Ее хмурое личико как бы просветлело, озарившись внутренним огнем. В углах полных губ пролегли резкие линии.

— Вы имеете в виду, что это ее встревожит? Надеюсь, что так и произойдет. Я ненавижу ее. Она безнравственная женщина. Она убьет любого, если ей понадобится убрать его с дороги. Очень часто кажется, что она была бы не против покончить со мной. Она говорит мне такое, что у меня все переворачивается внутри, и тогда мне так больно. «Ах, деточка, как же ты хочешь, чтобы я что-то для тебя сделала, если ты глядишь рыбьим взглядом и ничего не говоришь?», или «Ах господи, ну зачем на меня взвалили этот груз!», или «Деточка, я понимаю, что ты не можешь видеть себя со стороны, но сделай, по крайней мере, хоть что-то, чтобы поменьше походило на Сохо[40]». И она начинает меня передразнивать. Вчера она сказала мне, что придерживается германских принципов, и спросила, не поддерживаю ли я отношения с кем-либо из беженцев, потому что, как она слышала, многие англичане набирают среди них служанок. Надеюсь, она и есть убийца. Надеюсь, вы поймаете ее. Надеюсь, ее повесят за ее чертову жирную шею и удавят до смерти.

Тихий хрипловатый голос замолк. Мисс Бирнбаум дрожала легкой дрожью. Капельки пота тонким рядом выступили над верхней губой.

Аллейн поджал губы, потер нос и сказал:

— И тогда вы почувствуете себя лучше?

— Да.

— Мстительный дьяволенок! Неужели вы не можете возвыситься над этим и увидеть, что существуют другие, чрезвычайно неприятные вещи, которые никогда не исчезнут? Не начать ли вам в качестве отвлекающего средства рисовать?

— Я сделала карикатуру на нее. Когда я вырвусь отсюда, я пошлю ей этот рисунок, если она, конечно, к тому времени не сыграет в ящик.

— Вы знакомы с Сарой Аллейн?

— Она из тех, кто пользуется успехом. Да, я знакома с ней.

— Вам она нравится?

— Она недурна. Когда она видит меня, то сразу же вспоминает, кто я такая.

На какой-то миг Аллейн решил забыть о своей племяннице.

— Мне кажется, — сказал он, — вы гораздо ближе к своей цели, чем воображаете. Мне сейчас надо уходить, но надеюсь, мы еще встретимся.

— Я тоже надеюсь. Я, конечно, показалась вам ужасной.

— Именно. Скрывайте то, что думаете, от тех, кто вас ненавидит, и всегда будете счастливы.

Мисс Бирнбаум хмыкнула.

— Вы очень умный, правда? — спросила она. — Всего хорошего.

Они дружески попрощались, и она смотрела, как они вышли в холл. Аллейн последний раз взглянул на нее — небольшого роста, черноволосую, стоящую с насмешливым видом на фоне занавеса, расписанного спокойными полутонами и красивыми узорами в псевдоимперском стиле.


Глава 21

Показания Люси Лорример

Было около шести вечера, когда Аллейн и Фокс возвратились в Скотленд-Ярд. Они тотчас направились в кабинет Аллейна: Фокс — чтобы обработать собственные записи, Аллейн — захватив груду донесений, пришедших, пока они оба были в отсутствии. Они зажгли каждый свою трубку, и между ними установилось то невыразимо сладостное ощущение общности, какое возникает у двоих, молчаливо выполняющих одну и ту же работу.

Вскоре Аллейн отложил донесения и через стол взглянул на своего друга. «Сколь же часто мы вот так сидим, — подумалось ему, — Фокс и я, два скромных клерка, работая на концерн «Страшный суд», регистрируя и сопоставляя человеческие преступления. Фокс совсем поседел, а щеки его — в красной сетке кровеносных сосудов. Я вернусь домой за полночь, одинокий в одинокую берлогу». И среди этих мыслей перед ним возник образ: женщина, сидящая перед его камином в высоком голубом кресле. Но он был уж очень обыден, этот образ. Пусть уж она лучше сидит на коврике у камина. Руки ее испачканы углем и чертят на белой поверхности изящные линии. Он входит, она отрывается от своего рисования — перед ним глаза Трои, то улыбающиеся, то сердящиеся. Он отогнал это видение и тут же перехватил взгляд Фокса: как обычно, тот смотрел на него с терпеливым выжиданием.

— Закончили? — спросил Аллейн.

— Да, сэр. Я стараюсь рассортировать данные. Вот рапорт молодого Керу — на серебряном подносе. Он взялся за это и, кажется, добросовестно поработал. Он оделся сотрудником Компании по уничтожению крыс и мышей, отправился по всем домам и подружился со слугами. Тем утром было вычищено все серебро у Каррадосов, в том числе портсигар сэра Герберта — он видел его в буфетной у официанта; как бы то ни было, у этого портсигара другой контур. Слуга сэра Дэниела отдал в чистку его серебряные вещи в понедельник и пятницу, так что вчера все уже было вычищено. Вещи Димитрия Франсуа сдает ежедневно, во всяком случае так он говорит. Молодого Поттера и Уитерса обслуживает прислуга на этаже, и их столовое серебро поддерживается в чистоте. Портсигары Хэлкет-Хэккетов чистятся раз в неделю по пятницам и протираются каждое утро. Такие-то вот дела. А что с рапортом от Бэйли?

