Лейтенант было собрался что-то сказать, но передумал, и О’Гар принес гильзу и передал ее мне.

— Спасибо, — сказал я, кладя гильзу в карман. — Теперь можете дослушать моего приятеля. Отличная пьеса, если вы любите подобное.

Теннант подошел к концу своего повествования.

— …Естественно, мужчина, который пытается проделать такие вещи с беззащитной женщиной, не может быть чем-то иным как трусом. Таким образом, с ним было не очень сложно справиться, после того, как я отобрал у него пистолет. Я ударил его несколько раз, и он прекратил сопротивляться — стал просить меня остановиться, встал на колени. Затем мы вызвали полицию.

МакТай смотрел на меня холодно и твердо. Теннант убедил его, и не только его одного — сержант полиции и двое его людей смотрели на меня с негодованием. Я подозревал, что даже О’Гар — а с ним мы прошли через дюжину штормов — был бы наполовину убежден, не добавь этот инженер легких мазков про мои колени.

— Ну, у вас есть что на это сказать? — бросил мне МакТай тоном, в котором сквозило, что не имеет ни малейшего значения, что я скажу.

— Мне нечего ответить на эти бредни, — ответил я коротко. — Меня интересует убийство Гилмора, а не эта чепуха.

Я повернулся к О’Гару.

— Патрульный здесь?

Сержант-детектив подошел к двери и позвал.

— Келли!

Вошел Келли — крупный, прямо стоящий мужчина, с седыми волосами и умным полным лицом.

— Вы нашли тело Гилмора, — спросил я.

— Я нашел.

Я указал на Кару Кенбрук.

— Вы когда-нибудь видели ее прежде?

Его серые глаза осторожно изучали ее.

— Что-то не припоминаю, — ответил он.

— Она подошла на улице, когда вы смотрели на Гилмора, и вошла в дом, перед которым лежало тело.

— Не было ее.

Я достал пустую гильзу, которую О’Гар добыл для меня, и поставил ее на стол перед патрульным.

— Келли, — спросил я, — почему вы убили Гиллмора?

Правая рука Келли нырнула под полу его мундира и направилась к бедру.

Я прыгнул на него.

Кто-то схватил меня за шею. Кто-то другой навалился на спину. МакТай нацелил свой огромный кулак мне в лицо, бить было некуда. Кто-то ударил мне по ногам, и я рухнул вниз, погребенный под кучей полицейских.

Когда меня рывком поставили на ноги, огромный Келли стоял прямо перед столом и взвешивал свой служебный револьвер на ладони. Его светлые глаза встретились с моими, и он опустил оружие на стол. Затем он отцепил свой значок и положил его рядом с револьвером.

— Это был несчастный случай, — сказал он просто.

К этому времени птички, что вцепились в меня, осознали тот факт, что, возможно, они пропустили часть игры, и что, возможно, я не был маньяком. Руки отпустили меня, и теперь все слушали Келли.

Он рассказывал свою историю неторопливо, и ровно. Его глаза ни разу не дрогнули и не затуманились. Вдумчивый человек, хотя и неудачливый.

— Я обходил свой участок той ночью, и когда я повернул с Джонс-стрит на Пайн-стрит, я увидел мужчину, который прыгнул с лестницы обратно в вестибюль. Взломщик, подумал я, и подкрадывается как кошка там. Это был темный вестибюль, и глубокий, и я видел что-то похожее на мужчину внутри, но я не был уверен.

«Выходите оттуда!» — позвал я, но ответа не было. Я взял свою пушку в руку и начал подниматься по ступенькам. Я видел, что он там двигался, намеревался выйти. И потом моя нога поскользнулась. Это была старая, истертая нижняя ступенька, и моя нога поскользнулась. Я упал вперед, пушка выстрелила, и пуля попала в него. Он к тому времени уже вышел, и когда пуля попала в него, он свалился вперед лицом и по ступеням скатился на тротуар.

Когда я посмотрел на него, я увидел, что это был Гилмор. Я знал его, я говорил ему «привет», и он знал меня — поэтому он и должен был убраться с глаз долой, когда увидел как я поворачивая из-за угла. Он не хотел, чтоб я видел, как он выходит из дома, где, как я знал, жил мистер Теннант, я полагаю, подумав и сложив два и два, что у них был разговор.

Я не говорю, что я поступил правильно солгав, но это не причинило никому вреда. Это был несчастный случай, но он был человеком с большим количеством друзей в высших кругах, и несчастный это случай или нет — я получил хорошую возможность, что меня искалечат, а может со временем и отправиться в тюрьму. Таким образом я рассказал свою историю людям, которые знают это. Я не мог сказать, что видел что-то подозрительное, не возлагая вину на непричастных, и я не хотел этого делать. Я принял решение, что если кого-то арестуют за это убийство, и это для него может кончиться плохо, я выйду и скажу: «Это сделал я». У меня дома вы найдете все признание, где я все написал, написал на случай, если со мной что-то случится, чтоб никого другого никогда не обвинили. Поэтому я и должен был сказать, что никогда не видел эту леди. Я видел ее, видел, как она входила в то здание той ночью, в то здание, из которого вышел Гилмор. Но я не мог это сказать, это могло плохо выглядеть для нее, поэтому я солгал. Я, может быть, придумал бы лучшую историю, будь у меня больше времени, я в этом не сомневаюсь, но я должен был думать быстро. Во всяком случае, я рад, что все кончилось.


