Джон Кризи - Слишком молоды для смерти

— Моя дорогая мисс Рид, я бы не стал на вашем месте предпринимать попыток к бегству, — произнес Понт знакомым игривым голосом. — Мы хотим всего лишь задать вам несколько вопросов, вот и все.

— Что… что мистер Дилфилд собирается делать с этим распылителем?

— Жду, когда потребуется его применить, — ответил Дилфилд. — Иди обратно в кабинет!

Она остановилась в нерешительности.

Дилфилд поднял распылитель, и ужас пронзил Хилари. Несколько капель жидкости упали на ее платье. Она глянула вниз и увидела, как почти мгновенно на материи появились дырки. Медленно переведя ставшие огромными глаза с юбки на страшное оружие, затем на Понта, снова на Дилфилда, девушка побрела в кабинет.

— Кто вы? — требовательно спросил Понт.

— Вы… вы знаете, — Хилари облизнула губы. — Вы ведь прекрасно знаете, кто я.

— Я бы не советовал уклоняться от ответа, — сказал Понт. — Мистер Дилфилд очень любит пользоваться своим оружием. А вы такая хорошенькая.

Ее язык, казалось, присох к нёбу.

— Я… я офицер полиции, и я предупреждаю вас…

— Все, что вы скажете, может быть использовано в качестве свидетельства — в вашу пользу или против вас, — с издевкой в голосе закончил за нее Дилфилд. Он подошел к ней ближе и толкнул в кресло. Она плюхнулась в него, стараясь справиться с охватившим ее страхом и смятением.

— Ну, и много ты уже настучала полиции? — грозно спросил Дилфилд.

— Ничего!

— Дилфилд, — заговорил Понт, — если мы немного приподнимем ей юбку и ты слегка брызнешь туда, то кислота очень быстро начнет свою работу. Может быть, тогда она поймет, что мы не шутим.

Он двинулся вперед, наклонился к ней и положил руку как раз туда, где на юбке зияли дыры.

— Мисс Рид, так что вы сообщили своему начальству?

— Что я могла им сообщить? — задыхаясь, проговорила Хилари. — Вы же обвели меня вокруг пальца. Они знают о танцевальном вечере, но какое это имеет значение?

Страшное оружие было теперь в нескольких дюймах от ее лица.

— Что вы тут искали?

— Все, что смогу. Я должна была установить некоторых людей, являются ли они членами клуба…

— Какие люди?

— Некоторые… э… некоторые жертвы… пострадавшие от кислоты.

Она пыталась отодвинуться от распылителя, дыхание ее было тяжелым, шумным.

Она назвала имена, стараясь справиться с дыханием, но чем больше она говорила, тем сильнее ненавидела себя, ненавидела за то, что так боялась. У нее было только одно утешение, всего одно. Роджер Уэст настаивал, чтобы она не разыгрывала из себя героиню.

Понт и Дилфилд, видимо, были теперь довольны.

— Вы побудете у нас в гостях денек-другой. Но, конечно, не здесь. Может быть, вы еще пригодитесь нам в понедельник, мисс Рид, — голос Понта был елейно-липким. — Если ваши друзья пришлют своих шпионов к нам на бал, вы поможете нам их выявить.

Дилфилд достал две таблетки.

— Прими их, — сказал он. — Это снотворное.

— Нет. Я отказываюсь принимать…

— Ты предпочитаешь шприц? — грубо прервал Дилфилд.

Она покорно взяла таблетки, не уверенная, проснется ли когда-нибудь от того сна, который они ей сулят. Уже через минуту ее стало клонить в сон, и последнее, что стучало в ее голове, была мысль: «Вот так героиня, вот так героиня, вот так героиня…»

В это время Роджер сидел на совещании, а злой и возмущенный Мориарти в своем кабинете принимал окончательное решение о том, что будет делать полиция в понедельник вечером.

В половине пятого дня Роджер вместе с Коппеллом вышел из Министерства внутренних дел. Они сели на заднее сиденье большого черного лимузина и проехали четверть мили до Ярда. Роджер сильно нервничал и потому предпочел бы прогуляться пешком. День выдался теплый, по-прежнему высоко в небе сияло солнце. Такой день обычно обещает к вечеру толпы гуляющей публики и служит прекрасной прелюдией для юной любви. Роджеру пришлось весь день просидеть в помещении, участвуя в обсуждении узкопрофессиональных вопросов и не зная точно, чего же все-таки хочет Министерство внутренних дел.

— Они считают, мы должны стать превентивной силой, — сказал Коппелл. — В его тоне сквозило неудовольствие. — Я знаю одно, Красавчик, мы никогда не согласимся с таким вздором. Мы вступаем в действие только тогда, когда совершается преступление. Мы не благотворительное общество.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — отозвался Роджер.

