Из девяноста с чем-то штатных сотрудников только десять остались неучтенными или учтенными лишь частично. Это были следующие персоны.

В отделе текстовой рекламы:

Мистер Уиллис. Он появился с внешней лестницы через пять минут после инцидента и, проследовав через вестибюль, поднялся по внутренней лестнице через диспетчерскую в свой кабинет, ни с кем не разговаривая. Спустя четверть часа он отправился в комнату мистера Дина и, не найдя его там, пошел в машбюро. Там, справившись о местонахождении мистера Дина, он узнал новость, которая, похоже, ужаснула и испугала его. (Свидетель — посыльный Джордж Пайк, который слышал, как мисс Росситер рассказывала обо всем этом миссис Джонсон.)

Мистер Хэнкин. Его не было в офисе с половины третьего, он отлучался по личным делам и вернулся только в половине пятого. Гарри сообщил ему о катастрофе, как только он вошел в здание, а как только он вышел из лифта, мистер Томпкин передал ему просьбу мистера Пима зайти к нему. (Свидетели — Гарри и Сирил.)

Мистер Копли. Предположительно, все это время он пребывал у себя в кабинете, но подтвердить это некому, поскольку он никогда не пьет чай и привык работать за своей конторкой, прислоненной к внутренней стене и не видимой из коридора. Работником он был усердным и из комнаты выходил редко, как бы шумно ни было в коридорах. Без четверти пять он, как обычно, отправился в машбюро узнать, почему его текст до сих пор не отпечатан. Мисс Партон весьма ехидно ответила ему: как, мол, он может ожидать какой бы то ни было работы в подобных обстоятельствах. Тогда он поинтересовался, что это за обстоятельства такие, и, узнав о фатальном происшествии с мистером Дином, выразил удивление и сожаление, но добавил, что не видит причины, по которой машинописное бюро не должно выполнять свою работу. (Свидетели — четверо мальчиков-посыльных, которые, каждый в отдельности, слышали, как миссис Джонсон обсуждала эту вопиющую демонстрацию душевной черствости с разными людьми.)


В канцелярии:

Мистер Биннз. Элегантный молодой человек, который вышел из конторы ровно в три, чтобы купить последний сентябрьский выпуск «Знатока» для мистера Армстронга, и по непонятной причине потратил на это полтора часа. (Свидетель — Сэм, чья старшая сестра служила в канцелярии машинисткой и высказала предположение, что у молодого Биннза было в это время свидание с девушкой.) (Примечание: Мистер Биннз уже был знаком мистеру Бредону как мастер игры в дартс и коллега, часто обедавший с мистером Дином.)


Среди руководителей групп:

Мистер Хаагедорн («Сопо» и сопутствующие товары). Находился в отгуле весь день по случаю похорон тетки. Однако в середине дня был замечен в театре «Адельфи» на дневном спектакле. (Свидетели — Джек Дэннис, мальчик, которому показалось, что он видел его, и журнал регистрации присутствия сотрудников, в который заглянул Сирил.)

Мистер Толбой. Точное местонахождение в момент происшествия не совсем ясно. В полчетвертого или около того Уэддерберн пришел в канцелярию за каким-то старым номером газеты «Рыботорговец», который срочно понадобился мистеру Толбою. Вернувшись через десять минут, чтобы забрать заказанный номер, мистер Уэддерберн попал в самый разгар суматохи из-за смерти мистера Дина и начисто забыл про «Рыботорговца». Он как раз беседовал о происшествии с мисс Фирни в дирекции, когда явился сам мистер Толбой и весьма резко поинтересовался, уж не придется ли ему ждать требуемую газету до самой ночи. Мистер Уэддерберн объяснил, что из-за всеобщего смятения по поводу несчастья с мистером Дином газета совершенно вылетела у него из головы, на что мистер Толбой заметил ему: работа, мол, прежде всего, невзирая ни на какие обстоятельства. (Свидетели — Хорейс, посыльный канцелярии, и Сирил.)

Мистер Макалистер. Секретарь группы «Дэйрифилдс», которой руководил мистер Смейл. Всю первую половину дня отсутствовал по причине визита к стоматологу. (Свидетель — журнал регистрации мистера Томпкина.)


Отдел художественного оформления:

Мистер Барроу. Был в Британском музее, изучал греческие вазы для оформления рекламы «Корсетов «Классика»». (Свидетель — табель учета рабочего времени мистера Барроу.)

Мистер Вайбарт. Предположительно находился в Вестминстере, делал наброски балкона палаты общин для рекламы обуви «Фарли». («Ноги, ступающие по этому историческому полу, чаще всего обуты в модные туфли «Фарли».) Отсутствовал с половины третьего до половины пятого. (Свидетели — табель учета рабочего времени мистера Вайбарта и сделанные им в Вестминстере рисунки.)

Уилфред Коттерилл. В три часа пожаловался на носовое кровотечение и был отправлен отлеживаться в комнате посыльных, всем мальчикам велели на время удалиться и оставить его одного. Вспомнили о нем только в пять часов, когда его обнаружили спящим мальчики, явившиеся переодеться. Предполагается, что он проспал всю суматоху. (Свидетели — все остальные мальчики-посыльные.) Уилфред Коттерилл был щуплым бледным четырнадцатилетним подростком, выглядевшим моложе своих лет. Узнав, чтó пропустил, он всего лишь воскликнул: «Ого!»


