. Вспомните, вы обещали помогать мне.

— Опрометчивый шаг.

— Поймите: все, что от вас потребуется, — это надеть парик и бикини. Бикини Элен Фицрой.

Эйприл навострила ушки, но все еще дулась.

— Вы заманиваете меня в ловушку. А сами будете лежать под диваном и продавать билеты, когда на мне захочет покувыркаться какой-нибудь противный тип.

— Ну что ж, — притворно вздохнул я, — придется пригласить другую девушку. В конце концов, парик и бикини может надеть любая.

Эйприл занервничала: мой капкан сработал.

Когда я решительным шагом направился к двери, она подбежала и перекрыла путь.

— Нет, вы не уйдете, не объяснив мне, что это за фокусы с переодеванием! — воскликнула Эйприл.

— Кому-то надо сыграть роль Элен Фицрой. Я думаю, Глория справится с такой ролью блестяще.

— Вы будете просить Глорию?

— Она обещала мне все, что я захочу, потому что мечтает провести завтрашний день в самолете.

— Глория все испортит. Она привыкла играть — даже тогда, когда требуется обычное присутствие, — резонно заметила Эйприл. — Глория будет пережимать, я знаю. И если вы, Дэнни, считаете, что это ваша последняя надежда, я переменю свое мнение. Я согласна еще раз сыграть роль убитой, потому что... Потому что убийца должен быть пойман!

— Отлично! Вы сказали красивую речь, Эйприл. Я еще проинструктирую вас. А пока позвольте позвонить Вальдесу и сообщить ему о вечеринке, которую он устраивает. Счастливчик, он еще не подозревает, какие события развернутся на его «галере»!

Глава 11

Это был восхитительный вечер. Он успокоил волны, накрыл Бахиа-Мар звездным пологом и зажег луну, разукрасил яхты цветными китайскими фонариками.

«Испанская галера» принимала гостей. Мы с Вальдесом стояли на палубе. Вальдес волновался и говорил мне:

— Сколько знаменитостей! Мой любимый Москат Муллинс! Глория ван Равен! Я не мог представить, что ко мне попадет хотя бы одна золотая рыбка, а тут — целых две! Спасибо, мистер Бойд!

— Благодарить нужно вас, Вальдес. Ваши коктейли произвели впечатление.

Через какое-то время Вальдес позвал меня к телефону, и я прошел на камбуз. Звонил Хардинг.

— Вы проявили инициативу, Бойд? — недовольным тоном проворчал он в трубку. — Что за вечеринка и почему я узнаю о ней последним?

— Во-первых, не последним — о нашем уик-энде не знает Барон. Во-вторых, я только что собирался позвонить вам.

— Что вы затеяли?

— Решил немного развеяться и развлечь других. В двух словах: пьем коктейли.

— А не появится ли после ваших развлечений новый труп?

— Я думаю, появится кое-что другое...

— Не говорите загадками, — рассердился Хардинг. — Вы болтун, Бойд. Я поверил вам вчера и распорядился выслать патруль за Бароном и его свитой...

— Вы упрятали Барона за решетку? — перебил я Хардинга.

— Все трое — Барон, Туша и Лапчатый — поклялись, что не прикасались к вам даже пальцем!

— Вот как?!

— Они вас даже не встречали. Представляете? А у вас, Бойд, нет свидетелей!

— А как же Москат Муллинс? Он видел меня в доме Барона.

— Я говорил с ним, — вздохнул Хардинг. — Муллинс ничего не помнит. Точнее, помнит, что искал выпивку, но вас он не видел.

— Туша и Лапчатый гуляют по Бахиа-Мар? — спросил я с беспокойством.

— Нет, я выполнил свое обещание и посадил их. Но не за покушение на вашу жизнь, а за мелкое хулиганство — совсем по другому поводу... А вот Барон оказался чист, как стеклышко.

— За ним ничего не числится?

— Я же сказал: чист. И в тюряге еще ни разу не сидел. Мы держали Барона целый день, но ничего не смогли откопать. Пришлось выпустить.

Я попрощался с лейтенантом и пожелал ему успехов в работе.

Итак, Туша и Лапчатый за решеткой, Барон на свободе.

Я пошел в каюту капитана.

Скрещенные мечи зловеще поблескивали.

Глория была в сером платье. Точнее, в платье цвета стали — цвет, который выгодно подчеркивал ее красоту. Но в красоте этой было нечто вульгарное, двусмысленное.