— Мне лишь остается, — сказал он, — проинтервьюировать молодого актера по имени Микаэл, который играет выходные роли в небольшом театре в Кулленкуэе. Будем надеяться, что это тот самый Микаэл!

— Но зачем, черт возьми?

Пуаро умело неожиданным вопросом отвлек внимание комиссара, который начинал сердиться:

— Известно ли вам, дорогой друг, что мы называем «секретом полишинеля»?

Спенс нахмурился.

— Что это, урок французского языка?

— Секрет полишинеля — это такой секрет, который известен всем, и именно поэтому люди, которые его все же не знают, никогда не слышат, чтобы кто-нибудь о нем что-либо рассказывал. Когда предполагают, что вам что-то известно, то об этом вам никто не говорит!

Комиссар Спенс сжал кулаки.

— Не понимаю, как до сих пор я вас еще не задушил! — сказал он просто.

Глава 25

Расследование, проводимое коронером, закончилось. Был вынесен ожидаемый вердикт: убийство, совершено оно одним неизвестным лицом или несколькими лицами. После заседания некоторые из его участников собрались по приглашению Пуаро в доме Саммерхейзов.

Накануне, заботясь о том, чтобы все выглядело прилично, Пуаро сам по мере возможности навел порядок в большой комнате нижнего этажа, где должно было проходить собрание. Кресла и стулья были расставлены полукругом, собаки Морин не без труда удалены и заперты. Эркюль Пуаро выбрал в глубине комнаты место, откуда должно было прозвучать его выступление, которое нельзя было назвать иначе, чем лекция.

И вот Пуаро откашлялся и начал:

— Дамы, господа…

Он помолчал, прежде чем продолжать. Продолжение же было довольно неожиданным, почти смешным:

— «Миссис Мак-Джинти умерла. Как она умерла? Став на одно колено, вот так!

Миссис Мак-Джинти умерла. Как она умерла? Вытянув руку, вот так!

Миссис Мак-Джинти умерла. Как она умерла? Вот так…»

Стоя перед своими слушателями, Пуаро с минуту наслаждался их изумлением. Затем он продолжал:

— Успокойтесь! Я не сумасшедший. Я цитирую вам эти детские стишки потому, что большинство из вас их знает: вы напевали их, играя, когда были маленькими. Миссис Апуард тоже их не забыла, она о них мне напомнила в несколько измененном виде. Она сказала: «Миссис Мак-Джинти умерла. Как она умерла? Вытянув шею, вот так!» Миссис Апуард вытянула шею и умерла, как и миссис Мак-Джинти.

— Чтобы мой рассказ был последователен, мне надо вернуться теперь назад. Миссис Мак-Джинти была убита, и в совершенном преступлении обвинили некоего Джеймса Бентли. Его арестовали, судили и вынесли ему смертный приговор. Однако он еще не казнен. Хотя имеются серьезные основания считать Бентли виновным, у комиссара Спенса возникают сомнения: он подозревает, что этот человек не виновен. Спенс рассказывает об этом деле мне, я разделяю его беспокойство и приезжаю в Бродхинни, чтобы получить ответ на два вопроса: кто убил миссис Мак-Джинти и почему?

Не буду входить в детали долгой и сложной истории. Сошлюсь лишь на то, что обычный флакон чернил навел меня на правильный след и что мне повезло, когда я обратил внимание на газету «Санди Комет», которую миссис Мак-Джинти читала в воскресенье перед своей смертью, о чем вы знаете теперь так же хорошо, как и я.

Миссис Мак-Джинти узнала на одной из фотографий, помещенных в газете, женщину, у которой она работала, и поделилась своим открытием с Джеймсом Бентли. Но он невнимательно слушал ее рассказ, который показался ему неинтересным. Но позднее он признался мне: ему припоминается, что миссис Мак-Джинти сказала, будто она видела такую же фотографию у миссис Апуард и имела в виду именно миссис Апуард, когда говорила об «одной гордячке, которая сбавила бы спеси, если бы все стало известно». Конечно, мы не можем опираться только на это свидетельство, но ясно, что так было сказано. Не менее ясно, что миссис Апуард, которая была особой довольно властной, могла сойти за «гордячку» в том смысле, какой вкладывала в это слово миссис Мак-Джинти.

Таким образом, вам известно (некоторые при этом присутствовали, а другим об этом рассказали), что однажды я показывал эти фотографии у миссис Апуард. Удивление, которое я заметил на лице миссис Апуард, навело меня на мысль, что она кого-то узнала на одной из фотографий. Я ей об этом сказал. Она подтвердила мою догадку, признав, что уже видела снимок, похожий на одну из тех фотографий, но не помнит, где именно. Я спросил ее, какой снимок она имеет в виду. Она показала пальцем на фотографию маленькой Лили Гам-бол, но я хочу тут же отметить, что на самом деле она узнала не эту фотографию. По каким-то личным мотивам миссис Апуард хотела утаить свое открытие и сознательно пыталась ввести меня в заблуждение.

Но убийцу она не смогла обмануть. Он понял, какую именно фотографию миссис Апуард узнала. Я не заставлю вас долго ломать себе голову. Это была фотография Эвы Кейн, женщины, прямо замешанной в одном из «знаменитых дел» того времени, — в широко известном деле Крэйга. На следующий день миссис Апуард была убита, как и миссис Мак-Джинти, и по той же причине.

