— Да, кстати, кто-то из пассажиров «Прометея» вроде бы упоминал Ле-Пинэ. Что ж, это одна линия. Затем требуется рассмотреть само убийство — найти того, кто реально мог применить эту духовую трубку. — Он развернул подробную схему салона и разложил ее посреди стола. — Пожалуй, к предварительной работе мы готовы. Для начала давайте переберем всех по очереди и взвесим вероятность — и что важнее — возможность каждого быть убийцей. Для начала мы можем устранить мосье Пуаро. Это сводит число людей к одиннадцати.

Пуаро грустно покачал головой.

— Вы слишком доверчивы, друг мой. Вы не должны доверять никому — абсолютно никому.

— Если хотите, мы вас оставим, — добродушно согласился Джепп. — Затем идут стюарды. Итак, вероятность: очень непохоже, что это кто-то из них. Вряд ли они занимали крупные суммы, да и репутация у них прекрасная — оба непьющие и вполне порядочные люди. Меня бы крайне изумило, если бы кто-то из них имел к этому хоть какое-то отношение. Но, однако, с точки зрения возможности, придется все же оставить их в списке. Они многократно перемещались по салону взад-вперед. Они имели возможность выбрать позицию, наиболее удобную для прицела, — хотя весьма сомнительно, что в салоне, полном людей, стюард может незаметно для всех выстрелить из духовой трубки. Я знаю по опыту, что большинство людей слепы, как летучие мыши, но всему есть пределы. Конечно же, у каждого свой предел слепоты. Со стороны преступника было бы безумием, чистым безумием выбрать такой рискованный путь. Один шанс из ста, что тебя не заметят. Парню, который сделал это, дьявольски повезло. Из всех дурацких способов совершить убийство…

Пуаро, уставившись в пол, сосредоточенно курил. Вдруг он спросил:

— Вы полагаете, это был дурацкий способ убийства, да?

— Конечно же. Чистое безумие.

— И все же — убийство удалось. А мы сидим здесь втроем и до сих пор понятия не имеем, кто его совершил. Это ли не успех!

— Чистое везенье, — не согласился Джепп. — Убийцу должны были сто раз засечь.

Пуаро протестующе покачал головой.

Фурнье посмотрел на него с любопытством.

— Вы так не думаете, мосье Пуаро?

— Да что тут думать, mon ami, — сказал Пуаро. — О деле надо судить по его результатам. Что тут думать — результат налицо.

— И все же, — задумчиво возразил француз, — это кажется почти чудом.

— Чудо это или не чудо, но оно свершилось, — сказал Джепп. — У нас есть медицинское заключение, у нас есть орудие; и если бы кто неделю назад сказал, что я буду расследовать убийство, совершенное какой-то там колючкой, отравленной змеиным ядом, — ну, я бы расхохотался ему в лицо! Это оскорбительно — вот что я вам скажу про это убийство — оскорбительно.

Он тяжело вздохнул. Пуаро улыбнулся.

— Возможно, преступление совершено человеком с извращенным чувством юмора, — задумчиво проговорил Фурнье. — При расследовании самое главное — понять психологию убийцы.

Услышав слово «психология», Джепп тихонько хмыкнул, ибо он не любил психологию и не доверял ей.

— На эту тему вам лучше побеседовать с мосье Пуаро, это в его вкусе, — сказал он.

— Ну почему же, я с интересом выслушал вас обоих, — отозвался Пуаро.

— Я полагаю, у вас нет сомнений, что она была убита так, а не иначе? — с опаской спросил Джепп. — Я ведь знаю, ум у вас каверзный.

— Нет-нет, друг мой. В этом я нисколько не сомневаюсь. Отравленный шип, который я подобрал с полу, был причиной смерти — это совершенно ясно. Тем не менее, в этом деле есть моменты… — Он растерянно покачал головой.

— Хорошо, вернемся к нашим баранам, — предложил Джепп. — Мы не можем окончательно отмести стюардов, но, по-моему, непохоже, чтобы кто-нибудь из них был причастен к этому делу. Вы согласны, мосье Пуаро?

— О, вы помните, что я сказал? Я… я не отметал бы — mon Dieu, что за словечко! — никого на этой стадии.

— Как хотите. Теперь пассажиры. Начнем с того конца, где буфетная и туалеты. Место номер шестнадцать. — Он ткнул карандашом в схему. — Это девица — парикмахерша, Джейн Грей. Выиграла в лотерею и просадила денежки в Ле-Пинэ. Это означает, что она по натуре игрок. Вылетев в трубу, она вынуждена была призанять у старушки — впрочем, непохоже, чтобы она могла занять крупную сумму или что у Жизели был способ взять ее за жабры. Мы ищем рыбешку покрупней. И по-моему, у ассистентши парикмахера минимум шансов заполучить змеиный яд. Его не применяют ни при окраске волос, ни при массаже лица.

— В каком-то смысле, использовать змеиный яд — ошибка; это здорово сужает круг поисков. Наверно, человека два на тысячу что-то слыхали о нем и способны его раздобыть, — заметил Фурнье.

— Что делает очевидным, по крайней мере, один факт, — сказал Пуаро.

На сей раз Фурнье бросил на него вопросительный взгляд.

Джепп между тем увлеченно продолжал «классифицировать».

— Я вот что думаю, — говорил он. — Убийца должен принадлежать к одной из двух категорий: он или сам путешествовал в диковинных краях — и кое-что разузнал о змеях, особенно смертоносных, и о привычке туземцев избавляться от врагов с помощью яда — это первая категория.