— Не слишком много. В такси ничего нет. Он снял отпечатки пальцев Уитерса с моего портсигара, но, как мы и ожидали, в зеленой гостиной было полно народу. Он обнаружил-таки отпечатки пальцев и Уитерса, и молодого Поттера на страницах тэйлоровской «Судебной медицины», на страницах, относящихся к проблемам удушения.

— Ого! Это уже что-то.

— Ничего особенного, Фокс. Они скажут нам, что прочли газетные репортажи, заинтересовались и открыли Тэйлора там, где речь шла об удушении; и у кого хватит духу назвать их лжецами? Человеку, который отправился в Лисерхед, повезло. Уитерс умышленно оставил там замужнюю пару. Наш человек выдумал историю, будто городской совет направил его проверить электропроводку в доме, и проник внутрь. Более того, у него была возможность как следует оглядеться. Он обнаружил колесо рулетки, и у него достало сообразительности довольно-таки внимательно осмотреть его. Средняя дюжина делений была слегка приоткрыта. Идея, полагаю, состоит в том, что маэстро Доналд или еще кто-нибудь из сателлитов Уитерса эту среднюю дюжину возвращает. На колесе новое фабричное клеймо. Там было и старое, но никаких признаков нарушения нет. Было там и несколько карточных колод, слегка подчищенных, как обычно, пемзой. К счастью для нас, замужняя пара имела крупный скандал с доблестным капитаном и была в высшей степени готова к разговору. Я думаю, у нас найдется достаточно улик, чтобы привлечь его к ответственности за игорный бизнес. Томпсон сообщает, что Уитерс находился там весь день. Стоило нам уйти, телефон разъединили. Доналду Поттеру его одежду возвратил таксист. Уитерса никто не посещал. Следующий — Димитрий. Уйдя отсюда, он направился домой, по пути зашел в аптеку, чтобы перевязать руку. Он также никуда не выходил, и ему никто не звонил. В высшей степени образцовое поведение. Как же нам пометить все жертвы, чтобы обвинить Димитрия?

— Вы меня об этом спрашиваете? — спросил Фокс.

— Именно. Ведь это практически нереально. Теперь дальше, Фокс. Я закончил с этой чертовой, опостылевшей, непонятной, дурацкой зеленой гостиной. Дело сводится к следующему. Телефонный разговор лорда Роберта могли подслушать Уитерс, сэр Герберт Каррадос, мисс Харрис, миссис Хэлкет-Хэккет и Доналд. Все они находились на этом этаже, и им, в общем-то, ни к чему нагло врать, чтобы избежать любого касательства к комнате с телефоном, куда они на мгновение заглянули. Но! Но, но… Непременно это чертово «но». Вполне возможно, что, пока лорд Роберт разговаривал по телефону, кто-то поднялся на этаж и зашел в эту комнату. Миссис Хэлкет-Хэккет находилась в гардеробной комнате; Уитерс, Доналд и Каррадос — в соседней гостиной; мисс Харрис — в туалетной. Димитрий утверждает, что был внизу, но кой черт это может подтвердить? Если все говорят правду, значит, некто мог подняться и спуститься незамеченным.

— А джентльмен, который ворвался в туалетную?

— Именно. Он мог и оставаться там, пока путь не окажется свободным, хотя не понимаю зачем. Что подозрительного, если вы выходите из гостиной?

— Хм, — произнес Фокс.

— В этом деле, Фокс, каким оно мне сейчас представляется, есть два основных момента. И связаны они по большей части с портсигарами. С двумя портсигарами. Один принадлежит убийце, другой — миссис Хэлкет-Хэккет.

— Да, — отозвался Фокс.

— Помимо портсигаров есть еще потерянное письмо. То, что написано австралийским приятелем Пэдди О'Брайена. Письмо, которое, по-видимому, некто восемнадцать лет назад выкрал в Бэкингемшире. Не правда ли, забавно, что дядя мисс Харрис одно время священствовал в Фэлконбридже, той самой деревне, где потерпел катастрофу Пэдди О'Брайен? Интересно, отдают ли себе отчет мисс Харрис или леди Каррадос в том, что здесь возможна какая-то связь? Я думаю, следующим нашим этапом после допроса должна стать поездка в Барбикон-Брэмли, где нам следует побеспокоить отставного дядюшку мисс Харрис. Затем нам придется углубиться в историю больницы Фэлконбриджа. Какой слабый след! Один шанс на тысячу.

— Но ведь мисс Харрис, — промямлил Фокс, — приплетается сюда на основе простого совпадения, не так ли?

— Разве вы не рисуете себе картину, где мисс Харрис представляется доверенным лицом старого гнусного попа, который восемнадцать лет хранил у себя компрометирующее письмо, а теперь решил его использовать? На мой взгляд, это не столь уж невероятно. Кроме того, мне вовсе не кажется чистым совпадением то обстоятельство, что мисс Харрис очутилась среди прислуги леди Каррадос. Когда совпадения становятся значительными, они все больше начинают удивлять. Нетрудно представить себе, как кто-то рассказывает мисс Харрис о несчастном случае с Пэдди О'Брайеном, и мисс Харрис отвечает, что священником в Фэлконбридже был ее дядя. Следуют привычные восклицания о том, как тесен мир, и никто об этом более не вспоминает. Но добавьте в эту историю пропавшее письмо, и тотчас стародавняя связь мисс Харрис с Фэлконбриджем вам покажется подозрительным совпадением.