— Я решила вначале постучаться, — заявила Кристабель Стэнхоуп, — на случай если вы измеряете следы или делаете еще что-нибудь в том же роде. Можно войти?

Она говорила высоким, тонким, звонким голосом. С того момента, как Ник услышал странный голос и увидел руки Кристабель, он снова заподозрил неладное. Хозяйка дома была не похожа на саму себя — всегда такую спокойную, умиротворенную, улыбающуюся.

Г. М. намеренно изображал полную тупость и бестолковость.

— Чай, мадам?

— Нет. Не чай. Дело в том…

— Может, присядете?

— Рядом со всеми этими ужасными предметами на столе? Нет, спасибо.

Повинуясь жесту Г. М., Ник отодвинул вещественные доказательства, включая нож для фруктов и электрический фонарик. После того как Г. М. убрал сигару, Кристабель согласилась сесть в его кресло. В одной руке она комкала носовой платочек, в другой сжимала коробочку слоновой кости, которая служила сигаретницей.

— Пожалуйста, — добавила Кристабель, — закройте двери в гостиную.

Ник послушно закрыл раздвижные двери.

— Вы обещаете, что то, что я скажу, останется между нами?

Внимание!

Ник покачал головой:

— Боюсь, я не смогу обещать вам ничего подобного, миссис Стэнхоуп.

— Почему? — спросила Кристабель, постукивая сигаретницей по ручке кресла.

— Официальный свод правил под названием «Постановление судьи»…

— Извините. Вы меня не поняли. — Хозяйка «Уолдемира» криво улыбнулась. — Попробую объясниться. Вчера вечером вы говорили, что вас, сотрудника уголовного розыска, прислали сюда, во-первых, потому… — она подняла один палец, — что Дуайт обладает определенным политическим влиянием, и, во-вторых, для того, — она подняла еще один палец, — чтобы помешать ему и предотвратить скандал, если он попытается обокрасть собственный дом ради получения страховки.

— Да, миссис Стэнхоуп. И что?

— Дуайт поступил умно. Не отрицаю. Но у меня отчего-то возникло чувство, будто на такое у него недостаточно влияния. Да вы и сами признали, что была еще одна причина, по которой вас послали сюда.

Ник склонил голову.

Интересно, подумал он, угадала ли она вторую причину.

Когда он кивнул, то же самое сделала и Кристабель. Рот у нее был полуоткрыт; ноздри короткого носа слегка раздувались. Правая рука комкала платочек, левая, лежащая на ручке кресла, сжимала коробочку. Край вечернего платья цвета морской волны доставал до пола. Она повернула голову к Г. М.:

— Сэр Генри, вы хорошо знакомы с Дуайтом?

— Да, мадам. — Г. М. оперся одним локтем о буфет и внимательно посмотрел на нее. — Думаю, что могу так сказать.

— Однако вы не посвящены в подробности его многообразных деловых предприятий?

— Ах, мадам! Задачка не из легких. Нет. Не думаю, что в подробности посвящен кто-либо, кроме него самого.

— И вас, следовательно, удивит, если кто-то назовет его вором?

Г. М. прищурился:

— Не просто удивит. Я не поверю клевете! Как я сегодня говорил этому молодому человеку…

— Вы по-прежнему не понимаете меня. Я не имею в виду мошенничество с ценными бумагами и тому подобное. Поверите ли вы, если кто-то назовет моего мужа вором… в буквальном смысле слова? — Кристабель плотно сжала губы. — Удивитесь ли вы, узнав, что львиная доля капитала Дуайта получена не в результате дохода от удачно проведенных деловых операций, а в результате перепродажи краденого? От перепродажи нескольких похищенных весьма ценных произведений искусства? Произведений столь ценных, что на вырученные средства можно долгое время жить безбедно?!

Глава 14

— Минуточку! — резко добавила Кристабель.

Никто не попытался перебить ее.

— Понимаете, я так не думаю. Нелепо, смешно и унизительно считать собственного мужа вором. Но слуги… — Кристабель внезапно поднесла платочек к глазам, — сплетничают и шушукаются! Завтра все станет известно соседям, а послезавтра — всей округе. И не важно, преступники мы на самом деле или нет; главное, мы сделаемся посмешищем. Даже если это неправда…

Г. М. вынул изо рта сигару.

— Господи ты боже мой! — не выдержал он; от удивления Кристабель опустила руку с платочком и посмотрела на него. — Так вот что, значит, вас беспокоит?!

Кристабель вскинула вверх подбородок.

— Действительно… — холодно начала она.

— А ну, помолчите! — Г. М. ткнул в ее сторону сигарой. — Вас беспокоят сущие пустяки? А я думал, что серьезное…

— Но если все же…

— На самом деле вы почти верите в то, о чем болтают слуги, правда?

Кристабель не ответила.

Г. М. перевел дух.

— Миссис Стэнхоуп, ничего удивительного, что Флавия Веннер — ваша любимая героиня. У вас богатое воображение! Положа руку на сердце… — тут он приложил руку к груди, — я клянусь, что Дуайт Стэнхоуп — не более вор, чем я сам. Если не верите мне, спросите вот хоть инспектора Вуда.

