– Вовсе нет, – отозвался Пуаро.

– Бывали времена, когда Молли явно не хотелось говорить о сестре. Она часто говорила об отце и матери. Думаю, Молли их любила, но обычно – как большинство детей любят родителей. Ее мать однажды приезжала за ней в Париж. Приятная была женщина, хотя и не красавица. Спокойная, вежливая.

– Понятно. Значит, никаких молодых людей?

– Тогда для нашего возраста это было в порядке вещей – не то что в наши дни, – ответила миссис Оливер. – Позже, когда мы вернулись в Англию, наши пути разошлись. Молли, кажется, уехала с родителями за границу – не в Индию, а куда-то еще, возможно в Египет. По-моему, ее отец был дипломатом. Одно время они жили в Швеции, а потом на Бермудах или еще где-то в Вест-Индии. Думаю, он был там губернатором. Такие вещи вылетают из головы – куда лучше помнишь, о каких глупостях тогда друг с другом говорили. Я как-то влюбилась в скрипача, а Молли в учителя музыки – это причиняло куда меньше беспокойства, чем теперешние романы. Ты просто тоскуешь и ждешь, пока учитель придет давать тебе урок, а он и знать не знает о твоих чувствах. Однажды мне приснилось, будто мой любимый мсье Адольф заболел холерой и я спасла ему жизнь, дав свою кровь для переливания. Какие глупости только не приходят в голову в молодые годы! Было время, когда я твердо решила стать монахиней, а потом больничной сиделкой… Ну, сейчас, очевидно, явится миссис Бертон-Кокс. Интересно, как она на вас прореагирует?

Пуаро взглянул на часы:

– Очень скоро мы это узнаем.

– А нам не нужно сначала еще что-нибудь обсудить?

– Думаю, мы могли бы обменяться впечатлениями по некоторым вопросам. Как я говорил, я мог бы расследовать пару моментов. Скажем, поискать вместе с вами «слонов».

– Повторяю: со «слонами» я покончила, – заявила миссис Оливер.

– Да, – заметил Пуаро, – но, возможно, «слоны» не покончили с вами.

В дверь опять позвонили. Пуаро и миссис Оливер посмотрели друг на друга.

– Вот и она, – сказала миссис Оливер, снова выходя из комнаты.

Снаружи послышались голоса, и в гостиную вплыла массивная фигура миссис Бертон-Кокс, за которой последовала миссис Оливер.

– Какая у вас симпатичная квартира, – промолвила миссис Бертон-Кокс. – С вашей стороны очень любезно тратить на меня драгоценное время.

Она покосилась на Эркюля Пуаро, и на ее лице появилось удивленное выражение. Потом взгляд женщины скользнул по стоящему у окна кабинетному роялю, и миссис Оливер пришло в голову, что ее гостья приняла Пуаро за настройщика. Она поспешила рассеять эту иллюзию:

– Я хочу представить вас мсье Эркюлю Пуаро.

Пуаро шагнул вперед и склонился над рукой визитерши.

– Думаю, – продолжала миссис Оливер, – он единственный человек, который может помочь вам в том, о чем вы просили меня на днях в связи с моей крестницей, Селией Рэвенскрофт.

– Как мило, что вы об этом не забыли! Надеюсь, вы сумеете просветить меня насчет того, что произошло на самом деле.

– Боюсь, что мне не удалось добиться значительных успехов, – отозвалась миссис Оливер. – Поэтому я и попросила мсье Пуаро встретиться с вами. Когда речь идет о получении информации, он просто незаменим. В своей профессии ему нет равных. Не могу даже сосчитать, скольким моим друзьям он помог и сколько тайн раскрыл.

Во взгляде миссис Бертон-Кокс отражалось сомнение. Миссис Оливер указала ей на стул:

– Хотите стакан шерри? Сейчас уже поздновато для чая. Или вы предпочитаете какой-нибудь коктейль?

– Благодарю вас. Лучше всего шерри.

– А вам, мсье Пуаро?

– Спасибо, то же самое, – ответил Пуаро.

Миссис Оливер почувствовала признательность за то, что он не попросил sirop de cassis или какой-нибудь другой из его любимых фруктовых напитков. Она достала стаканы и графин.

– Я уже обрисовала мсье Пуаро общие очертания расследования, которое вы хотите провести.

– Да-да, конечно. – Казалось, миссис Бертон-Кокс утратила свойственную ей уверенность. – В наши дни с молодыми людьми так трудно, – пожаловалась она Пуаро. – Мой сын такой милый мальчик – мы возлагали на него большие надежды. Но потом появилась эта очаровательная девушка – крестница миссис Оливер – и… Знаете, эти юношеские увлечения часто оказываются непродолжительными. К тому же лучше побольше знать о родителях девушки. О, мне известно, что Селия из хорошей семьи, но ведь у них произошла трагедия – двойное самоубийство – и никто не смог толком объяснить мне, что к этому привело. У меня нет друзей, которые знали Рэвенскрофтов, поэтому мне трудно что-либо выяснить.

– Со слов моей приятельницы миссис Оливер я понял, что вы хотели узнать нечто конкретное.

– Вы сказали, что хотите узнать, – решительно вмешалась миссис Оливер, – застрелил ли отец Селии ее мать, а потом покончил с собой, или же мать Селии застрелила отца и себя.

– Мне кажется, это имеет существенное значение, – заметила миссис Бертон-Кокс.