Перед смертью миссис Апуард звонила по телефону трем женщинам — миссис Рэндел, миссис Карпентер и мисс Хендерсон и сказала им примерно одно и то же. Каждой из них была передана телефонограмма, в которой говорилось, что миссис Апуард, оставшись вечером одна в доме (у ее служанки был выходной, а ее сын уехал вместе с миссис Оливер в Кулленкуэй), была бы рада, если бы указанная леди составила ей компанию после ужина.

Зачем надо было звонить по телефону троим? Знала ли миссис Апуард точно, где она видела фотографию Эвы Кейн? Было ли между этими тремя женщинами что-либо общее? Я вижу только одну общую черту — их возраст. Им всем около тридцати.

Думаю, что вы читали статью в «Санди Комет». В ней, в частности, содержится несколько трогательных строк о будущем дочери Эвы Кейн. Всем трем женщинам, которых миссис Апуард приглашала к себе в тот вечер, примерно столько же лет, сколько могло быть дочери Эвы Кейн. Можно было предположить, что в Бродхинни живет молодая женщина — дочь известного убийцы Крэйга и его любовницы Эвы Кейн, предположить также, что эта молодая женщина пойдет на самые крайние меры, стремясь не допустить разглашения тайны своего рождения. Можно было думать, что она не остановилась даже перед тем, чтобы дважды совершить убийство. Ведь были же найдены после смерти миссис Апуард на столе две чашки, из которых пили, на одной из них остались малозаметные следы губной помады.

Вернемся теперь к трем женщинам, которым были переданы эти телефонограммы. Миссис Карпентер заявляет, что не сочла нужным тратить время и не пошла в тот вечер в «Лэбернамз». Миссис Рэндел говорит, что собиралась пойти к миссис Апуард, но заснула в кресле. Наконец, миссис Хендерсон уверяет, что ходила в «Лэбернамз», но на вилле не было света, на ее зов никто не отозвался, и она вернулась домой.

Вот, что нам говорят эти три женщины. А между тем есть одна свидетельница, юная Эдна, которая утверждает, что видела, как в дом вошла какая-то блондинка. И потом эта чашка со следами губной помады и оставшийся в доме запах изысканных и дорогих духов, которыми, кажется, пользуется миссис Карпентер.

— Вы лжете! — вскричала Ева Карпентер. — Это не могли быть мои духи! Я не входила туда! Не входила!

Обернувшись к своему мужу, она добавила:

— Неужели, Гай, против такой лжи нельзя ничего сделать?

Побледнев от ярости, Гай Карпентер подобно обвинителю указал пальцем на Пуаро.

— Существует закон о клевете, и вы в этом убедитесь, мистер Пуаро! У меня есть свидетели — все, кто здесь присутствует.

— Разве это клевета, — возразил Пуаро, — когда утверждают, что миссис Карпентер пользуется определенным видом духов и губной помады?

— Ваши слова нелепы! — бросила Ева Карпентер. — Кто угодно и где угодно мог разбрызгать духи, которыми я пользуюсь.

На лице Пуаро появилась улыбка.

— Вы сказали, мадам, «кто угодно»! Это была бы грубая уловка, настолько грубая, что в данном случае она возымела обратный эффект: она навела меня на мысль. Из-за этих духов я стал раздумывать о следах губной помады, оставшихся на чашке. Их легко было бы стереть. Можно было вымыть чашку — времени было достаточно, и в доме никого не было — или даже унести ее с собой. Этого не сделали. Я спросил себя: почему? Отвечаю: ибо старались внушить мысль, что там побывала женщина и что преступление совершено женщиной. Действительно, три женщины были вызваны по телефону к миссис Апуард, но не самой миссис Апуард. Телефонограммы передали по ее поручению Ни одна из трех женщин не слышала голоса самой миссис Апуард. Следовательно, можно предположить, что эти телефонограммы исходили не от миссис Апуард, а от кого-то другого, кто добивался, чтобы одну из женщин, безразлично какую, обвинили в преступлении. И я снова задаю себе вопрос: почему? Возможен только один ответ: потому что убийца миссис Апуард — не женщина, а мужчина.

Пуаро обвел взглядом аудиторию. Его последняя фраза не вызвала никакой заметной реакции. Он продолжал:

— Таким образом, я установил первое обстоятельство: убийцей миссис Апуард был мужчина, и миссис Мак-Джинти тоже убил мужчина. Но кто именно? Как и миссис Мак-Джинти, миссис Апуард погибла из-за фотографии. Это можно предположить почти с полной уверенностью. У кого была эта фотография? Таков был первый вопрос, а с ним связан и второй: зачем хранили снимок?

Можно думать, что фотографию хранили сначала по причинам сентиментального порядка. После… устранения миссис Мак-Джинти фотографию уже не нужно было уничтожать. Но обстоятельства изменились после второго преступления. Было совершенно ясно, что снимок связан с убийством. Хранить его стало уже опасно. Думаю, вы все согласитесь с моим выводом, что фотографию нужно было уничтожить и что, следовательно, она была уничтожена?

Все присутствующие закивали головой в знак согласия?

— Ну, так вот, — вновь заговорил Пуаро, — фотография не была уничтожена! Я знаю это потому, что сам нашел ее!.. Я нашел ее именно здесь несколько дней тому назад. Она находилась в одном из ящиков письменного стола у стены…