– Да.

– Вы уверены, что единственным источником, из которого шантажист мог почерпнуть компрометирующие сведения, было письмо, пропавшее в день трагической гибели капитана О’Брайена?

– Да.

Аллейн вынул из кармана конверт и подал ей.

– То письмо выглядело так же?

Она взглянула на конверт и отвернулась.

– Оно было точно таким же.

– Если я скажу вам, что даму, которой было адресовано это письмо, как и вас, шантажировали и что мы располагаем очевидными доказательствами того, что человеком, написавшим этот адрес, был Коломбо Димитри, вы готовы официально обвинить его?

– Да.

– Это абсолютная неправда, – возразил Димитри. – Я непременно вчиню иск о клевете.

Лицо его стало пепельно-серым. Он поднес свою забинтованную руку к лицу и прижал к губам.

– Прежде чем мы двинемся дальше, – продолжил Аллейн, – мне следует пояснить, что лорд Роберт Госпелл пользовался доверием Скотленд-Ярда в том, что касалось этих писем. Он сотрудничал с нами в этом деле. Мы получили его подписанное заявление, которое не оставляет никаких сомнений в том, что мистер Димитри забрал некую сумму денег во время концерта, проходившего в зале на Констанс-стрит в четверг, третьего июня. Фактически лорд Роберт сам видел, как мистер Димитри забирал эти деньги.

– Но ведь он… – Димитри осекся, губы его обвисли в подобии оскала. – Я все отрицаю, – заявил он. – Все. Я желаю послать за своим адвокатом.

– Вы сможете это сделать, мистер Димитри, когда я закончу. Два дня назад, восьмого июня, леди Каррадос давала бал в Марсдон-Хаусе. Там был и лорд Роберт. Уже немало зная о Димитри, он решил во время этого вечера выяснить побольше. Лорд Роберт следил за Димитри. Ведь он уже знал метод, которым пользуется шантажист. Он также знал, что леди Каррадос – жертва преступника. Это так, леди Каррадос?

– Да. У меня был с ним разговор об этом. Он знал, что я собираюсь сделать.

– А что именно вы собирались сделать?

– Положить свою сумку с пятьюстами фунтами в определенное место в Зеленой гостиной на верхнем этаже.

– Понятно, – сказал Аллейн. – Ну, и незадолго до часа ночи лорд Роберт увидел, как Димитри возвращает леди Каррадос пустую сумку. В час ночи лорд Роберт позвонил мне и сообщил, что теперь у него достаточно улик. Разговор был прерван кем-то, кто, очевидно, подслушал по крайней мере одну очень важную фразу. Два с половиной часа спустя лорд Роберт был убит.

Наступившую в комнате тишину нарушил вдруг пронзительный вопль. Это, широко открыв рот, громко, как женщина, кричал Димитри. Непотребство это продолжалось несколько секунд, а потом прекратилось. У Аллейна возникла ассоциация с рычагом, который натягивает, а потом отпускает машинист локомотива. Димитри все еще стоял с разинутым ртом, грозя Аллейну пальцем.

– Ну будет, будет, – сказал Фокс, подходя к нему.

– Ложь! – воскликнул Димитри, ожесточенно щелкая пальцами перед носом у Фокса, а затем тряся ими, словно после ожога. – Ложь! Вы обвиняете меня в убийстве. Я не убийца! Я невиновен! Cristo mio[53], я невиновен, невиновен, невиновен!

В какой-то момент показалось, что он сейчас бросится вон из комнаты. Он походил на скверно играющего тенора во второразрядной итальянской опере. Димитри мелодраматически шевелил губами, обращаясь к Аллейну, рвал на себе волосы, потом рухнул на стул и залился слезами. Пятеро собравшихся в комнате англичан испытывали крайнюю неловкость.

– Я невинен, – всхлипывал Димитри. – Невинен как ребенок. Святые угодники тому свидетели. Святые угодники не дадут мне солгать.

– К сожалению, – заметил Аллейн, – их свидетельства в суде не принимаются. Если вы на минутку умолкнете, мистер Димитри, мы продолжим. Фокс, будьте добры, пригласите сюда миссис Хэлкат-Хэккетт.

Время ожидания оживлялось всхлипываниями Димитри вперемежку со звуком обгрызаемых ногтей.

Миссис Хэлкат-Хэккетт, расфуфыренная, словно для ресторана «Континенталь», и похожая в этом кабинете на ошибку стилиста и дизайнера, вошла в кабинет. Фокс принес для нее стул. Она села, горделиво, как на параде, выпятив бюст, который напоминал верхнюю надстройку на жестком фундаменте. Потом она увидела леди Каррадос. Женщины обменялись странными взглядами. Возникло впечатление, будто они сказали друг другу: «И ты тоже?»

– Миссис Хэлкат-Хэккетт, – начал Аллейн. – Вы сказали мне, что после вечера с шарадами, устроенного вами в декабре, вы обнаружили, что очень важный для вас документ исчез из шкатулки на вашем туалетном столике. Имел ли этот человек, Коломбо Димитри, возможность остаться один, без свидетелей, в этой комнате?

Она повернула голову и посмотрела на Димитри. Тот замахал на нее руками.

– Ну да, – ответила она. – Само собой, имел.

– Лорд Роберт сидел рядом с вами на концерте квартета «Сирмионе» третьего июня?

– Вы же знаете, что да.

– Вы помните, что этот человек, Коломбо Димитри, сидел неподалеку от вас?

– Ну… да, сидел.

– В тот раз украли вашу сумку?

