Рекс Стаут - Слишком много поваров

– Нет, сэр. После всех этих событий единственное, в чем я нуждаюсь – это в отдыхе. Моя постель ждет меня. И уже давно. Что же касается интервью с Бланком, то вы его сможете провести не хуже меня, и я считаю возможным вам напомнить, что, согласно нашей договоренности, немедленное освобождение Берина, не должно зависеть от исхода этого разговора.

Высказывание Вульфа недвусмысленно прозвучало как окончание дискуссии. Шериф собрался что-то изречь, но я не смог дослушать. Опять раздался стук в дверь. Я пошел в вестибюль с твердым намерением уложить хорошим ударом любого, если только в связи с его визитом произойдет еще одна отсрочка в спанье.

Я бы, конечно, мог легко справиться с Вукчичем, но, как бы я не хотел спать, не могу ударить женщину. А он сопровождал Констанцию Берин. Вукчич только начал обстоятельно излагать свою просьбу, как она, не обращая на него внимания, двинулась вперед. Я попытался остановить ее:

– Подождите минутку! У нас там целая компания. И ваш друг Барри Толман тоже.

Она резко повернулась ко мне.

– Кто?

Потом рванулась к двери комнаты Вульфа и влетела туда. Вукчич взглянул на меня, пожал плечами и проследовал за ней. Я тоже пошел следом.

Толман вскочил на ноги и радостно воскликнул:

– Миссис Берин! Слава богу…

Ледяной взгляд остановил его, и он замер с открытым ртом. С таким же ледяным выражением лица она повернулась к Вульфу:

– И вы сказали, что поможете нам! А после этого выкопали доказательства против него! Доказательства! Вы притворялись перед мистером Серваном, Вукчичем, мной…

Я взглянул на Вульфа и увидел, что его губы двигаются, но услышать что-либо было невозможно. Я пересек комнату и схватил ее за руку.

– Послушайте, дайте возможность еще кому-нибудь высказаться…

Вульф резко сказал:

– Вы истеричка! Уведите ее!

Я попытался развернуть ее к двери, но она вырвалась и сказала Вульфу уже спокойно:

– Я не истеричка.

– Тогда вы, может быть, послушаете меня?

– Что вы еще можете сказать?! Это вы обещали помочь освободить моего отца, а вместо этого предложили проверить его записи относительно дегустации, об этих соусах! Вы думали, что никто об этом не узнает…

Вульф властным жестом остановил ее:

– Действительно, это я предложил сделать сравнение записей. Однако я совершенно не подозревал, что результат может оказаться против вашего отца. К несчастью, случилось обратное, и мне пришлось дополнительно проделать весьма сложную работу. Единственной возможностью оставалось добыть несомненные доказательства, устанавливающие его невиновность. Я их получил. Ваш отец через час будет освобожден.

Констанция как завороженная смотрела на него и заикалась:

– Но… но… я не верю этому. Я только что была в этом месте – меня не пустили даже посмотреть на него.

– Вам нет нужды больше туда ходить. Я уже сказал вам, что сегодня утром он будет освобожден. Я обещал вам освободить вашего отца от подозрения и сделал это. Надеюсь, сейчас вы поняли, что я сказал?

На ее лице отразились все стадии приближающегося кризиса – дрожание подбородка, уголков рта, – и в конце концов она разрыдалась. Затем быстро повернулась и выскочила за дверь. Это послужило как бы толчком для прокурора. Одним прыжком он оказался у двери, которую она оставила открытой, и также выбежал из комнаты.

Вукчич и я поглядели друг на друга. Начал двигаться и шериф.

– Вы достаточно хитры, – прорычал он Вульфу, – но, если бы я был на месте Барри Толмана, вы бы ни на ночном, ни на любом другом поезде не уехали отсюда, пока все детали этого проклятого дела не прояснились.

Вульф кивнул ему и проворчал:

– До свидания, сэр.

Шериф вышел, с такой силой хлопнув дверью, что я подскочил. Спустя секунду я снова уселся.

– Мои нервы уже дергаются, как рыба на крючке.

Вукчич также сел. Вульф поглядел на него и осведомился:

– Ну, Марко? Я полагаю, ты пришел пожелать мне доброго утра. Не так ли?

– Нет. – Вукчич запустил руку в шевелюру. – Я чувствовал себя более или менее ответственным перед дочерью Берина, и когда она захотела прийти сюда… – Он покачал головой. – Кстати, что это за доказательства? Если это не секрет…

– Я уж не знаю, секрет ли это. Они больше мне не принадлежат. Я вручил их властям, теперь они могут распоряжаться ими по своему разумению.

Вукчич все еще ворошил волосы.

– Слушай, Ниро. Мне хотелось кое-что у тебя спросить. Дина приходила к вам вчера вечером, не так ли?

– Да.

– О чем вы говорили? Если это, конечно, позволительно мне знать.

– Он сказала мне, что она необычная женщина, и что она думает, будто я подозреваю тебя в убийстве Ланцио. – Вульф поморщился. – И она потрепала меня по плечу.

Вукчич сказал:

– Проклятая дура!

– Я тоже полагаю, что это так. Но и очень опасная дура. Разумеется, выбоина во льду опасна только для того, кто идет туда кататься на коньках. Это не мое дело, а скорее твое.

