Агата Кристи - Смерть лорда Эджвера

Мой друг милостиво улыбнулся ему.

– Приказа – нет. Предложение – да.

– О, и какое же? Выкладывайте.

– Предложение вам разослать опросные листы в такси. Найти то, которое получило плату по тарифу – или скорее по двум тарифам – от окрестностей Ковент-Гардена до Риджент-Гейт в вечер убийства. Что до времени, то примерно без двадцати минут одиннадцать.

Джепп настороженно скосил глаза. Он вдруг стал напоминать сообразительного терьера.

– Значит, такова идея, да? Ну, сделаю. Вреда не принесет – да и вы иногда знаете, о чем говорите.

Едва он ушел, Пуаро встал и принялся энергично чистить щеткой свою шляпу.

– Не задавайте вопросов, друг мой. Вместо этого принесите мне бензин. Сегодня утром мне на жилет упал кусочек омлета.

Я принес ему бензин и сказал:

– На этот раз я не вижу надобности задавать вопросы. Все кажется совершенно очевидным. Но вы тоже думаете, что все было так?

– Mon ami, в настоящий момент все мое внимание сосредоточено на туалете. Прошу простить меня за такие слова, но ваш галстук меня не радует.

– Вполне хороший галстук, – сказал я.

– Возможно… был когда-то. Он превращает вас в того старика, каким вы так любезно изобразили меня. Поменяйте его, умоляю вас, а еще почистите правый рукав.

– Мы что, собираемся к королю Георгу? – саркастически осведомился я.

– Нет. Но сегодня утром я увидел в газетах, что герцог Мертон вернулся в Мертон-Хаус. Как я понимаю, он – первое лицо среди английской аристократии. И я желаю оказать ему большую честь.

В Пуаро нет ничего от социалиста.

– Мы собираемся заехать к герцогу Мертону?

– Я желаю видеть его.

Это все, что мне удалось вытянуть из него. Когда мой наряд наконец-то порадовал критический взгляд Пуаро, мы отправились в путь.

В Мертон-Хаусе лакей спросил у моего друга, назначено ли ему. Пуаро ответил отрицательно. Лакей удалился с визитной карточкой и быстро вернулся, чтобы сообщить, что его сиятельство очень сожалеет, но крайне занят в это утро. Пуаро сразу же сел на стул.

– Trés bien[54], – сказал он. – Я подожду. Если понадобится, буду ждать несколько часов.

Но это, как выяснилось, не понадобилось. Вероятно, был выбран самый короткий путь, чтобы избавиться от назойливого посетителя: Пуаро пригласили предстать пред очи господина, которого он так жаждал видеть.

Герцогу было лет двадцать семь. Его внешность трудно было назвать располагающей. Он был худым, щуплым, с неопределенного цвета жидкими волосами, глубокими залысинами, маленьким, печально изогнутым ртом и неясного оттенка мечтательными глазами. В комнате было несколько распятий и картин религиозного содержания. В большом книжном шкафу стояли только труды по теологии. Герцог походил скорее на тощего юного галантерейщика, чем на представителя аристократии. Насколько я знал, он получал образование на дому, будучи чрезвычайно нежным ребенком. И этого человека так яро хотела заполучить в свои сети Джейн Уилкинсон! В высшей степени нелепо. Он держался надменно, его манеры были лишены учтивости.

– Возможно, вам известно мое имя, – начал Пуаро.

– Не доводилось слышать.

– Я изучаю криминальную психологию.

Герцог промолчал. Он сидел за письменным столом – перед ним лежало незаконченное письмо – и нетерпеливо постукивал ручкой по крышке стола.

– По какой причине вы желали меня видеть? – холодно спросил он.

Пуаро сидел напротив него, спиной к окну. Герцог же – лицом к окну.

– В настоящее время я расследую обстоятельства смерти лорда Эджвера.

На безвольном, с как бы приклеившимся упрямым выражением лице не дрогнул ни один мускул.

– Вот так? Я не был с ним знаком.

– Однако вы, я думаю, знакомы с его женой – с мисс Джейн Уилкинсон?

– Это так.

– Вам известно, что у нее, как предполагают, был веский мотив, чтобы желать смерти своему мужу?

– Мне не известно ничего такого рода.

– Я вынужден спросить вас, ваше сиятельство, напрямик. Намерены ли вы в ближайшем будущем жениться на мисс Джейн Уилкинсон?

– Когда я решу связать себя узами брака с кем-либо и жениться, об этом факте будет объявлено в газетах. Я считаю ваш вопрос дерзостью. – Герцог встал. – Доброго вам утра.

Пуаро тоже встал. Он явно был в замешательстве.

– Я не хотел… я… Je vous demande pardon…[55] – свесив голову и запинаясь, пробормотал он.

– Доброго вам утра, – повторил герцог уже громче.

На этот раз Пуаро капитулировал. Он с безнадежным видом махнул рукой, и мы ушли. Нас с позором изгнали.

