Хью Пентикост - Смерть на склоне

© Judson Philips, 1964

© Renewed 1992 by Norma Philips

© Перевод. А. Соколов, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2018

Смерть подступила к Питеру Стайлсу холодным зимним утром, но прошла мимо, оставив его физически разбитым и психически сломленным. В одно ужасное мгновение талантливый, обаятельный, общительный мужчина тридцати пяти лет, которому прочили блестящую карьеру, превратился в озлобленного нытика-социофоба, в обуреваемую ненавистью карикатуру на самого себя.

Питера в тот период его несчастья я не знал, но теперь эта история мне, конечно, хорошо известна. Случилось так, что смерть опять встала на его пути, и именно тогда я с ним познакомился, заинтересовался им, стал размышлять о нем и всеми своими силами бороться за него.

Вторая часть истории началась холодным зимним вечером высоко в горах Вермонта. Луна превратила заснеженный пейзаж в подобие серебрящегося дня, когда «ягуар» ехал по хорошо расчищенной дороге к приюту «Дарлбрук». Несмотря на то что температура была близка к тридцати градусам, водитель откинул верх автомобиля. На нем была меховая куртка, лицо почти полностью скрывали большие лыжные очки. Руки в меховых перчатках крепко сжимали руль – после чередующихся с оттепелями морозов на асфальте то и дело попадались ледяные борозды.

Часы на приборном щитке показывали почти десять. Ни встречных, ни попутных машин не встречалось упорно карабкающемуся вверх автомобилю. На выходные в «Дарлбрук» приезжало по две сотни человек, но все они, видимо, опередили едущего в белом седане. Дорога сузилась, на обочинах возвышались горы снега, набросанные роторным очистителем. Машина вырвалась из леса на высоту, где дорога делала опасный поворот вокруг склона; обрыв здесь огораживал канат, натянутый между столбиками с отражающими свет фар катафотами.

В самом крутом месте поворота водитель остановил автомобиль. Места, чтобы его объехать, едва оставалось. Несколько секунд он сидел не шевелясь, затем открыл дверцу и медленно, словно у него свело мышцы, вылез на дорогу. Прихрамывая, обошел машину спереди. В свете фар стало видно, что ростом он футов шесть, худощавый, жилистый. Мужчина постоял у каната, снял перчатку и достал из кармана куртки сигарету. Щелкнул серебряной зажигалкой, подошел вплотную к ограждению и застыл, вглядываясь в расстилающийся по ту сторону обрыва мир. От крутизны захватывало дух – отвесный склон убегал на пять сотен футов вниз, где густой сосновый лес в долине казался зеленым озером в море снега.

Кончик сигареты вспыхнул, когда человек судорожно глубоко затянулся. Его губы шевелились, но он не проронил ни звука, стиснул зубы, рот над квадратным подбородком превратился в тонкую ниточку. Сигарета упала в снег, и он наступил на нее отороченным мехом сапогом. Взглянул вниз, чтобы убедиться, что она погасла. На его щеке у оправы очков подрагивала жилка. Ровно год назад он лежал на дне этого отвесного обрыва и в приступе боли слышал жуткие крики и чувствовал, как разгорается белое жаркое бензиновое пламя, пожиравшее искореженный автомобиль и того, кто был в нем зажат. Сознание тогда милосердно померкло, и он не видел ужасной развязки.

Человек вернулся к машине и сел за руль. Захлопнул дверцу, но не двинулся с места. Опять закурил и, сгорбившись, затягивался снова и снова, его губы шевелились.

– Помоги мне, Господь, – наконец произнес он, словно репетируя последние слова торжественной клятвы. Завел машину и поехал к вершине горы Грейпик.

Расположенный высоко в горах Вермонта приют «Дарлбрук» стал одним из излюбленных мест отдыха лыжников в восточной части США.

В отличие от других зимних курортов на востоке «Дарлбрук» почти наверняка гарантирует прекрасные условия для катания на лыжах с конца ноября по середину апреля. Здесь имеются склоны для мастеров любого уровня, оборудованные разными подъемниками: с креслами, кабинками, с Т-образными рукоятками, бугельные. Склоны с трамплинами лучшие в стране, и в предстоящие выходные здесь были объявлены олимпийские отборочные соревнования. Когда «ягуар» забирался на гору, известнейшие лыжники США уже собрались в приюте.

