— Даже страшно… — повторила Мидж, все так же пристально глядя на статую.

Опустившись на колени, чтобы зажечь газ в камине, Генриетта сказала через плечо:

— Интересно, что ты так говоришь. Почему ты считаешь, что это страшно?

— Я думаю… потому что нет лица!

— Ты абсолютно права, Мидж.

— Это очень хорошая скульптура, Генриетта.

— Просто отличное грушевое дерево, — небрежно бросила Генриетта.

Она поднялась с колен, бросила свою большую сумку и манто на диван, а несколько коробок спичек — на стол. Мидж поразило выражение лица Генриетты: на нем было внезапное и совершенно необъяснимое возбуждение.

— А теперь — чай! — воскликнула Генриетта, и в ее голосе было то же ликование, которое Мидж заметила на ее лице. Это ликование было почти неуместным, но Мидж забыла об этом, взглянув на коробки спичек на столе.

— Ты помнишь спички, которые Вероника Крэй унесла с собой?

— Когда Люси насильно всучила ей полдюжины коробок? Конечно, помню.

— Интересно, кто-нибудь проверил, были у нее в коттедже спички или нет.

— Я думаю, полицейские проверяли. Они все делают основательно.

Едва заметная улыбка искривила губы Генриетты. Мидж чувствовала себя заинтригованной и почти возмущенной. «Любила ли Генриетта Джона? Способна ли она вообще любить? Конечно нет!» Мидж почувствовала, как холод отчаяния коснулся ее при мысли, что Эдварду не придется долго ждать.

Как, однако, невеликодушно с ее стороны, что эта мысль не принесла ей душевного спокойствия. Разве она не хочет, чтобы Эдвард был счастлив? Ей он все равно никогда не будет принадлежать, для него она всегда останется «малышкой Мидж». Никогда она не будет для него любимой женщиной. К сожалению, Эдвард относится к числу преданных. Ну что ж, преданные в конце концов получают то, чего хотят.

Эдвард и Генриетта в Эйнсвике… Подходящий конец всей этой истории. Как в сказке — «Они жили долго и счастливо». Мидж представила себе все это очень ярко.

— Не грусти, Мидж, — сказала Генриетта, — не позволяй всей этой истории взять над тобой верх! Может, пойдем и вместе пообедаем?

Но Мидж поспешно ответила, что ей пора домой. У нее есть дела… нужно написать письма. Короче говоря, она уйдет, как только допьет чай.

— Хорошо. Я отвезу тебя.

— Я могу взять такси.

— Надо пользоваться машиной, раз уж она есть.

Они вышли на сырой вечерний воздух.

Проезжая конец улицы Мьюз, Генриетта показала на машину, стоявшую у обочины:

— «Вентнор-10». Наша тень. Вот увидишь, она последует за нами.

— Как это чудовищно!

— Ты так думаешь? Мне это безразлично.

Генриетта высадила Мидж у ее дома, вернулась на улицу Мьюз и поставила машину в гараж.

Затем она снова вошла в студию. Несколько минут она стояла, машинально барабаня пальцами по каминной полке. Потом, вздохнув, сказала себе: «Ну что ж — за работу! Не будем терять времени!»