Агата Кристи - Смерть лорда Эджвера

– А когда вы виделись? – быстро спросил Пуаро.

– Позавчера, кажется… Не помню.

– Tout de même[33], она мертва.

– Как-то очень неожиданно… А от чего? Уличное происшествие?

Пуаро бросил взгляд на потолок.

– Нет. Она приняла слишком большую дозу веронала.

– О! Ясно… Бедняжка. Очень печально.

– N’est ce pas?[34]

– Я действительно очень сожалею. А ведь она так успешно выступала… Собиралась перевезти сюда свою сестру, строила всякие планы… Проклятье. Даже не могу выразить, как мне жаль.

– Да, – сказал Пуаро. – Печально умирать такой молодой… когда совсем не хочется умирать… когда впереди у тебя безоблачное будущее и есть все для безбедной жизни.

В глазах Рональда промелькнуло любопытство:

– Я не совсем понял вас, месье Пуаро.

– Разве? – Мой друг встал и протянул руку. – Я выражаю свои мысли… возможно, иногда излишне категорически. Мне не нравится, когда молодые лишаются своего права на жизнь, лорд Эджвер. Случившееся мне… небезразлично. Желаю вам хорошего дня.

– О… э-э… до свидания. – Рональд выглядел ошеломленным.

Открыв дверь, я едва не столкнулся с мисс Кэрролл.

– Ой, месье Пуаро, мне сказали, что вы еще не ушли… Я хотела бы поговорить с вами, если можно. Вы не против пройти в мою комнату?

– Речь о девочке, Джеральдин, – сказала секретарша, когда мы вошли в ее святилище и она закрыла дверь.

– Да, мадемуазель?

– Она сегодня наговорила всякой чепухи… Не возражайте, именно чепухи. Именно так я называю это. Полная чепуха. Она переживает.

– Я заметил, что она страдает от перенапряжения, – мягко произнес Пуаро.

– Ну… сказать по правде… у нее была не самая радостная жизнь. Нет, не буду делать вид, что ей жилось хорошо. Если честно, месье Пуаро, лорд Эджвер был своеобразным человеком… он не имел ни малейшего понятия о том, как воспитывать детей. А если еще более честно, то он терроризировал Джеральдин.

Пуаро кивнул:

– Да, я подозревал нечто такое.

– Он был своеобразным человеком. Он… даже не знаю, как сказать… в общем, ему нравилось, когда его боялись. Такое впечатление, что он испытывал от этого нездоровое удовольствие.

– Действительно.

– Он был очень начитанным человеком и обладал значительным интеллектом. Но в некоторых аспектах… ну, сама я с этой стороной его натуры не сталкивалась, но она присутствовала… я не удивлена, что жена бросила его. В смысле эта жена. Только имейте в виду, я ее не одобряю. Я вообще не собираюсь высказывать свое мнение об этой женщине. Но, выйдя замуж за лорда Эджвера, она получила все и даже больше того, что заслуживала. В общем, она бросила его – и все кости целы, как говорится. А вот Джеральдин не могла уйти от него. Он вообще надолго забывал о ней, а потом вдруг вспоминал. Я иногда думала… хотя, наверное, мне не следует говорить об этом…

– Говорите, мадемуазель, говорите.

– Ну, иногда я думала, что он таким образом мстит матери… своей первой жене. Она была нежным созданием с очень мягким характером. Мне всегда было жаль ее. Я бы не рассказывала об этом, месье Пуаро, если б не сегодняшний глупый срыв Джеральдин. То, что она говорила о своем отце, может показаться странным любому, кто не знает.

– Большое спасибо, мадемуазель. Как я понимаю, лорд Эджвер поступил бы куда лучше, если б не женился.

– Именно так.

– Он подумывал о том, чтобы жениться в третий раз?

– Как же он мог? Ведь его жена была жива.

– Давая ей свободу, он освобождал и самого себя.

– Думаю, ему хватило проблем с двумя женами, – мрачно произнесла мисс Кэрролл.

– Итак, вы считаете, вопрос о третьем браке не стоял. У него никого не было? Подумайте, мадемуазель. Никого?

Мисс Кэрролл покраснела:

– Не понимаю, почему вы цепляетесь за одно и то же. Естественно, у него никого не было.

– Зачем вы стали расспрашивать мисс Кэрролл, не собирался ли лорд Эджвер жениться еще раз? – спросил я, когда мы ехали домой.

– Я просто подумал, mon ami, что такая вероятность существовала.

– Почему?

– Я мысленно искал что-то такое, что могло бы объяснить внезапную volte face[35] лорда Эджвера в отношении развода. В этом есть нечто любопытное, друг мой.

– Да, – задумчиво протянул я. – Это довольно странно.

– Видите ли, Гастингс, лорд Эджвер подтвердил все то, что нам рассказала мадам. Она нанимала всевозможных адвокатов, но он отказывался хоть на дюйм сдвинуться с места. Нет, он не соглашался на развод. И вдруг уступает!

– Или он нам так сказал, – напомнил я ему.