Весьма впечатляющую работу проделал Рыжий Джо, подумал Бредон, если мы можем по-прежнему называть его так в его рабочие часы в конторе Пима, оставляя больше простора для его сыщицкой деятельности за ее пределами. Его собственное расследование продвигалось не особенно успешно. В поисках премиальных карандашей фирмы «Дарлинг» он столкнулся с практическим воплощением коммунизма в офисной жизни. Отдел текстовой рекламы для своих набросков предпочитал чертежные карандаши 5М или даже 6М и не проявлял особого интереса к продукции «Дарлинга», за исключением, разумеется, мистера Гарретта, создававшего для рекламной полосы фирмы узкую панель-вставку, призванную привлечь внимание к щедрой раздаче карандашей. У него имелось два образца; еще четыре — в разной степени физического износа — были обнаружены в машбюро. Один лежал на столе мистера Армстронга. У мистера Хэнкина карандаша не было. Мистер Инглби признался, что выбросил свой в окно в припадке раздражения, а мисс Митьярд сказала, что, кажется, у нее где-то должен быть такой карандаш, но если он действительно нужен мистеру Бредону, то лучше ему спросить у мисс Партон.

В других подразделениях дело обстояло еще хуже. Карандаши уносили домой, теряли или выбрасывали. Мистер Макалистер в своей обычной загадочной манере сообщил, что у него таких карандашей не меньше полудюжины. Мистер Уэддерберн свой потерял, но предъявил тот, который выпросил у мистера Толбоя. Мистер Праут попросил его не беспокоить из-за такого глупого пустяка, как карандаш, а если Бредону действительно нужен хороший автоматический карандаш, пусть купит карандаш фирмы «Эвершарп». Он (мистер Праут) сказал, что ни разу не видел карандаша «Дарлинг» с тех пор, как фотографировал его для рекламы, и добавил: если высококлассный фотограф вынужден тратить свою жизнь на то, чтобы снимать дешевые карандаши и коробки с мармеладом, то этого достаточно, чтобы довести чувствительного человека до самоубийства. От такой нудной работы повеситься хочется.

Что касается несчастного происшествия с главным инспектором Скотленд-Ярда на лестнице собственного дома, то Бредону удалось раздобыть кое-какую информацию. Оказалось, что мистер Уиллис интересовался адресом Бредона, и случилось это за день до нападения на мистера Паркера. Скорее всего, адрес ему дала мисс Бейт (телефонистка, отвечавшая за адресную книгу сотрудников). Все это нервировало и раздражало. Мистер Бредон надеялся, что провал первой попытки встревожит нападавшего и он откажется от дальнейшего насилия с применением тупых орудий, тем не менее взял за правило, покидая офис, настороженно прислушиваться к шагам за спиной. Домой он возвращался окольными путями, а в течение рабочего дня старался избегать железной лестницы.

Тем временем скандал из-за рекламы «Нутракса» развивался с неослабевающей силой, порождая необычайное количество ответвлений и побочных сюжетов, самым важным и тревожным из которых стала жестокая стычка между мистером Смейлом и мистером Толбоем.

Все началось, как это ни абсурдно, у входа в лифт, где мистер Толбой и мисс Митьярд стояли, ожидая, когда Гарри спустится и вознесет их в их служебные пределы. К ним присоединился мистер Смейл, бодрый и улыбающийся, сверкающий зубами, которые наверняка чистил пастой «Тусшайн», с розовым бутоном в петлице и аккуратно сложенным зонтом.

— Доброе утро, мисс Митьярд, доброе, доброе, — сказал мистер Смейл, приподнимая котелок и снова опуская его под щегольским углом. — Сегодня снова прекрасный день.

Мисс Митьярд согласилась, что день чудесный, добавив:

— Если бы только его не испортили запросы по подоходному налогу.

— Не говорите мне о подоходном налоге, — с улыбкой ответил мистер Смейл, передернув плечами. — Только сегодня утром я сказал жене: «Дорогая, предвижу, что нам придется провести отпуск у себя на заднем дворе». Уверен, что так и будет. Ума не приложу, где взять денег на скромное путешествие в Истбурн.

— Все это ужасно несправедливо, — сказал мистер Толбой. — Что касается последнего бюджета…

— О да! Вам ведь наверняка приходится платить дополнительный налог, старина, — заметил мистер Смейл, шутливо ткнув мистера Толбоя зонтом.

— Не надо так делать! — взорвался мистер Толбой.

— Ну, Толбою волноваться нечего, — продолжил мистер Смейл, обращаясь к мисс Митьярд и не замечая, что атмосфера уже начала накаляться. — У него денег больше, чем он может потратить. Мы все это знаем, не так ли, мисс Митьярд?

— Значит, ему везет больше, чем другим, — ответила мисс Митьярд.

— Он может себе позволить разбрасывать деньги по всему офису, по пятьдесят фунтов зараз, — не унимался мистер Смейл. — Хотел бы я знать, где он их берет. Рискну предположить, что налоговые органы тоже. Вот что я скажу вам, мисс Митьярд, этот человек — темная лошадка. Думаю, он тайком содержит наркопритон или подпольный тотализатор, а? Ну, признавайтесь, приятель, — обратился он к мистеру Толбою, шутливо ткнув указательным пальцем во вторую пуговицу его жилета. В этот момент приехал лифт, и мисс Митьярд вошла в него. Мистер Толбой, грубо оттолкнув мистера Смейла, последовал за ней.