– Интересная точка зрения. – Голос Пуаро звучал не слишком ободряюще.

– Важна, так сказать, эмоциональная атмосфера, приведшая к трагедии. Вы должны согласиться, что, вступая в брак, нужно думать о детях. Я имею в виду будущих детей. Теперь наконец стали понимать, что наследственность важнее окружения. Она играет решающую роль в формировании характера, и желательно избежать серьезного риска.

– Это верно, – согласился Пуаро. – Но принимать решение должны те, кто идет на этот риск. Так что выбор остается за вашим сыном и молодой леди.

– Да, я знаю, решать им, а не мне. Родителям не позволяют даже давать советы. Но я бы хотела побольше знать об этом. Если вы чувствуете, что могли бы провести… кажется, расследование – самое подходящее слово. Впрочем, я, возможно, слишком беспокоюсь о сыне. Все матери таковы. – Миссис Бертон-Кокс издала смешок, похожий на лошадиное ржание, и допила шерри. – Если вы согласитесь, я сообщу вам, что именно меня беспокоит. – Она посмотрела на часы. – О боже, я уже опаздываю на следующую встречу. Мне нужно бежать. Прошу прощения, дорогая миссис Оливер, но сегодня так трудно отыскать такси. Все водители отворачиваются и проезжают мимо. Думаю, у миссис Оливер есть ваш адрес, мсье Пуаро?

– Я дам вам его. – Пуаро вытащил из кармана карточку и протянул ей.

– Да-да… Мсье Эркюль Пуаро. Вы француз, не так ли?

– Я бельгиец, – ответил Пуаро.

– Да, конечно. Бельгиец. Я так рада с вами познакомиться. Очень на вас надеюсь… Господи, я должна поторапливаться.

Пожав руку миссис Оливер и проделав ту же процедуру с Пуаро, она вышла из комнаты, хлопнув дверью в холле.

– Ну, что вы о ней думаете? – осведомилась миссис Оливер.

– А вы? – спросил Пуаро.

– Она убежала, – ответила миссис Оливер. – Вы ее напугали.

– Да, – кивнул Пуаро. – По-моему, вы абсолютно правы.

– Она хотела, чтобы я разузнала кое-что о Селии, но настоящее расследование ей не нужно, верно?

– Пожалуй, – согласился Пуаро. – Весьма любопытно. Как вы думаете, миссис Бертон-Кокс – состоятельная женщина?

– По-видимому. Она дорого одета и живет в фешенебельном районе. Миссис Бертон-Кокс – властная особа, председательствует в разных комитетах. Вроде бы в ней нет ничего подозрительного. Я кое-кого расспрашивала. Никто ее не жалует, хотя она достаточно популярна в общественной жизни – интересуется политикой и так далее.

– Тогда что же с ней не так? – осведомился Пуаро.

– Вам кажется, что с ней что-то не так? Или она вам просто не нравится, как и мне?

– Мне кажется, – ответил Пуаро, – что в этой истории есть нечто такое, что ей не хочется делать всеобщим достоянием.

– О! И вы собираетесь выяснить, что это?

– Естественно, если смогу. Но это может оказаться нелегкой задачей. Миссис Бертон-Кокс в панике отступила, опасаясь вопросов, которые я намеревался ей задать. Да, это очень интересно. – Он вздохнул. – Придется забираться еще глубже, чем казалось вначале.

– Снова погружаться в прошлое?

– Да. Где-то в прошлом скрывается что-то, что мы должны выяснить, прежде чем возвращаться к происшедшему пятнадцать или двадцать лет тому назад в доме, именуемом «Оверклифф».

– А что нам делать в первую очередь? – спросила миссис Оливер. – Что идет первым в вашем списке?

– Из полицейских архивов я получил сведения о том, что было обнаружено в доме, – сказал Пуаро. – Вы помните о четырех париках?

– Да, – кивнула миссис Оливер. – Вы говорили, что четыре парика – это слишком много.

– Это выглядит некоторым излишеством, – подтвердил Пуаро. – Я также раздобыл несколько полезных адресов – в том числе адрес врача.

– Семейного врача?

– Нет. Врача, который давал показания на дознании по поводу ребенка, которого столкнул в пруд другой ребенок или кто-то еще.

– Вы имеете в виду мать?

– Может быть, мать, а может быть, кто-то другой, бывший в то время в доме. Я знаю район Англии, где это произошло, а суперинтендент Гэрроуэй смог отыскать врача через известные ему источники и моих друзей-журналистов, интересовавшихся этим делом.

– Вы собираетесь повидать его? Должно быть, он уже глубокий старик.

– Я собираюсь повидать не его, а его сына, который также является специалистом в области психических расстройств. Возможно, он сообщит мне что-нибудь интересное. Мы также провели расследование по поводу денег.

– В каком смысле?

– Деньги, как правило, играют существенную роль в преступлении. Нужно знать, кто приобрел их, а кто потерял в результате происшедшего.

– Ну, в деле Рэвенскрофтов эти вопросы наверняка выяснили.

– Естественно. Супруги составили вполне нормальные завещания, оставляя деньги друг другу. Никто из них ничего не выиграл от случившегося, так как оба погибли. В материальном выигрыше оказались их дети – Селия и Эдуард, который, насколько я понял, учится в университете за границей.

– От этого нет никакого толку. Никто из детей не мог быть замешан в трагедии.