— Не очень хорошо. Видела бы лучше, если бы вы спустились сюда.

— И любили бы больше, вероятно?

— Вероятно.

— Тогда мне безопасней оставаться там, где я есть. Ваши возлюбленные имеют привычку плохо кончать. Молодой Кармайкл…

— Я тут ни при чем. Он слишком много пил. И был идиотом.

— И Артур Баррингтон…

— Я предупреждала его, что из этого не выйдет ничего хорошего.

— Совсем ничего хорошего. Но он все равно попытался и вышиб себе мозги. Не то чтобы это были хорошие мозги, но других у него не имелось. И Виктор Дин…

— Маленький негодяй! Это вообще не имело ко мне никакого отношения.

— В самом деле?

— Ну, вы же знаете: он упал с лестницы, разве не так?

— Упал. Но почему?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Ой ли? А я думаю, могли иметь. Почему вы дали ему от ворот поворот?

— Потому что он был тупым маленьким занудой, так же, как и все остальные.

— А вы любите, чтобы все были разными?

— Я люблю, чтобы всё было разным.

— А когда вы видите, что они разные, вы стараетесь всех причесать под одну гребенку. Вы знаете кого-нибудь, кто был бы не таким, как другие?

— Да. Вы другой.

— Только до тех пор, пока остаюсь на своей ветке, моя Цирцея. Если я спущусь к вам, я стану таким же, как все остальные.

— Спусти́тесь — посмотрим.

— Нет уж, я знаю, где мне безопасней. Лучше вы поднимайтесь ко мне.

— Вы прекрасно понимаете, что я не могу.

— Конечно, не можете. Вы можете только опускаться все ниже и ниже.

— Вы пытаетесь меня оскорбить?

— Да, но это очень трудно.

— Спускайтесь, Арлекин! Я хочу, чтобы вы были здесь.

— Новый для вас опыт, не так ли — хотеть того, чего вы не можете получить. Вы должны меня за него благодарить.

— Я всегда хочу то, чего не могу получить.

— И чего же вы хотите?

— Бурной жизни… острых ощущений…

— Сейчас вы их получите. Расскажите мне о Викторе Дине.

— А что вы хотите о нем узнать?

— Это секрет.

— Если я расскажу, вы спуститесь?

— Возможно.

— Какой странный у вас объект интереса.

— Я славлюсь своей странностью. Как вы его подцепили?

— Как-то вечером мы все отправились в какой-то жуткий загородный дансинг. Думали, что это будет очень весело.

— Было?

— Нет, оказалось — тоска зеленая. Но он был там и положил на меня глаз, и мне показалось, что он душка. Вот и все.

— Одним словом, простая история. И как долго он оставался вашим «душкой»?

— Ну, с полгода. Но он был ужасно нудный. И такой самодовольный. Представьте себе, дорогой Арлекин, он сердился по любому поводу и желал получить все и сразу. Вы смеетесь?

— От всей души!

— Он вовсе не был забавным. Он был придурком.

— Дитя мое, рассказчица вы никудышная. Вы спаивали его, что испортило ему желудок. Вы заставляли его играть по-крупному, хотя он говорил, что не может себе этого позволить. Вы пытались пристрастить его к наркотикам, но ему это не понравилось. Что еще?

— Он был порядочной скотиной, Арлекин, на самом деле был. Хватал все, что мог.

— А вы разве не такая?

— Я? — Дайана была искренне удивлена. — Я была очень щедра. Давала ему все, чего он хотел. Я всегда такая с теми, кто мне нравится.

— А он брал все, что плыло в руки, но не тратил так, как подобает джентльмену?

— Именно. А знаете, сам он называл себя джентльменом. Вам это не кажется смешным? Леди и джентльмены. В этом есть что-то средневековое. Он говорил, что мы не должны думать, будто он не джентльмен, только потому, что он работает в конторе. Обхохочешься, правда, дорогой Арлекин? — От удовольствия она стала смеяться, раскачиваясь взад-вперед. — Арлекин! Послушайте! Я расскажу вам кое-что забавное. Однажды вечером ко мне пришел Тод Миллиган, и я сказала ему: «Это Виктор Дин, он джентльмен и работает в агентстве Пима». А Тод ответил: «О, так вы тот самый парень?» — и посмотрел на него совершенно убийственным взглядом. А потом спросил меня так же, как и вы, где я подцепила Виктора. Забавно, правда? Это не Тод послал вас сюда задать мне этот вопрос?

— Нет. Меня никто не посылал. Я хожу, куда сам пожелаю.

— Но тогда почему вы все интересуетесь Виктором Дином?

— Загадочно, да? А что Миллиган сказал Дину?

— Ничего особенного, но велел мне водить его на поводке. А потом, совершенно неожиданно, — прогнать.

— И вы, как послушная девочка, сделали все, как он велел?

— Виктор мне в любом случае уже осточертел. А Тоду перечить — себе дороже.

— Да уж, а то он может прекратить снабжение, так ведь? Откуда он берет это добро?

— Вы имеете в виду кокс? Не знаю.

— Скорее всего, действительно не знаете. И выведать у него не можете. Даже несмотря на все свои чары, Цирцея.