— А вторая?

— Из ученой братии. Какой-нибудь исследователь. Яд бумсленга — это штуковина, с которой экспериментируют в первоклассных лабораториях. Я говорил с Винтерспуном. Оказывается, змеиный яд — точнее говоря, яд кобры — иногда применяется в медицине. Его используют для лечения эпилепсии[24] — с достаточным успехом. Ученые изрядно потрудились над исследованием змеиного укуса.

— Интересно и наводит на размышления, — сказал Фурнье.

— Да, но продолжим. Девица Грей не принадлежит ни к одной из этих двух категорий. Тут и мотива вроде бы не прослеживается, и змеиного яда ей вроде взять неоткуда. Реальная возможность выстрелить из духовой трубки тоже весьма сомнительна — почти исключена. Смотрите.

Все трое склонились над схемой.

— Вот место шестнадцать, — сказал Джепп. — А вот второе, на котором сидела Жизель, а между ними полно людей и кресел. Если девица не вставала с места — а все говорят, что она не вставала, — то она никак не могла выстрелить в Жизель. Тем более попасть в шею сбоку. Думаю, девица ни при чем. Теперь место двенадцать, напротив. Дантист Норман Гейл. Почти все то же можно сказать и о нем. Мелкая рыбешка. Надо полагать, у него чуть больше шансов добыть змеиный яд.

— Зубные врачи обычно таких уколов не делают, — тихонько пробормотал Пуаро. — Это уже было бы убиение, а не исцеление.

— У зубного врача и без того есть тысяча способов натешиться над пациентом, — ухмыльнулся Джепп. — И все же, я полагаю, он мог вращаться в кругах, где не проблема достать какой-нибудь экзотический препарат. Весьма вероятно, у него есть приятель ученый. Но вот возможности у него тоже практически не было. Правда, он вставал с места, но только ходил в туалет — а это в противоположном направлении. На обратном пути он был достаточно далеко от убитой — только в проходе у собственного кресла. Попасть из трубки в шею этой даме он мог разве что дрессированным шипом, который способен изменить траекторию полета на девяносто градусов. Выходит, и он ни при чем.

— Согласен, — сказал Фурнье. — Давайте продолжим.

— Теперь по другую сторону прохода. Место семнадцать.

— Первоначально это было мое место, — сказал Пуаро. — Я уступил его даме, которая хотела сидеть рядом с приятельницей.

— Это леди Венеция. Ну, что сказать о ней? Она особа важная. Эта могла занимать у Жизели. Впрочем, непохоже, что у нее могут быть какие-то тайные грехи — но, может быть, она прогорела на скачках или на чем-нибудь еще. Так что она заслуживает нашего внимания. Положение — возможное. Если бы Жизель слегка повернулась к окну, леди Венеция могла бы по диагонали через весь салон поразить ее метким выстрелом — чтобы не сказать метким плевком. Но и это было бы чистое везение. По-видимому, ей пришлось бы вдобавок привстать. Она из тех дам, которые любят по осени побродить с ружьишком. Не знаю, не знаю… Охотничьи навыки могут быть полезны, когда дуешь в дикарскую трубку? Может, тут главное — в умении прицелиться? И у нее, вероятно, есть друзья — мужчины, которые охотились на крупную дичь в дальних странах. От них она и могла бы получить какую-нибудь диковинную туземную отраву. Господи, какой вздор! Какая бессмыслица!

— Это действительно совершенно неправдоподобно, — сказал Фурнье. — Мадемуазель Керр — я видел ее сегодня на дознании… — Он покачал головой. — На убийцу она мало походит.

— Место тринадцать, — продолжил Джепп. — Леди Хорбери. Это темная лошадка. Кое-что я о ней знаю, сейчас расскажу. Я бы не удивился, если бы у нее нашлась пара тайных грешков.

— Я случайно узнал, что эта дама чрезвычайно много проигрывала в баккара в Ле-Пинэ, — сказал Фурнье.

— Здорово! Да, эту голубушку нетрудно представить себе у Жизели.

— Совершенно с вами согласен.

— Так. Пока все сходится. Но к а к бы она это сделала? Она же тоже не вставала с места, вы помните. Ей пришлось бы встать на колени на свое сиденье и пальнуть над креслами — причем десять человек глядели бы на нее. Вот черт. Давайте дальше.

— Девять и десять, — сказал Фурнье, ведя пальцем по схеме.

— Мосье Эркюль Пуаро и доктор Брайант, — ответил Джепп. — Что мосье Пуаро скажет в свою защиту?

Пуаро скорбно покачал головой.

— Мой желудок, — жалобно проговорил он. — Увы, мозг — всего лишь слуга желудка.

— Понимаю вас, — с сочувствием произнес Фурнье. — В самолете мне тоже всегда нехорошо. — Он закрыл глаза и выразительно покачал головой.

— Стало быть, доктор Брайант. Что насчет доктора Брайанта? Большая шишка на Харли-стрит[25]. Маловероятно, чтобы он пошел к французской процентщице; впрочем, как знать… Но если врач попадает в какой-нибудь скандальчик, карьера его закончена! Сюда-то и подходит моя научная теория. Человек вроде Брайанта, находящийся на вершине социальной лестницы, непременно знаком со всем медицинским научным миром. В какой-нибудь шикарной лаборатории для него схватить пробирку змеиного яда — раз плюнуть.