Некогда этот приют был местом затворничества миллионера. Необычное строение было сложено из добытого на соседних холмах серого мрамора и с самого начала представляло собой нечто среднее между крепостью и гостиницей. В доме было около тридцати спален с ванными, огромная столовая, бальный зал, гигантская кухня, в каждом помещении камины. После смерти миллионера в конце тридцатых годов «Дарлбрук» летом и зимой стоял холодным и заброшенным, уставясь на окружающие горы пустыми глазницами своих окон. Никто в здравом уме не хотел покупать это место или даже отремонтировать. Но в конце пятидесятых на него наткнулся Макс Ландберг – молодой энтузиаст лыжного спорта, подыскивающий склоны для зимнего курорта. Он сказал жене Хедде, что это именно то, что им нужно, и оба чуть не умерли со смеху от одной такой мысли. Вернувшись в близлежащий городок Манчестер, заинтригованные Ландберги стали наводить справки о мраморном бастионе. И выяснили, что приют можно купить практически за сумму, равную налоговой задолженности. Поверенные в делах собственности миллионера больше всего хотели сбыть имение с рук. Ландберги купили его и ни разу не пожалели о своем приобретении. Дом превратился для них в золотоносный прииск. Супруги легко привлекли средства, чтобы расчистить склоны и установить оборудование. Вскоре тридцати спален стало не хватать, и вокруг величественного мраморного здания возникла поросль небольших коттеджей. Шесть месяцев в году здесь было многолюдно – приезжали лыжники. А в межсезонье наведывались те, кто хотел побродить по Зеленым горам, покупаться, поохотиться и поиграть в гольф на двух превосходных манчестерских полях. Начинавшие с малого Ландберги превратились в легендарных хозяев приюта и очень богатых собственников сказочного царства. Их цены были высоки, но люди буквально бились, чтобы зарезервировать номера. «Дарлбрук» превратился в место для спортсменов, не стесненных скромным бюджетом.

Водитель белого «ягуара» плавно свернул на широко раскинувшуюся за зданием приюта парковку. Там в лунном свете уже поблескивали крыши более сотни машин. Из окон главного здания долетали музыка и смех. Исполнитель народных баллад, довольно сносно подражая актеру Берлу Ивсу, пел «Синехвостку».

Мужчина в меховой куртке открыл багажник и достал полотняный вещевой мешок. Запер машину и очень медленно направился ко входу в приют. Но на покрытой снегом дорожке поскользнулся и, ругаясь под нос, чуть не упал. На пороге в главный коридор его окатила волна теплого воздуха и приятного запаха горящих дров, духов и табака. Слева располагалось некогда бывшее бальным залом помещение, где толпились люди в одежде для отдыха в стиле апре-ски: дамы в холодных пастельных тонах, некоторые в эластичных брюках, творящих удивительные вещи с хорошими фигурами, другие в длинных юбках. Мужчины были в эластичных брюках, куртках или свитерах. У человека в меховой куртке возникло странное ощущение, что он смотрит стилизованный костюмированный балет. Справа находилась бывшая столовая, переделанная в обитый дубовыми панелями гриль-бар. Все столики были заняты разноцветной массой выпивающих людей, среди которых был певец, чей высокий, вибрирующий голос перекрывал шум разговоров и смех.

Человек в куртке пошел по коридору к конторке портье. Из-за нее ему улыбнулся парень лет восемнадцати.

– Надеюсь, сэр, вы сделали предварительный заказ. Мы забиты под самую завязку.

Мужчина поставил на пол рюкзак, снял очки и откинул капюшон. У него оказались темные, коротко подстриженные волосы и светло-голубые глаза. Лицо с высокими скулами, между бровей морщинка, от этого казалось, что он постоянно хмурится. Приезжий был красив какой-то загадочной, задумчивой красотой.

– Питер Стайлс! – узнал его портье.

– У вас для меня должна быть комната.

– Да, конечно, мистер Стайлс. – Портье провел пальцем по списку гостей. – Только, боюсь, это не совсем то, что вы просили. Двести пятая. На один лестничный марш выше, третья дверь по коридору от лестницы. И вам придется ее делить с другим человеком.

– Я просил номер на первом этаже или коттедж. – Стайлс нахмурился.

– Отец ничего не мог для вас найти. Все забронировано на целую зиму.

– Двести пятая с соседом – это все, что у вас имеется?

– Да, мистер Стайлс, это хорошая комната. С видом на склоны, отдельная ванная. И сосед отличный – Джим Трэнтер, занимается для папы пиаром.

– Ладно, если больше ничего нет, – подумав, кивнул Стайлс. – У вас найдется человек закинуть мой рюкзак в комнату?

– Я не могу отлучиться, – рассмеялся портье. – А все остальные в зале или в баре. Боюсь, вам придется управляться самому. – Он снял со стойки за конторкой ключ и подал гостю.

У Стайлса задрожала рука, краска отхлынула от лица, и оно побледнело.

– Я не могу управиться сам. Пошли кого-нибудь, когда будет свободен.

– Шутите? – В голосе парня прозвучали дерзкие нотки. – Не справитесь с таким мешком?

– Где твой отец?

– Где-то тут, – ответил Ландберг-младший.

– Позови! – Голос Стайлса внезапно сделался таким жестким, что парень удивленно поднял голову. – И поспеши, если не хочешь, чтобы тебе свернули твою юную чертову шею!

Портье пожал плечами и вышел из-за конторки. Питер посмотрел на свои стиснутые руки и медленно разомкнул пальцы. Ладони были влажными от пота, он вытер их о брюки.