– Абсолютно верно, Гастингс. Вы сделали совершенно справедливое замечание. Так он сказал. У нас нет никаких доказательств того, что то письмо было написано. Eh bien, с одной стороны, этот господин лжет. По какой-то причине он рассказывает нам выдумку, прикрас. Так ли на самом деле? Мы не знаем. Но гипотетически если он все же написал то письмо, то у него должна была иметься для этого причина. Первое, что, естественно, приходит на ум – что он встретил какую-то даму и пожелал на ней жениться. Это великолепно объясняет его внезапную перемену решения. И поэтому, естественно, я навожу справки.

– Мисс Кэрролл категорически отвергла эту идею, – сказал я.

– Да. Мисс Кэрролл… – проговорил Пуаро и замолчал.

– К чему вы ведете? – с нетерпением спросил я.

Пуаро – мастер своим тоном вселять сомнения.

– Какая причина могла побудить ее солгать? – не унимался я.

– Aucune…[36] aucune. Однако, видите ли, Гастингс, трудно доверять ее свидетельским показаниям.

– Вы думаете, она лжет? Но зачем? Она кажется мне порядочным человеком.

– Так и есть. Иногда нелегко провести грань между намеренной ложью и бескорыстной неточностью.

– Что вы имеете в виду?

– Одно дело – лгать намеренно. А вот быть абсолютно уверенным в том, что определенные детали не имеют значения для ваших фактов, для ваших идей и вообще для истины, – это, друг мой, особое качество чрезвычайно честного человека. Заметьте, мисс Кэрролл уже сказала нам одну ложь. Она говорила, что видела Джейн Уилкинсон, хотя на самом деле видеть ее не могла. Как подобное произошло? Взгляните на это с такой точки зрения. Она смотрит вниз и видит в холле Джейн Уилкинсон. У нее не возникает ни малейшего сомнения в том, что это действительно Джейн Уилкинсон. Она знает, что это Джейн. Она говорит, что отчетливо видела ее лицо, – она уверена в своих фактах, а вот конкретные детали для нее значения не имеют! Ее внимание обращают на то, что видеть лицо она не могла. Разве? Ну, какая разница, видела она лицо или нет – это точно была Джейн Уилкинсон. Та же история и с другими вопросами. Она знает, и точка. И на все вопросы отвечает в свете своего знания, а не потому, что помнит факты. К уверенному свидетелю нужно относиться с подозрением, друг мой. А полагаться на сомневающегося свидетеля, который не помнит, не уверен, хочет подумать минутку – ах да, было вот так! – гораздо надежнее!

– О, боже, Пуаро! – воскликнул я. – Вы разрушили все мои представления о свидетелях.

– В ответ на мой вопрос о желании лорда Эджвера жениться еще раз она высмеивает идею просто потому, что такая мысль никогда не приходила ей в голову. Она не берет на себя труд вспомнить, не было ли хоть малейших признаков, указывавших на такое желание. В результате этого мы находимся там, где были раньше.

– Однако ее, кажется, совсем не огорошило ваше замечание о том, что она не могла видеть лицо Джейн Уилкинсон, – напомнил я.

– Да. И поэтому я решил, что мисс Кэрролл из тех, кто склонен к бескорыстной неточности, а не к намеренной лжи. Я не вижу мотивов для намеренной лжи, если только… точно, идея!

– Вы о чем? – оживился я.

Но Пуаро покачал головой:

– Идея сама пришла мне в голову. Только это слишком невозможно… да, слишком невозможно.

Больше он ничего не сказал.

– Кажется, вам понравилась девочка, – заметил я.

– Да. Совершенно очевидно, что она была полна решимости помочь нам. А каково ваше мнение, Гастингс, по поводу высокородной Джеральдин Марш?

– Мне было жаль ее… я всей душой сочувствовал ей.

– Вас, Гастингс, всегда отличало нежное сердце. Вы расстраиваетесь каждый раз, когда красавица в печали.

– А вы разве чувствовали себя по-другому?

Пуаро мрачно покачал головой:

– Нет… у нее была безрадостная жизнь. Это ясно написано у нее на лице.

– Как бы то ни было, – с горячностью произнес я, – вы понимаете, насколько нелепым было предположение Джейн Уилкинсон… о том, что она имеет отношение к убийству.

– Без сомнения, ее алиби вполне убедительно, однако Джепп еще со мной не связывался.

– Мой дорогой Пуаро, вы хотите сказать, что, увидев ее и поговорив с ней, вы всё еще не удовлетворены и хотите получить алиби?

– Eh bien, друг мой, каков результат того, что мы увидели ее и поговорили с ней? Мы понимаем, что она прошла через великие тяготы; она признает, что ненавидела своего отца и рада его смерти, и она глубоко встревожена тем, что он о чем-то говорил с нами вчера утром. И после всего этого вы заявляете: не нужно никакое алиби!

– Ее откровенность доказывает ее невиновность, – сказал я.

– Откровенность – это характерная черта всех членов семьи. Новый лорд Эджвер… каким жестом он выложил карты на стол!