Келли и другой полицейский в форме покинули кабинет, где теперь задержались только МакТай, О’Гар, Кара Кенбрук, Теннант и я. Теннант перебрался ближе ко мне и приносил извинения.

— Я надеюсь, вы позволите мне все уладить самому, все, что произошло этим вечером. Но вы знаете, как это бывает, когда тот, о ком вы заботитесь, оказывается в сложном положении. Я убил бы вас, знай, что это поможет Каре, честное слово. Почему вы не сказали нам, что не подозреваете ее?

— Но я действительно подозревал вас обоих, — сказал я. — Это выглядело так, будто виновным должен был быть один Келли, но вы вели себя так, что я начал сомневаться. Некоторое время это выглядело забавно: вы думали, что это сделала она, а она думала, что вы, хотя я предполагаю, что каждый бы поклялся в невиновности другого. Но через некоторое время это перестало быть забавным. Все зашло слишком далеко.

— Как вы догадались о Келли? — спросил из-за моего плеча О’Гар.

— Мисс Кенбрук шла на север по Ливенуорт-стрит, и находилась на полпути между Буш-стрит и Пайн-стрит, когда она услышала выстрел. Она никого не видела, никаких автомобилей, пока не завернула за угол. Миссис Гилмор шла на север по Джонс-стрит, и была на примерно таком же расстоянии, когда она услышала выстрел, и она тоже никого не видела, пока не достигла Пайн-стрит. Если Келли говорил правду, то она должна была увидеть его на Джонс-стрит. Она сказала, что не поворачивала за угол до выстрела.

Любая из женщин могла убить Гилмора, но вряд ли обе; и я засомневался, возможно ли, чтобы кто-то другой мог выстрелить и уйти, не столкнувшись с Келли или женщинами. Предположим, что они обе говорят правду, что тогда? Это значило, что Келли лжет! Логично было его заподозрить в любом случае — он был ближе всех к убитому, когда прозвучал выстрел.

Чтоб поддержать свой рассказ, он позволил мисс Кенбрук войти в жилой дом, перед которым был убит человек, в три часа утра, не расспрашивая ее и не упоминая о ней в своем рапорте. Это выглядело так, будто он знал, кто убил. Таким образом я рискнул провернуть трюк с пустой гильзой, была большая вероятность, что он выбросит ее подальше, и что он подумает…

Густой голос МакТая прервал мои объяснения.

— Что скажете насчет обвинения в нападении? — спросил он, и он имел достаточно приличия, чтоб избегать моего взгляда, когда я с остальными повернулись к нему.

Теннант откашлялся.

— Э-э-э… ввиду того, что все так повернулось, и зная, что мисс Кенбрук не хотела бы неприятной огласки, которая сопровождала бы дело такого рода, я бы предложил, чтоб мы прекратили это дело совсем. — Он широко улыбнулся МакТаю, и мне. — Вы знаете, ведь еще ничего не было записано.

— Заставьте этого шельмеца доиграть игру до конца, — проворчал мне в ухо О’Гар. — Не дайте ему прекратить это дело.

— Конечно, если мисс Кенбрук не желает настаивать на обвинении, — сказал МакТай, наблюдая за мной краем глаза. — Я предполагаю…

— Если все понимают, что все это было сфабриковано, — сказал я, — и если те полицейские, что слышали эту историю будут приглашены сюда сейчас, и услышат от Теннанта и мисс Кенбрук, что все это была ложь — тогда я готов позволить всему идти таким путем. Иначе я не буду молчать.

— Вы проклятый глупец, — прошептал О’Гар. — Просто помешались на этом!

Но я покачал головой. Я не видел большого смысла в создании самому себе проблем, даже если это создаст проблемы кому-то еще. А еще, предположим, Теннант добьется, чтоб его рассказ признали правдой…

Таким образом полицейские были найдены и приглашены в кабинет снова, и услышали правду.

И теперь Теннант, девушка и я шли как три старых приятеля по коридорам к выходу. Теннант все еще просил, чтоб я позволил ему покрыть причиненный мне вечером ущерб.

— Вы должны мне позволить сделать хоть что-нибудь! — настаивал он. — Это будет правильно!

Он сунул руку во внутренний карман пальто и извлек толстый бумажник.

— Здесь, — сказал он, — позвольте мне…

Это был удачный момент, мы спускались по каменной лестнице вестибюля, что вела на Кирни-стрит — там шесть или семь ступеней.

— Нет уж, — сказал я, — позвольте мне…

Он был на второй сверху ступени, когда я вскинул руку вверх и нанес удар.

Он плюхнулся довольно мягкой кучей внизу.

Оставив леди с пустым лицом присматривать за ним, я направился через Портсмут-сквер к ресторану, где водятся толстые стейки.