Мне было жаль Пуаро. Его известность не помогла. Для герцога Мертона великий сыщик, очевидно, был ниже какого-то там таракана.

– Не очень хорошо получилось, – сочувственно сказал я. – До чего же высокомерный дикарь этот герцог. Кстати, а почему вы так хотели увидеться с ним?

– Я хотел выяснить, действительно ли он и Джейн Уилкинсон намерены пожениться.

– Так она вам сама сказала.

– А! Это она так сказала. Но она, как вы понимаете, из тех, кто говорит лишь то, что отвечает ее цели. Вполне возможно, что это она решила выйти за него, а он, бедняга, пока еще не подозревает об этом.

– Ну, своим ответом он дал вам резкий отпор.

– Он дал мне тот же ответ, что и журналисту, – это да. – Пуаро хмыкнул. – Но я-то знаю! Я точно знаю, как обстоит дело.

– Как вы это поняли? По его манерам?

– Вовсе нет. Вы видели, что он писал письмо?

– Да.

– Eh bien, в молодости, во время службы в полиции Бельгии, я узнал, что очень полезно уметь читать вверх ногами. Рассказать вам, о чем он писал в письме? «Моя дражайшая Джейн, мой прекрасный, обожаемый ангел, не могу передать, как много вы значите для меня! Вы, которая так много выстрадала! Ваша нежная душа…»

– Пуаро! – вскричал я, останавливая его.

– Он дописал лишь до этого: «Ваша нежная душа – только я знаю ее».

Я страшно расстроился. Мой друг так простодушно радовался своему успеху…

– Пуаро, – произнес я, – вы не можете делать такие вещи. Заглядывать в личные письма…

– Вы говорите глупости, Гастингс. Это абсурд – говорить, что я «не могу» делать то, что только что сделал!

– Это… не надо играть в игры!

– Я не играю в игры. Вы это отлично знаете. Убийство – не игра. Это серьезное дело. Как бы то ни было, Гастингс, вам не следует использовать эту фразу – «играть в игры». Так больше не говорят. Я недавно это выяснил. Эта фраза мертва. Молодежь смеется, когда слышит ее. Mais oui, молодые красивые барышни посмеются над вами, если вы скажете «играть в игры» и «не по правилам».

Я молчал, не в силах смириться со столь легкомысленным поступком Пуаро.

– В этом не было абсолютно никакой необходимости, – сказал я. – Если б вы сказали ему, что ездили к лорду Эджверу по просьбе Джейн Уилкинсон, он отнесся бы к вам совершенно по-другому.

– А! Но я не мог этого сделать. Джейн Уилкинсон была моим клиентом. Я не могу обсуждать дела своего клиента с посторонними. Берясь за какое-то дело, я гарантирую конфиденциальность. И рассказывать о нем было бы бесчестно.

– О чести заговорили!..

– Именно.

– Она же выходит за него замуж!

– Это не означает, что у нее нет от него секретов. Ваши представления о браке очень старомодны. В общем, то, что вы предлагаете, я сделать не мог. У меня есть честь сыщика, и я должен помнить о ней. Честь – это очень серьезная штука.

– Думаю, на чести держится мир.

Визит, который нанесли нам на следующее утро, был, на мой взгляд, самым удивительным явлением во всей этой истории.

Я сидел в своей гостиной, когда ко мне заглянул сияющий Пуаро.

– Mon ami, у нас гость.

– И кто же?

– Вдовствующая герцогиня Мертон.

– Крайне необычно! А что она хочет?

– Если вы спуститесь вниз вместе со мной, mon ami, то сами и узнаете.

Я быстро присоединился к нему. Мы вошли в комнату вместе.

Герцогиня была маленькой женщиной с греческим носом и властным взглядом. Хотя она была и невысокой, никто не осмелился бы назвать ее коротышкой. Несмотря на туалет немодного черного цвета, герцогиня до мозга костей была grande dame[56]. Она также поразила меня своей жесткостью, ощущавшейся во всем ее облике. У нее присутствовали все те качества, которых недоставало ее сыну. Она обладала сокрушительной силой воли. Я буквально чувствовал исходящие от нее волны. Неудивительно, что эта женщина всегда доминировала над теми, с кем ей доводилось общаться!

Герцогиня поднесла к лицу лорнет и принялась изучать сначала меня, потом моего спутника. Затем она заговорила с ним. Судя по голосу, четкому и повелительному, она привыкла командовать и подчинять людей.

– Вы – месье Эркюль Пуаро?

Мой друг поклонился.

– К вашим услугам, мадам герцогиня.

Она перевела взгляд на меня.

– Это мой друг капитан Гастингс. Он помогает мне в моих расследованиях.

В ее глазах на мгновение промелькнуло сомнение. Затем она слегка склонила голову в знак согласия и села в кресло, которое предложил ей мой друг.

– Я пришла к вам, месье Пуаро, чтобы проконсультироваться по одному очень деликатному делу, и вынуждена просить, чтобы все, о чем я скажу, воспринималось как абсолютно конфиденциальная информация.