– Надеюсь, ты не пассивный гомик?

– От такого рода оскорблений лезут в бутылку лишь те, кто это скрывает. Вот почему я и заинтересовался Уошберном.

Каддлс запустила пальцы под эластичный поясок плавок и скатала их вниз, превратив в тонкий шелковистый жгут на бедрах, обнажив треугольник густых черных волос меж ног.

– Эти три мужика, что были на обеде, отдали бы правую руку за такую возможность, – пробормотала она.

– А Торман и обе ноги, – поддержал я ее.

– Так тебя в самом деле это не интересует, Дэнни?

Не успел я открыть рот, как понял, что присутствие моего вздыбившегося мужского достоинства сделает меня лжецом.

– Интересует, – признался я. – Беспокоит лишь то, что я теперь в другой роли. Прошлой ночью я был с Дженни. И мне совершенно не хочется снова орать «Насилуют!».

Она рассмеялась:

– Не будь таким шовинистом, Дэнни. Мы, либертариане, стоим за равные права для обоих полов. Почему соблазнителями должны быть только мужчины?

– Рад, что вы это уточнили, профессор. Если же мы обратимся к Крафт-Эббингу…

– О’кей, – сдалась она. – Давай разберемся.

Каддлс вернула бикини на место, и поясок, щелкнув, лег на изящную округлость ее живота. Одним глотком покончив с бокалом, я поставил его на пол и встал.

– Два вопроса, Ширли. Первый: тебе захотелось просто подурачиться?

Она коротко мотнула головой.

– Второй: ты хочешь трахаться?

– О да! – завелась она. – Это уж точно – хочу трахаться!

– Вот теперь ты заговорила моим языком!

Подойдя к ней, я одной рукой обвил ее за талию, а другой подхватил сгиб коленей и поднял на руки.

– О боже! – воскликнула она. – Ты хочешь отнести меня в свой скворечник?

Я дотащил Каддлс до спальни и кинул на кровать. Ее пару раз подкинуло, потому что Бойд ненавидит жесткие матрасы. Затем одним движением сбросил с себя одежду, а она успела стянуть с себя трусики. Наконец, сел рядом с ней. Протянув руку, она убедилась в неподдельности моей эрекции и, нежно поласкав пальчиками, царапнула ногтем большого пальца головку. Я положил руку на бедро, которое было ближе ко мне, и медленно провел руку повыше, пока она не угнездилась меж влажных половых губ. Каддлс развела ноги и удовлетворенно вздохнула:

– До чего прекрасно! Давай не будем спешить.

– Согласен, – торжественно пообещал я.

Она снова засмеялась и с силой сжала мой скипетр.

– У меня к тебе только одна просьба. Я позволила тебе два вопроса, так что у меня есть право на одну просьбу, не так ли?

– Конечно.

– Никаких указаний, ладно? То есть никаких инструкций типа «А теперь двигайся» или «Сделай вот это» или «Разведи ноги пошире». Чтобы этих глупостей не было, о’кей?

– О’кей, – повторил я и, наклонившись, сжал губами ее левый сосок.

Мы чертовски много занимались прелюдией, играми по ходу дела и по окончании. Ради оригинальности мы предпочли миссионерскую позицию. Каддлс достигла оргазма секунд за пять до меня, и ее стон дал мне понять, как она довольна. Я мог бы присоединиться к ней, но у меня не хватило дыхания. Затем мы лежали ничком бок о бок, наслаждаясь прохладой воздуха, и пот медленно остывал на наших разгоряченных телах. Протянув руку, Каддлс коснулась моего опавшего достоинства.

– Бедный малыш. До чего он утомился!

– Скажи мне вот что, – обратился я к ней. – Кто, черт возьми, давал тебе все эти указания, которых ты не хочешь слышать? Все эти «делай так, а не этак» и тому подобную ахинею…

– Некоторым лесбиянкам свойственна властность, – пояснила она. – Нина – одна из них. Они ведут себя так, словно зачитывают параграфы учебника, и это буквально сводит с ума.

– Могу поверить.

– Сколько времени?

Присев, я подтянул часы, лежавшие на прикроватном столике.

– Четверть первого.

– Пожалуй, надо возвращаться. Ты не против, если я пойду в душ первой?

– Я присоединюсь.

– Хорошо бы, но так мы никогда его не покинем, а мне все же нужно вернуться.

Она соскочила с кровати и направилась в ванную. Я прошел в гостиную и снова налил себе выпить. Если мне не изменяет память, то за ночь это была лишь вторая порция, которую я собрался выпить.

– Я готова, – донесся голос Каддлс через три минуты.

Я оставил бокал на столике в спальне и нырнул под душ. Когда же вернулся, Каддлс была уже одета, а бокал пуст.

– Это было очень мило с твоей стороны, Дэнни, оставить мне выпить, – удовлетворенно пропела она. – Ценю.

Если и надо было что-то ответить, я не нашелся, просто стал одеваться. Спустившись, мы сели в машину и направились в коттедж на Парадайз-Бич. В пути ее левая рука дружелюбно покоилась на моем бедре. Мы молчали. А когда подъезжали к коттеджу, она быстро клюнула меня поцелуем в щеку.

– Хочу, чтобы ты зашел со мной, Дэнни. Если они разобрались между собой, все будет о’кей. Если же нет, Нине моча ударит в голову, а я не хочу безобразных сцен. О’кей?

– О’кей, – согласился я.

Каддлс открыла входную дверь своим ключом, и мы прошли в гостиную, где горел свет. Перед нами предстало, с моей точки зрения, достаточно странное зрелище. Обе девицы, прильнув друг к другу, лежали на диване. На Дженни было прозрачное бикини Нины, а на той – лишь черные сапоги до бедер и больше ничего. Я осмотрелся, но хлыста так нигде и не увидел.