– Но какой дьявол навел ее на мысль, будто я думаю, что ты подозреваешь меня в убийстве?

– Она не говорила вам этого?

– Нет.

Вульф покачал головой.

– Она не шла прямой дорогой, а все время виляла. Однако она сказала, что ты рассказывал ей о моих вопросах относительно радио и приглашения на танец.

Вукчич мрачно кивнул.

– Да, у нас был с ней разговор. Даже два. К сожалению, я не сомневаюсь, что она опасна. Она – ты ведь должен понимать – в течение пяти лет была моей женой. И вчера, оказавшись вблизи нее, я опять поддался ей. Ты прав: дыра во льду опасна только для катающегося на коньках. Но, черт возьми, в этом и состоит жизнь, а если ты боишься…

– Марко! – Голос Вульфа звучал сварливо. – Ты отлично знаешь, из чего состоит жизнь. Люди строят ее по-разному. Правда, некоторые до конца дней так и не могут научиться извлекать уроки из прошлых ошибок и готовы вилять хвостом, если их поманят. А ведь они отлично знают, с какой целью их могут заманивать.

Вукчич поднялся хмурым и раздраженным. Он мрачно сказал своему старому другу:

– Итак, значит, я виляю хвостом?

Повернувшись на каблуках, он демонстративно покинул комнату.

Я зевнул и сказал:

– Слава богу, они весьма быстро возбуждаются и обижаются. Но уже почти десять часов. Не говорите мне, что вы не хотите спать.

– Арчи! Я люблю Марко Вукчича. Мы много пережили вместе. Ты понимаешь, что он, глупец, опять позволит этой дуре обвести себя вокруг пальца.

Я снова зевнул. С хрустом.

– Послушайте, босс. Эти сантименты не такая уж срочная вещь. Они могут подождать, пока мы выспимся.

Он прикрыл свои глаза. Это означало, что он собирается так сидеть и расстраиваться по поводу Вукчича. Ну, а поскольку я не имел возможности помочь ему в этом, я встал и собрался покинуть комнату. Однако его голос остановил меня.

– Арчи! Ты, кстати, спал больше, чем я. Я имею в виду, что мы не приготовили эту речь, которую придется произнести. Ты не знаешь, в каком чемодане все принадлежности? Принеси их, пожалуйста.

Если бы мы были в Нью-Йорке, я бы наверняка уволился. Хотя бы на пару дней.

В десять часов я сидел на стуле у открытого окна и зевал. Пишущая машинка лежала у меня на коленях. Мы отрабатывали девятую страницу.

Вульф сидел ко мне лицом на постели с четырьмя подушками, подпирающими его спину, в своей светло-желтой пижаме. На тумбочке рядом с ним стояли две пустые бутылки из-под пива и стакан. Он диктовал, хмуро разглядывая мои носки.

Сейчас шла речь о достоинствах джорджийской свинины, которую эксперты признают чуть ли не первой в мире. История ее создания и особенности приготовления также были подробно перечислены.

Наконец он остановился и почесал нос. Я поднялся на ноги, подошел к столу и выпил стакан воды. Подойдя к пишущей машинке, я решил больше не садиться, иначе я не надеялся на свою выдержку и боялся повредить лоб, стукнувшись ненароком о металлические рычаги машинки.

Я не знаю, что испугало меня. Я даже ничего не заметил, потому что мои глаза не отрывались от машинки, а другое окно, открытое, было у меня с левой стороны. Вдруг что-то заставило меня повернуть голову. Даже когда я заметил какое-то движение в кустах, я еще не представлял, что отвлекло меня от машинки. Но я уже встал и выглянул наружу. В этот самый момент гулко прозвучал выстрел. Одновременно дым и запах пороха ворвались в окно, рукопись вспорхнула и шлепнулась на пол. Я услышал сзади голос Вульфа:

– Арчи! Сюда!

Я взглянул на него и увидел, что по левой стороне его лица струится кровь. Секунду я стоял неподвижно. Я хотел выпрыгнуть в окно и схватить этого подонка, выразив ему свое личное отношение. Тем более, что Вульф не был убит, а все еще сидел, выпрямившись. Но вид крови отрезвил меня. Я бросился к постели.

Он с проклятьем разжал губы:

– Что там? – Он вздрогнул. – Кость задета?

– К счастью, по моему, нет. Уберите же руки и сидите спокойно. Подождите, я сейчас принесу полотенце.

Я помчался в ванную и вернулся с двумя полотенцами. Одно висело у меня на шее, другое, намоченное, я нес в руках.

– Точно, кость не задета. Только кожа и немного мышц. Вы чувствуете слабость?

– Нет, принеси мне мое зеркало.

Я вышел.

– Вы подождите, пока я…

– Принеси зеркало!

– О боже! Держите полотенце.

Я опять на рысях бросился в ванную, вручил ему зеркало и насел на телефон. Женский голос нежно пожелал мне доброго утра.

– Да, – сказал я, – утро роскошное. Можно ли мне добыть доктора?.. Нет, подождите, я совсем не хочу с ним говорить. Пошлите его быстро сюда, пожалуйста, а также детектива, и полицейских, которых сможете поймать. Человек ранен выстрелом. Да, кроме того, бутылку бренди. Все это можно?.. Вы мой ангел!