— О, Тод! Из него ничего не вытянешь. Он — грязная свинья. Я его презираю. Все бы отдала, чтобы отделаться от него. Но он слишком много знает. А кроме того, у него есть порошок. Сколько людей пытались порвать с Тодом, но всегда к нему возвращались — по пятницам и субботам.

— Именно в эти дни он раздает добро?

— Главным образом. Но, — она снова залилась смехом, — вас ведь там сегодня не было? Это было уморительно. То ли ему не хватило запаса, то ли еще что, но поднялась дикая буча. И эта поганка Бэбс Вудли орала на всю округу и царапала его. Надеюсь, у него теперь будет заражение крови. Он пообещал, что завтра все будет, но выглядел при этом — с расцарапанным подбородком — полным идиотом. Она сказала, что убьет его. Чудесная была сцена.

— Да, раблезианская, могу себе представить.

— К счастью, у меня было достаточно, так что я дала ей, чтобы она замолчала, а потом мы решили устроить гонки. Я победила — по крайней мере, победила бы, если бы не вы. Как вы здесь оказались?

— О, совершенно случайно. Я всегда «случаюсь».

— Ничего подобного. Вы только делаете вид, что появляетесь случайно. Вы ведь не из постоянного окружения Тода?

— В настоящий момент нет.

— А хотели бы в него входить? Так это не обязательно. Если хотите, я сама достану вам то, что нужно. А Тод — зверь. Лучше держитесь от него подальше.

— Вы предупреждаете меня ради моего блага?

— Да, именно.

— Какая преданность!

— Нет, я серьезно. Жизнь и так-то ад, но, когда связываешься с Тодом, становится еще хуже.

— Тогда почему вы с ним не порвете?

— Не могу.

— Боитесь его?

— Не столько его, сколько тех, кто за ним стоит. Тод их сам боится. Он никогда меня не отпустит. Скорее убьет.

— Как интересно. Думаю, мне следует ближе познакомиться с Тодом.

— Вы закончите тем, что тоже будете его бояться.

— Правда? Ну, и в страхе есть свое удовольствие.

— Спускайтесь, Арлекин, и я покажу вам, как получить удовольствие от жизни.

— А вы можете?

— Испытайте меня — увидите.

В кроне послышалось шуршание, и он, скользнув вниз, оказался рядом с нею.

— Ну?

— Поднимите меня. Что-то меня развезло.

Он поднял ее, и она ощутила железную хватку его рук. Дайана была высокой и различила блеск его глаз на уровне своих собственных.

— Ну как, подхожу?

— Для чего?

— Для вас.

— Для меня? А зачем вы мне сдались?

— Я красивая.

— Уже не такая, как раньше. А через пять лет и вовсе станете уродиной.

— Через пять лет? Я не собираюсь провести с вами пять лет.

— Вы мне не нужны и на пять минут.

Сквозь листву начинал просачиваться холодный рассвет; теперь она различала его продолговатый жесткий подбородок и тонкий изгиб улыбающихся губ. Она выкинула вперед руку, чтобы сорвать с него маску, но он оказался слишком проворным. Очень медленно развернув ее к себе лицом, он завел ей руки за спину.

— Что дальше? — насмешливо спросила она.

— Ничего. Я отвезу вас домой.

— Отвезете? Ах, ну да.

— Да, как делал это уже однажды.

— Точно так же, как в прошлый раз?

— Не совсем, потому что в прошлый раз вы были пьяны. А сейчас трезвы. С этой ничтожной разницей программа будет выполнена в соответствии с прецедентом.

— Вы можете поцеловать меня, Арлекин.

— А вы заслуживаете поцелуя? Ладно. Один — за информацию. Второй — за бескорыстное желание спасти меня от ужасного мистера Миллигана. И третий — просто потому, что таков мой каприз.

Он снисходительно одарил ее тремя поцелуями, больше напоминавшими оскорбления, и, продолжая удерживать ее руки за спиной, уложил на заднее сиденье своего кабриолета.

— Вот плед. Он вам пригодится.

Она промолчала. Он завел мотор, развернул машину и медленно повел ее по лесной просеке. Когда они проезжали мимо седана, Арлекин чуть высунулся над дверцей и бросил ключ зажигания на колени Прыщу Ланкастеру, самозабвенно похрапывавшему на переднем сиденье.

Через несколько минут они выехали из леса на главную дорогу. Небо уже забрезжило призрачными тенями предрассветных сумерек.

Дайана де Момери выскользнула из-под пледа и наклонилась вперед. Он вел машину легко, небрежно откинувшись на спинку сиденья, опершись затылком на подголовник и одной рукой расслабленно управляя рулем. Резким движением она могла вывернуть руль, отправив их обоих в кювет, чего он вполне заслуживал, по ее мнению.

— Не надо, — сказал он спокойно, не поворачивая головы.

— Вы дьявол!

Он остановил машину.

— Если вы будете плохо себя вести, я оставлю вас здесь, на обочине, сидеть на мильном камне, как дочь бейлифа из Айлингтона[42]. Или могу вас связать. Что предпочитаете?