– Да. – Она опять бросила взгляд на леди Каррадос, а та вдруг наклонилась и коснулась ее руки.

– Сочувствую вам, – сказала она. – У меня то же самое. Вам, право, незачем нас опасаться. Мы тоже пострадали. Я теперь решила ничего не скрывать. Вы согласны помочь, тоже ничего не скрывая?

– О Боже! – прошептала миссис Хэлкат-Хэккетт.

– Мы не станем требовать от вас чего-то большего, – сказал Аллейн. – Мог ли Димитри забрать вашу сумочку, пока вы выходили из концертного зала?

– Возможно, лорд Роберт видел, – сказала миссис Хэлкат-Хэккетт.

– Лорд Роберт и видел, – ответил Аллейн.

– Покойник! – воскликнул Димитри. – Нельзя обвинять меня с помощью покойников.

– Если в данном случае было так, что случается нередко, – сказал Аллейн, – какой мотив для убийства! Сообщаю вам, что у нас есть заявление, написанное и заверенное подписью покойника.

Димитри издал что-то похожее на стон и съежился на стуле.

Аллейн достал из кармана портсигар с медальоном.

– Это ваша вещь, не так ли? – обратился он к миссис Хэлкат-Хэккетт.

– Да. Я вам уже говорила.

– Вы оставили его в Зеленой гостиной в Марсдон-Хаусе?

– Да… на несколько минут.

– Через минуту или две после того, как вы вышли из той комнаты, вы услышали звук набираемого телефонного номера?

– Да.

– Перед этим вы видели, как по лестнице поднимался лорд Роберт?

– Да.

Аллейн кивнул Фоксу, и тот вновь вышел из комнаты.

– Присоединившись к вашему партнеру в другой гостиной, вы обнаружили пропажу портсигара?

– Да, обнаружила.

– И ваш партнер принес его вам.

Она облизнула губы. Димитри слушал с живым интересом. Каррадос обмяк на своем стуле, уронив голову на грудь. Аллейну показалось, что он дает безмолвное представление для любого, кто имел время за ним наблюдать, изображая человека, сломленного судьбой. Леди Каррадос сидела очень прямо, сложив руки на коленях, и выглядела измученной. Помощник комиссара неподвижно восседал за зеленой лампой.

– Так что, миссис Хэлкат-Хэккетт? Ваш партнер доставил вам портсигар из Зеленой гостиной, не правда ли?

– Да.

Дверь отворилась, и вслед за Фоксом в комнату вошел Уитерс. Он встал, держа руки в карманах и моргая своими белесыми ресницами.

– Общий привет, – сказал он. – Что все это значит?

– Я пригласил вас сюда, капитан Уитерс, с тем, чтобы помощник комиссара услышал о ваших передвижениях в ночь бала в Марсдон-Хаусе. Я выяснил, что, покинув Марсдон-Хаус в половине четвертого, в клуб «Матадор» вы приехали только в четыре пятнадцать. Таким образом, у вас нет алиби на время убийства лорда Роберта Госпелла.

Уитерс посмотрел на миссис Хэлкат-Хэккетт с презрительной ухмылкой.

– Вот она может мне предоставить алиби, – сказал он.

Она посмотрела на него и обратилась к Аллейну бесцветным голосом:

– Я решила все рассказать. После того, как мы ушли с бала, и до того, как приехали в «Матадор», капитан Уитерс возил меня в своей машине. Я боялась мужа. Я видела, как он следил за мной. Мне хотелось поговорить с капитаном Уитерсом. Я боялась сказать об этом прежде.

– Понимаю, – кивнул Аллейн. – Вы подтверждаете это, капитан Уитерс?

– Да, это правда.

– Прекрасно. Теперь, возвращаясь к Марсдон-Хаусу. Вы сказали мне, что примерно в час ночи находились в гостиной на верхнем этаже.

– Там я и был.

– Вы умолчали о том, что заходили также в комнату с телефоном.

Уитерс выразительно посмотрел на миссис Хэлкат-Хэккетт. До этого она следила за ним, как испуганное животное, но как только он уставился на нее, тут же отвела взгляд.

– А с какой стати я должен был это говорить?

– Вы были в Зеленой комнате вместе с миссис Хэлкат-Хэккетт перед тем, как перешли в другую гостиную. Потом вернулись туда вот за этим.

И Аллейн вытянул вперед руку. Семь голов повернулись за этим движением. Семь пар глаз устремились к золотому портсигару с вделанным в него драгоценным медальоном.

– И что, если вернулся?

– Где лежал этот портсигар?

– На столе в комнате с телефоном.

– Когда я спросил вас вчера, слышали вы, как лорд Роберт говорил по телефону из этой комнаты или нет, а мы знаем, что это было в час ночи, вы заявили, будто не слышали.

– Когда я забирал портсигар, в комнате никого не было. Я сказал вам, что чуть раньше слышал звук, какой бывает при наборе номера. Если это был Госпелл, могу предположить, что к моменту моего прихода он уже ушел.

– Есть ли какая-либо причина, по которой кто-нибудь, скажем, сидящий вон там, в углу, мистер Димитри, не мог войти в ту комнату с телефоном после того, как вы с миссис Хэлкат-Хэккетт покинули ее и до того, как вы один вернулись туда за портсигаром?

– На мой взгляд, таких причин нет.

– Димитри, – спросил Аллейн, – случалось ли вам видеть этот портсигар прежде? Посмотрите на него.

– Никогда. Я никогда его не видел. Не понимаю, почему вы спрашиваете. Я никогда его не видел.