– Ты должна была предупредить, что притащишь с собой Бойда, – заявила Нина, самодовольно оглядывая голые груди. – Я хоть что-нибудь накинула бы.

– Хорошо провели время? – выделяя каждое слово, проворковала Каддлс.

– Она просто с ума сходила, – сообщила Нина. – Но думаю, что в ней бушевал не столько секс, сколько алкоголь. – Она ввела руку меж бедер Дженни и пощекотала ее. – Тебе было хорошо, Дженни?

– Просто великолепно, – отозвалась та. – Даже лучше, чем с Дэнни.

– А как ты нашла Дэнни? – мило улыбнулась Нина, обращаясь к Каддлс. – С ним лучше, чем даже со мной?

– Почему бы тебе не пойти и не одеться? – усталым голосом предложила Каддлс.

– Уверена, тебе не из-за чего волноваться. Дэнни, должно быть, снова высосан до последней капли, – ответила Нина.

Она поднялась с дивана и во весь рост предстала передо мной. Груди у нее были полные, но упругие, с воинственно торчащими розовыми сосками. Ягодицы обладали классическими округлыми формами, а бедра были стройными, хотя и несколько тяжеловесными. Но особое внимание привлекали рыжеватые завитки на лобке.

– Ну вот видишь, – секунд через десять проговорила она. – А ведь я ничего с тобой не сделала, верно, Дэнни?

– Я бы не сказал…

– Вот оно, мужское непостоянство! – воскликнула она. – Хочешь трахнуться? Если Каддлс устала, она может пойти в постельку, а Дженни будет не против поваляться на диване. Или ты предпочитаешь любовь втроем?

– Кончай трепаться, – коротко отрезала Каддлс. – Спасибо за вечер, Дэнни. Он действительно внес приятное разнообразие.

– Было лучше, чем с резиновым членом? – хихикнула Нина.

– Больше ни слова! – прикрикнула на нее Каддлс. – Я тебя предупреждаю. Почему бы вам с Дженни не разойтись по кроватям, и поскорее?

– Я лягу с Дэнни, – заявила Нина. – Думаю, ты этого и ждала.

– Двое готовы, осталась только одна, – не-внятно пробормотала Дженни. – Каддлс, теперь черед Нины. По справедливости.

– Мне пора идти, – заторопился я.

– Не спеши, – попросила Нина.

В следующую секунду она уже стояла передо мной на коленях и расстегивала «молнию» брюк. Справилась она с делом отменно. Но Каддлс из-за спины запустила ей в волосы обе руки и рванула Нину на себя. Та испустила низкое горловое рычание и вскочила на ноги. Ухватившись за вырез низкого декольте Каддлс, она рывком спустила с нее платье, и пара сцепилась в драке. Одна была совершенно голой, а на второй остались только белые шелковые полосочки бикини. Машинально застегивая «молнию», я подумал, что, будь при мне камера, я бы снял суперпорнофильм. Когда две девицы в пылу схватки тяжело грохнулись на пол, Дженни с выражением блаженства на лице свесилась с дивана. Честно говоря, я не представлял, каким правилам этикета должен следовать мужчина, наблюдающий за таким зрелищем, потому подошел к бару и налил себе выпить. Они продолжали кататься по полу, вопя, царапаясь и пинаясь. Я сделал глоток, и, когда снова посмотрел на них, Нина сидела верхом на Каддлс и, обеими руками вцепившись ей в волосы, колотила певицу об пол головой. Нина располагалась спиной ко мне, и я заметил, что ее царственные ягодицы исполосованы гневными следами ногтей. Звук, который издавала голова Каддлс, стукаясь об пол, был достаточно противным, и я прикинул, что дело зашло слишком далеко. Выскочив на кухню, я наполнил большую кастрюлю холодной водой и притащил ее в гостиную.

Гул от ударов не стихал, и, присмотревшись, я заметил, что у Каддлс уже остекленели глаза. Я аккуратно опрокинул кастрюлю на голову Нине, и водопад хлынул ей по спине, омыв исполосованную задницу. Испустив дикий вопль, она вскочила на ноги и, повернувшись ко мне, заорала:

– Я убью тебя, подонок!

Нина бросилась на меня, и ногти ее скрюченных пальцев выглядели весьма угрожающе. К счастью, я продолжал держать в руках кастрюлю и успел влепить ей по лбу донцем посуды, которое издало гулкий звук. Нина опустилась на колени, постояла так несколько секунд, ничего не видя перед собой, и рухнула ничком, ткнувшись физиономией в пол.

– Ты убил ее! – с ужасом воскликнула Дженни.

– Если он не успел, я за него закончу эту работу, – хрипло произнесла Каддлс.

Она с трудом приняла сидячее положение. В глазах у нее стояло то же туманное выражение. Прическа явно стала жертвой сокрушительного урагана, и ее впору было объявлять зоной бедствия. На животе красовался основательный синяк, а то, что осталось от бикини, болталось лохмотьями у колен.

– Иди в постель, – велел я ей.

– Нет, пока я не прикончу эту суку! – рявкнула она.

Мне пришлось снова отправляться на кухню, наполнять кастрюлю водой и тащить ее обратно в гостиную. За это время Каддлс удалось подняться. Стараясь сохранить равновесие, она высоко вскинула правую ногу, готовясь опустить ее на шею Нины. Я поднял кастрюлю и перевернул ее, так что водопад холодной воды обрушился певице на голову. Потрясение было столь неожиданным, что она повалилась на бок, с треском врезавшись в пол. Я отнес кастрюлю на кухню, а когда вернулся, Каддлс продолжала валяться на полу, суча пятками и хныча.