— Это, — сказал мистер Хэнкин, деликатно не замечая произведенного им переполоха, — мистер Бредон. Пожалуйста… э-э… объясните ему, что он должен делать. Я отправил в его кабинет досье «Дэйрифилдс». Пусть он начнет с маргарина. Э-э… Не думаю, мистер Бредон, что вы с мистером Инглби были однокашниками: он окончил Тринити. Ваш Тринити, разумеется, не наш. (Мистер Хэнкин был выпускником Кембриджа.)

Мистер Бредон протянул ухоженную руку.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — эхом отозвался мистер Инглби.

Они посмотрели друг на друга с легкой неприязнью, как два кота при первой встрече. Мистер Хэнкин улыбнулся обоим.

— Когда у вас появятся какие-нибудь идеи насчет маргарина, мистер Бредон, приходите ко мне в кабинет, мы вместе над ними поработаем.

— Ладно! — с обескураживающей простотой ответил мистер Бредон.

Мистер Хэнкин снова улыбнулся и тактично удалился.

— Ну, полагаю, вам нужно со всеми познакомиться, — поспешно сказал мистер Инглби. — Мисс Росситер и мисс Партон — наши ангелы-хранители, они распечатывают наши тексты, исправляют наши грамматические ошибки, снабжают нас карандашами и бумагой, а также поят кофе и кормят пирожными. Мисс Партон — блондинка, мисс Росситер — брюнетка. Джентльмены, как известно, предпочитают блондинок, но лично я нахожу их одинаково очаровательными.

Мистер Бредон поклонился.

— Мисс Митьярд из Сомервилла. Она одно из самых ярких украшений нашего отдела. Сочиняет самые развязные лимерики, какие когда-либо звучали в этих целомудренных стенах.

— Тогда мы с ней подружимся, — сердечно заметил мистер Бредон.

— Справа от вас — мистер Уиллис, слева — мистер Гарретт. Друзья по несчастью. Вот и весь наш отдел, если не считать мистера Хэнкина и мистера Армстронга, это начальники, и мистера Копли, он человек влиятельный и опытный, поэтому времени в машбюро попусту не теряет. Завтракать ходит в город и хочет быть старшим, хотя таковым не является.

Мистер Бредон пожимал руки, которые ему протягивали, и бормотал что-то вежливое.

— Хотите поучаствовать в ставках на дерби? — поинтересовалась мисс Росситер, поглядывая на «кассовый ящик». — Вы подоспели как раз к розыгрышу.

— О, пожалуй, — сказал мистер Бредон. — По сколько ставите?

— По шесть пенсов.

— Да, охотно. Очень мило с вашей стороны. Разумеется, я с удовольствием поучаствую. Каков выигрыш?

— Первый приз приносит до фунта, — сказала мисс Росситер с благодарным вздохом. — А то я уж думала, что мне придется самой выкупать два билета. Партон, добавьте в список фамилию мистера Бредона: бэ-эр-е-дэ-о-эн. Как «Лето в Бредоне»?[7]

— Совершенно верно.

Мисс Партон любезно записала новое имя и присовокупила еще один незаполненный билет к куче других, лежащих в коробке из-под печенья.

— Что ж, думаю, пора мне отвести вас в вашу конуру, — насмешливо сказал мистер Инглби.

— Валяйте! — ответил мистер Бредон. — То есть я хотел сказать: да, конечно.

— Мы все располагаемся вдоль этого коридора, — пояснил мистер Инглби, показывая дорогу. — Со временем вы будете здесь легко ориентироваться. Это кабинет Гарретта, это — Уиллиса, а вот и ваш, между мисс Митьярд и мною. Эта железная лестница напротив ведет на нижний этаж, где в основном располагаются руководители групп и совещательные комнаты. Кстати, не упадите. Человек, чей кабинет вам достался, на прошлой неделе свалился с нее и погиб.

— Что вы говорите?! — встревоженно воскликнул мистер Бредон.

— Сломал себе шею и разбил голову, — пояснил мистер Инглби. — Об одну из этих шишек.

— А зачем вообще нужны эти шишки на перилах? — посетовал мистер Бредон. — Чтобы разбивать о них головы? Это неправильно.

— Нет, не для этого, — сказала подошедшая мисс Росситер, держа в руках блокноты для заметок и промокательную бумагу. — Они предназначены для того, чтобы мальчишки-посыльные не съезжали вниз по перилам, но дело в том, что сами ступеньки такие… э-э… коварные, я бы сказала… О, мистер Армстронг идет. Начальство не любит разговоров об этой железной лестнице.

— Ну, вот вы и у себя, — сказал мистер Инглби, вняв предупреждению. — Комната такая же, как у всех, разве что радиатор неважно работает. Впрочем, в настоящий момент вас это не должно волновать. Это был кабинет Дина.

— Парня, который свалился с лестницы?

— Да.

Мистер Бредон окинул взглядом тесное помещение, в котором имелись конторка, два стула, шаткий письменный стол и книжная полка.

— О! — произнес он.

— Это было ужасно, — сказала мисс Росситер.

— Да уж, не сомневаюсь, — горячо согласился мистер Бредон.