Отчасти он был согласен с Коппеллом, отчасти — нет. Но была вещь, которую он знал точно. Он и придуманная им анкета использовались Коппеллом и важными персонами Ярда в качестве попытки удовлетворить Министерство внутренних дел, показать, что полиция делает все практически возможное для того, чтобы найти мотивы преступлений и определить средства для их предотвращения. Но успеха это не принесло. Министерство требует от Ярда большего, и теперь Ярду придется доказывать, что в его обязанности не входят благотворительность и решение социальных проблем. Этот спор может растянуться на недели, даже на месяцы. Ему нужно продолжать начатое, ведь Коппелл на совещании дал ясно понять:

— Когда происходят такие преступления, как те, в которых использовалась серная кислота, расследованию их надо отдать предпочтение над всякой другой работой. Вот что важно.

Никто не возразил.

— Ведь вы понимаете гуманный аспект этой работы, не так ли? — продолжил Коппелл с неожиданной проницательностью.

Но самым удивительным было то, что именно он, Коппелл, этого не понимал.

Они расстались на верху главной лестницы, когда Роджер повернул в свой пустой кабинет. На столе лежала записка от Мориарти, но копии разосланного приказа не было. Роджер поискал среди бумаг, убедился, что копии действительно нет, и прочитал записку:

10.15 утра. Констебль Хилари Рид пропала. Не была дома со вчерашнего (воскресенье) утра. Успокоил ее мать. Жду ваших указаний на этот счет.

Это был удар. Должно быть, они раскрыли ее, подумал Роджер. И тут же горько отметил: наконец-то Мориарти потребовался мой совет.

Прошло уже семь часов с тех пор, как была написана записка. Он позвонил Мориарти, перебирая другие бумаги, в основном анкеты. Старые друзья и коллеги по работе, делая пометки на анкетах, изощрялись в колкостях: «Стал заниматься благотворительностью, Красавчик?» «Тебе, кажется, у нас мало работы?» «Занялся политикой!» «Чего удивляться, если ребятишки балуются кислотой?» В другое время эти приписки позабавили бы его, но сегодня… Куда, черт возьми, подевался Мориарти?!

В это время в дверь постучали, и Мориарти явился собственной персоной. Лицо его было пунцово-красным, глаза налились кровью. Он пьян, решил Роджер и тут же подумал: быть не может. Просто испуган, напряжен, поскольку мы на пороге событий. Стараясь смягчить резко звучащий голос, Роджер спросил:

— Что вы предприняли в отношении констебля Рид?

— Ничего.

— Ничего? — поразился Роджер. — Бог ты мой, да вы…

— Если б я что-то сделал, Белл… мистер Белл приказал бы сделать обыск в Понт-клубе. Но они вряд ли держат ее там, и обыск ничего не дал бы. Поэтому я ждал вас, чтобы принять решение.

Здесь есть все основания для тревоги, подумал Роджер. Но время подходило к шести, он еще ничего не ел, кроме того, нужно проверить, все ли готово, чтобы встретить вечер. С Мориарти он разберется завтра.

— Отправьте двух человек в Понт-клуб, пусть скажут, что мы ищем мисс Хилари Рид, которая может оказать нам помощь, — Роджер замолчал, потом тон его изменился. — Я сам этим займусь, а вы отправляйтесь в штаб операции. Все готово?

— Все готово, — ответил Мориарти.

— Будьте на месте! — приказал Роджер.

Он слабак! Мориарти облегченно перевел дух за дверью. Из него веревки вить можно. Завтра он еще будет благодарить меня. Ну, кто из них должен быть начальником?

К семи часам сообщили, что Хилари Рид была в Понт-клубе в воскресенье утром и перед обедом ушла. Это подтвердили сам Понт и его управляющий.

Неужели она решила действовать самостоятельно, на свой страх и риск? — спрашивал себя Роджер. Я вообще перестаю понимать этих молодых, признался он себе. Он отправился в буфет перекусить. Знакомый следователь похлопал его по плечу и спросил:

— Все готово к грандиозной ночи, Красавчик?

— Готово.

— Желаю удачи.

— Она мне очень нужна.

Роджер вернулся в кабинет и справился о делах в четырех основных отделениях: Централ-Лондон, Уимблдон, Далидж и Хампстед. Каждый раз он задавал обычные вопросы, не догадываясь, как много скрытого остается за ними: «Все готово к ночи?… Строго следуйте пунктам приказа, не так ли?… Резервы в боевой готовности?… Хорошо, спасибо».

В половине девятого, когда до сигнала тревоги оставался только час времени, он направился в командный пункт, где его ждали Мориарти и два сержанта.

— Вы оба, сержанты, поедете в Хампстед, — распорядился он, — а вы, Мориарти, сейчас же отправитесь в Уимблдон.

— Есть! — Мориарти явно был доволен, хотя Роджер ожидал, что он захочет остаться здесь, в центре событий, в Ярде, куда будут отовсюду поступать сообщения. Мориарти отбыл только после того, как Роджер вышел из штаба. Он забрал с собой все документы. По-прежнему не замечая реального состояния дел, Роджер спустился в информационный отдел. Уже начали поступать донесения.

— Передовые части занимают свои позиции! — докладывало одно отделение за другим.

— Вот так фокус выйдет, если сегодня кто-то решится на большое ограбление в городе, — покачал головой инспектор отдела информации.

— Это как раз то, к чему я готов, — ответил Роджер.

— Это то, к чему ты… что?