Лорд Хорбери подошел к окну.

— Теперь поздно говорить об этом. Я женился на тебе.

— И никак не можешь от меня избавиться. — Сесили рассмеялась. В ее голосе звучало злобное торжество. — Ты хочешь избавиться от меня и не можешь!

— Не будем об этом, — сказал он.

— Опять Господь Бог и добрая старая школа! Большинство моих друзей умирает со смеху, когда я им цитирую тебя.

— Пусть умирают на здоровье. Но вернемся к нашему первоначальному предмету — зачем ты сюда явилась?

Однако его жена не пожелала продолжить тему.

— Ты оповестил через газеты, что не намерен оплачивать мои долги, — сказала она. — По-твоему, так поступают джентльмены?

— Я сожалею, что мне пришлось пойти на такой шаг. Я ведь тебя предупреждал. Я дважды платил. Но всему есть предел. Твоя неразумная страсть к азартным играм — ну, о чем тут может быть разговор? Но я должен знать, что вынудило тебя приехать в Хорбери. Ты всегда ненавидела поместье, тебе всегда здесь было смертельно скучно.

— Я уже не думаю так… с недавних пор, — ее личико помрачнело.

— С недавних пор? — задумчиво повторил он. И неожиданно спросил: — Сесили, ты занимала деньги у этой французской старухи?

— У которой? О чем ты?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Я имею в виду женщину, которую убили в самолете — в том самом, на котором ты летела из Парижа. Ты занимала у нее деньги?

— Нет, конечно нет. Что за мысль!

— Так вот, Сесили, веди себя разумно. Если эта женщина давала тебе деньги, лучше скажи мне. Не забывай, дело еще не закрыто. Коронер вынес вердикт: предумышленное убийство неизвестным лицом или лицами. Следствие ведет полиция обеих стран. Они докопаются до истины — это лишь вопрос времени. В бумагах покойной, несомненно, остались записи всех ее операций. Если твоя связь с ней может выплыть, лучше приготовиться заранее. Необходимо посоветоваться об этом с Фоуксом.

«Фоуке, Фоуке, Уилбрахам и Фоуке» были домашними поверенными в делах, которые уже несколько поколений консультировали семейство Хорбери.

— Но я уже давала показания на этом чертовом суде и сказала, что никогда не слыхала об этой женщине!

— Не думаю, что тебе безоговорочно поверили, — сухо заметил муж. — Если у тебя были дела с Жизелью, можешь не сомневаться — полиция их обнаружит.

Сесили сердито приподнялась:

— Может быть, ты думаешь, это я убила ее — вот так ни с того ни с сего встала и стрельнула в нее из трубки. С ума сойти!

— Вся эта история кажется чистым сумасшествием, — задумчиво согласился Стивен. — Но я хочу, чтобы ты осознала, в каком ты положении.

— В каком еще положении? Нет никакого положения. Ты не веришь ни одному моему слову. Это отвратительно. И с чего это ты вдруг стал так обо мне заботиться? Можно подумать, тебе есть дело до того, что будет со мной! Ты меня терпеть не можешь. Ты меня ненавидишь. Ты будешь счастлив, если я завтра умру. Зачем притворяться?

— Не надо преувеличивать. Можешь считать меня старомодным, но я, между прочим, действительно забочусь о своем имени. И можешь меня презирать за столь несовременные понятия. Но что есть, то есть.

И, резко повернувшись на каблуках, он вышел из комнаты.

В висках стучало. Мысли одна за другой пробегали в сознании:

«Терпеть не можешь? Ненавидишь? Да, это почти так. Буду я счастлив, если она завтра умрет? О, Боже, да! Я бы почувствовал себя узником, выпущенным из тюрьмы. Какая странная, гнусная штука жизнь! Когда я впервые увидел ее в „Сделай это сейчас“, каким ребенком, каким прелестным ребенком она казалась! Такая светлая, такая милая… Молодой идиот! Я просто с ума по ней сходил — идиот… Она казалась очаровательной, нежной, а на самом деле все время была такой, как сейчас, — вульгарной, злобной, испорченной дурой. Теперь я даже не замечаю ее обольстительности».

Он свистнул, и к нему подбежала собака, спаниель, и посмотрела на него преданными обожающими глазами.

— Милая старая Бетси, — проговорил он и погладил длинные мохнатые уши. «Чудно, что женщину из презрения называют сукой, — подумал он. — Такая сука, как ты, Бетси, стоит чуть ли не всех женщин, каких я видал в жизни».

Нахлобучив на голову старую рыбацкую шапку, он вышел с собакой из дому.

Бесцельная прогулка по имению постепенно успокаивала его взвинченные нервы. Он потрепал по гриве своего любимого гунтера[48], перекинулся парой слов с конюхом, зашел на приусадебную ферму и поболтал с женой фермера. Сопровождаемый Бетси, он шел по узкой аллее и вдруг увидел Венецию Керр — на гнедой кобыле.

Верхом Венеция выглядела особенно привлекательно. Лорд Хорбери смотрел на нее с восхищением, нежностью и таким чувством, какое испытываешь, вернувшись после долгих скитаний домой.

— Привет, Венеция, — сказал он.

— Привет, Стивен.

— Где была? Объезжала владения?

— Да. У нее славный шаг, правда?

— Высший класс. Ты не видела мою двухлетку, которую я купил в Чэттисли?

Они несколько минут толковали о лошадях, потом он сказал:

— Кстати, Сесили здесь.

— Здесь, в Хорбери?

Венеция никогда не показывала своих чувств, но сейчас в голосе ее послышалось изумление.

— Да. Объявилась вчера вечером.

Наступило молчание. Прервал его Стивен:

— Венеция, ты была на дознании. Как… гм… как оно прошло?

Она на мгновение задумалась.

— Ну, как сказать, понимаешь, никто ничего особенного не говорил.

— Полиция не делала заявлений?

— Нет.

— Наверно, это было не слишком приятно? — спросил Стивен.

— Ну, удовольствия в этом мало. Но ничего ужасного. Коронер был довольно любезен.


Стивен рассеянно хлестнул прутом по живой изгороди.