— Мистер Армстронг как раз диктовал мне, когда мы услышали чудовищный грохот. И он воскликнул: «Боже милостивый, что это?» Я подумала, что это, должно быть, кто-то из мальчишек, потому что в прошлом году один из них упал, когда нес машинку «Элиот-Фишер», — звук был такой же, только еще хуже. И я сказала: «Наверное, кто-то из мальчиков свалился с лестницы, мистер Армстронг», а он ответил: «Беспечные чертята» — и продолжил диктовать, но руки у меня так дрожали, что я не могла делать записи, а потом мимо пробежал мистер Инглби, а у мистера Дэниелса распахнулась дверь, а потом мы услышали душераздирающий крик, и мистер Армстронг сказал: «Надо пойти посмотреть, что случилось». Тогда я вышла и взглянула вниз, но ничего не увидела, потому что там уже собралась толпа народу, а потом мистер Инглби взбежал вверх по лестнице, и выражение лица у вас, мистер Инглби, было такое… лицо — белое как полотно, вы уж поверьте.

— Вероятно, — немного сконфуженно признал мистер Инглби, — три года в этой иссушающей душу профессии еще не лишили меня человеческих чувств. Но со временем это непременно случится.

— Мистер Инглби сказал: «Он убился!» А я спросила: «Кто?» И он ответил: «Мистер Дин», а я сказала: «Этого не может быть», но он подтвердил: «Боюсь, что может». Тогда я пошла к мистеру Армстронгу и сказала: «Мистер Дин убился». А он спросил: «Что вы этим хотите сказать — убился?» Но тут вошел мистер Инглби. Мистер Армстронг только взглянул на него — и вышел, а я спустилась по другой лестнице и увидела, как мистера Дина несли в зал заседаний и голова у него болталась из стороны в сторону.

— И часто тут такое случается? — поинтересовался мистер Бредон.

— Не с такими катастрофическими последствиями, — ответил мистер Инглби, — но эта лестница — самая настоящая смертельная ловушка.

— Однажды я сама с нее упала, — подхватила мисс Росситер, — и сломала каблуки на обеих туфлях. Оказалась в чрезвычайно затруднительном положении, поскольку у меня не было здесь другой пары обуви и…

— Мои дорогие, я вытянула жребий! — сообщила вошедшая в кабинет безо всяких церемоний мисс Митьярд. — Увы, вам не повезло, мистер Бредон.

— Я вообще невезучий.

— Вы почувствуете себя еще более невезучим, провозившись один день с маргарином «Дэйрифилдс», — мрачно вставил мистер Инглби. — Я тоже в пролете, полагаю?

— Боюсь, что да. Разумеется, фаворита вытащила мисс Ролингз — как всегда.

— Надеюсь, он сломает себе ногу, — сказал мистер Инглби. — Входите, Толбой, входите. Вы меня ищете? Не стесняйтесь, мистер Бредон скоро привыкнет к тому, что его кабинет официально считается проходным двором. Это мистер Толбой, руководитель группы «Нутракса» и нескольких других навязших в зубах товаров. Мистер Бредон — наш новый копирайтер.

— Здравствуйте, — коротко кивнул мистер Толбой. — Послушайте, я насчет этого «Нутракса», двойного одиннадцатидюймового. Не могли бы вы сократить слов тридцать?

— Нет, не мог бы, — ответил мистер Инглби. — Я и так уже обкорнал его до предела.

— Боюсь, все равно придется. Для всего этого пустого трепа, да еще с двухстрочным подзаголовком, места нет.

— Места сколько угодно![8]

— Нет, его не хватает. Нам нужно еще вставить узкую панель про пятьдесят шесть бесплатных часов с боем.

— Черт бы побрал эту панель и эти часы! Как, интересно, они хотят, чтобы мы разместили все это на полудубле?[9]

— Не знаю, но хотят. Посмотрите, нельзя ли убрать вот этот кусочек: «Когда ваши нервы начинают шалить» и начать прямо с «Нервам нужен «Нутракс»?

— Армстронгу понравилось насчет нервов, которые начинают шалить. Взывает, мол, к человеческим эмоциям и все такое. Нет, уберите лучше бред насчет патентованной бутылки с пружинной крышкой.

— Они не позволят это убрать, — вмешалась мисс Митьярд. — Это их маленькое изобретение.

— Вы думаете, люди покупают питание для нервной системы ради бутылки? О господи! Я не могу так сразу решить. Оставьте, я подумаю.

— Технический отдел хочет получить это к двум часам, — нерешительно произнес мистер Толбой.

Мистер Инглби ругнулся в адрес технического отдела, схватил лист с версткой и принялся сокращать текст, бормоча сквозь зубы что-то оскорбительное.

— Из всех гребаных рабочих дней, — заметил он, — вторник — самый мерзкий. Ни минуты покоя, пока не скинешь этот чертов одиннадцатидюймовый модуль. Ну, вот! Я сократил двадцать два слова, придется вам этим обойтись. Можно подтянуть вот это слово вверх, это сэкономит целую строку и компенсирует недостающие восемь слов.

— Ладно, попробую, — согласился мистер Толбой. — Чего не сделаешь ради спокойной жизни. Все же это будет выглядеть немного плотновато. Жестко.

— Хотел бы я сам быть пожестче, — сказал мистер Инглби. — Забирайте, ради бога, свои бумажки, пока я кого-нибудь не убил, и уходите.

— Иду-иду, — ответил мистер Толбой и поспешно скрылся.

Мисс Росситер ушла еще в разгар пререканий, теперь и мисс Митьярд собралась идти, заметив напоследок:

— Если Фидиппид выиграет скачку, вы получите кусочек торта к чаю.