Ник кивнул:

— Он прав, миссис Стэнхоуп. Ваш муж может быть кем угодно, но он — не супервор. Мы никогда не считали его грабителем.

На лице Г. М. появилась извиняющаяся гримаса.

— Но не это самое интересное, мадам. Интересно другое: как вы додумались до столь странного заключения?

Кристабель отмахнулась:

— Говорю вам, слуги все время сплетничают и шушукаются!

— А, вот оно что! — Ее слова не произвели на Г. М. никакого впечатления. — Да, я в курсе.

— В курсе?!

— Конечно. Насколько вам известно, я провел некоторое время в столовой для слуг. — Г. М. повернулся к Нику: — Возможно, сынок, вы не слышали тамошней версии. Дуайт Стэнхоуп скрытен. Следовательно, он загадочная персона. За прошлый год в газетах появилась пара отчетов об ограблении загородных домов…

— Верно, — сквозь зубы процедила Кристабель. — Вчера вечером я упоминала о данном обстоятельстве инспектору Вуду.

Г. М. бросил на нее выразительный взгляд, но продолжал:

— Дуайт Стэнхоуп переодевается взломщиком; его обнаруживают при довольно странных обстоятельствах. Первый вывод: он собирался пойти на очередное дело — вероятно, ограбить дом Буллера Нейсби. Второй вывод: кто-то из домашних выследил его и, ошибочно приняв за грабителя, пырнул ножом, а потом, сдернув с головы маску, с ужасом понял, что заколол хозяина дома. И потому загадочная личность сбегает до того, как поднялась тревога, и не признается в содеянном.

Кристабель молчала, опустив блестящие глаза. Казалось, она внимательно изучает носки своих темно-зеленых туфель. Однако Ник ощущал исходящие от нее флюиды настороженности.

— Конечно, — проворчал Г. М., — версия слуг никак не объясняет ни вырезанного куска стекла, ни почти совершенную кражу Эль Греко. Но нельзя объяснить сразу все. Мадам, случившееся достаточно серьезно.

— Мне ничего не нужно, — заявила Кристабель. — Только…

— Иными словами, мадам, — перебил ее Г. М., — сплетни и домыслы людской вовсе не должны вас волновать. И все же вы взволнованы — очень взволнованы и встревожены. В чем дело? Откуда такой страх перед грабителями?

— Я бы тоже хотел знать, — кивнул Ник. — Вчера ночью миссис Стэнхоуп приняла за грабителя меня.

Кристабель смерила его укоризненным взглядом:

— Милый мой, я просто видела дурной сон. Кстати, я рассказала вам о нем по секрету.

— Сон? — не выдержал Г. М. — Какой еще сон?

— Ах, мне снились всякие ужасы. Накануне вечером мы разговаривали; содержание разговоров, как я и объяснила мистеру Вуду, а также газетные статьи смешались в моем сознании. Может быть, я не была с вами полностью откровенна. Но когда я вышла из комнаты и увидела вас в коридоре, а потом Дуайта внизу ударили ножом… — Она помолчала и продолжала тише: — Вы ведь не пытаетесь заманить меня в капкан? Вы на самом деле считаете, что Дуайт не замешан ни в чем противозаконном? Клянетесь?

— Клянусь, миссис Стэнхоуп, — сказал Ник.

Кристабель откинулась на спинку кресла. С ней произошла странная метаморфоза: как будто ее лицо, слегка увядшее и поблекшее, снова вернулось к жизни.

— Не знаю, сколько ограблений произошло в прошлом году по вашим данным, — сказала она. — Но я могу припомнить два, которые имели место в нашей округе. Первым ограбили…

— Поместье «Фонтан», Кроуборо, 8 июня, — кивнул Ник.

— А вторым…

— Поместье Пенсбери, Йет, 27 сентября.

— Благодарю вас, инспектор. Мой муж в обоих случаях гостил в тех домах; меня там не было… Прошу, не думайте, будто я пытаюсь уклониться от темы. Но мне действительно начало казаться, что после его визитов в доме неожиданно появляются картины, старинные рукописи или драгоценные камни. Разумеется, я не думала, что их крадет сам Дуайт. Потом является незнакомец, называющий себя знакомым Дуайта… — она посмотрела на Ника, — и он явно не тот, за кого себя выдает.

— Спасибо, — буркнул Ник.

— Видели, как вы выходите из комнаты Дуайта. Когда я заговорила об этом странном происшествии с одним знакомым, я предположила, будто вы обыскивали спальню моего мужа. А на самом деле вы беседовали с Дуайтом, правда?

— Да, миссис Стэнхоуп.

— Видите ли, я подумала, что вы, возможно, его сообщник. Позже, когда выяснилось, что вы, наоборот, из полиции, мне стало еще страшнее. Я подумала, что вы, должно быть, следите за ним из-за подозрения в незаконном получении страховки. Наконец, пересуды и сплетни слуг… Разумеется, на них можно не обращать внимания. Но ведь от этого ничего не меняется! Чем глупее и неправдоподобнее слух, тем быстрее он распространяется. Я женщина терпеливая, но не выношу, когда надо мной смеются. Друзья и так часто подтрунивают над нами из-за дома. А я люблю этот дом. Поэтому все они со своими шутками могут, если вы простите мне такое выражение, убираться к черту. Но с меня хватит. Хватит!