Я занялся бухгалтерской книгой: записал расходы, а потом оформил на них чеки.

Незадолго до шести телефон зазвонил в первый раз. Обычно я отвечаю: «Контора Ниро Вульфа. Говорит Арчи Гудвин». Сейчас же я решил сократить эту формулу.

– Говорит Арчи Гудвин.

– Мистер Арчи Гудвин? – переспросил голос официальный и сухой, но, несомненно, женский.

– Да.

– Мое имя Шарлотта Адамс. Я получила коробку с орхидеями и записку с вашей подписью. Благодарю вас.

– Мне очень приятно… Красивые цветы, не правда ли?

– Прелестные. Но я не ношу орхидеи. Они из оранжереи мистера Ниро Вульфа?

– Да. Но он никогда не употребляет слово «оранжерея». А почему вы не носите орхидеи? Они ведь для этого и существуют.

– Видите ли, мне сорок восемь лет, и я не вижу повода, по которому вы подарили мне цветы. То же относится и к другим адресатам. Что вами руководит?

– Я хочу быть предельно искренним, мисс Адамс…

– Миссис Адамс, – поправила она.

– Так или иначе, я хочу быть предельно искренним. Знакомые девушки выходят замуж, переселяются в далекие края. В моем блокноте все меньше телефонных номеров. Я спрашивал себя, какую вещь из тех, что я имею, хотелось бы увидеть молодой даме? И ответил: десять тысяч орхидей. Это не мои орхидеи, но у меня есть к ним доступ. Поэтому я очень прошу вас, миссис Адамс, пожаловать завтра в дом номер девятьсот сорок на Тридцать пятой улице. Вы увидите орхидеи, а потом мы поужинаем в большой компании и, несомненно, хорошо проведем время. Вы записали адрес?

– Вы думаете, что я проглочу эту наживку?

– О, не трудитесь глотать. Вы займетесь этим завтра во время ужина. Уверяю вас, там будет, что глотать. Я могу на вас рассчитывать?

– Вряд ли, – ответила она и повесила трубку.

Во время разговора вошел Вульф и устроился за Столом, понуро глядя на меня и пощипывая подбородок пальцами.

– Начало положено, – обратился я к нему. – Тетка под пятьдесят, замужем и имеет голову на плечах. Она уже проверила номер и знает, что это твой. Не мешай, как сказал я в свое время…

– Арчи!

– Слушаю, шеф.

– Что это за ерунда с этим ужином?

– Вовсе не ерунда. Я не успел тебе рассказать, что решил пригласить этих дам на ужин. Это будет значительно…

– На ужин? Сюда?

– Разумеется.

– Нет! – Прозвучало самое решительное «нет» Ниро.

– Это ребячество! – обрушился я на него не менее решительно. – У тебя скверное мнение о женщинах и… Позволь мне закончить! Я не горю желанием видеть их здесь. Это дело тебе осточертело, поэтому ты свалил его на меня. Оставь мне хоть свободу действий, ну и, кроме того, не отправишь же ты их из своего дома голодных, несмотря на их пол. Не отправишь ведь, правда?

Вульф раскрыл крепко сжатый до сих пор рот, так как иначе не смог бы мне ответить.

– Разумеется. Но ведь ты можешь собрать их у Рустермана. Договорись с Марко. Сними отдельный кабинет. Бели бы он знал, что…

Зазвонил телефон, я повернулся и схватил трубку.

– Арчи Гудвин.

– И что дальше? – раздался женский голос.

– Я слушаю. Очередь за вами.

– Это вы прислали коробки?

– Да… – Телефонистка, подумал я и признался смело:

– Я. Вы их отдали?

– Все, кроме одной. Орхидеи не получила сотрудница, которая заболела. Но было столько волнений! Правда ли, что я разговариваю с мистером Арчи Гудвином – правой рукой Ниро Вульфа?

– Правда. Это телефон Ниро Вульфа.

– Вы написали, что надо позвонить и спросить, почему. Стало быть, почему?

– Я чувствую себя одиноким, и поэтому устраиваю прием. Завтра в шесть вечера. Здесь, у Ниро Вульфа. Адрес есть в телефонной книге. Вы избежите всяких опасностей, если вас придет достаточно много. Будет масса орхидей, океан напитков, возможность завязать со мной близкое знакомство и банкет, достойный мисс Америки. Можно ли узнать ваше имя?

– Разумеется. Бланка Дьюк. Значит, завтра в шесть.

– Совершенно верно.

– Вы хотите что-нибудь записать?

– Естественно. Я обожаю записывать.

– Тогда запишите, пожалуйста. Бланш Дьюк. Разве это не прекрасное имя? Две рюмки джина, одна вермута, два гранатовых сока, два перно. Найдется?

– Угу.

– Может быть, я и приду завтра, а если нет, то пусть мистер сам это выпьет. Никогда не знаю, что буду делать завтра.

Я посоветовал ей непременно прийти, снова повернулся и сообщил шефу:

– Эта немного полегче, чем миссис Адамс. Что ж, для первого часа после работы улов не так уж плох. Так ты говоришь, чтобы я повел их к Рустерману? Кто знает. Конечно, я охотно бы отправился в лучший ресторан Нью-Йорка, но…

– Ты не поведешь их к Рустерману!

– Нет? Но ведь ты говорил…

– Я изменил свое решение. Ужин дашь здесь. Меню я составлю, с Фрицем… Может, пирожки «Мондор», утка с вишнями и виноградом? Ну а рислинга «Пасти Грей» для женщин вполне достаточно.

– Но ведь ты не любишь этот сорт.

– Меня не будет дома. Я уйду без пяти шесть. Поужинаю с Марко и проведу с ним остаток вечера.

В моих отчетах о деятельности шефа я часто упоминаю о том, что Ниро Вульф никогда не выходил из дома по служебным делам. И в данном случае он не отступил от этого правила: решил покинуть дом не по. служебным делам, а по вытекающим из них последствиям. Но такое разграничение – уж излишний педантизм.

– Ты должен быть на месте, – возразил я. – Мы устроим смотр наших дам. Они бы тоже охотно на тебя посмотрели. Миссис Адамс сорок восемь лет, как раз для тебя. Ну и, кроме того, она несчастлива в замужестве, иначе не устроилась бы на службу. В конце концов, таким образом…

Вновь зазвонил телефон. Я представился. На редкость писклявое сопрано вынудило меня отстранить трубку от уха.

– Ах, прошу прощения, я просто обязана позвонить вам. Конечно, это слишком неподобающий шаг, так как вы, сэр, никогда не были мне представлены, но я подумала, что не скажу своего имени, поэтому мой звонок не будет слишком большой бестактностью… правда? За всю свою жизнь я не видела более прекрасных орхидей! Как раз сегодня вечером я отправляюсь на небольшой прием. Будет несколько человек в одном приятном доме. Я приколю эти орхидеи. Вы представляете, как все будут поражены? Но что я отвечу, если меня спросят, откуда эти цветы? Я не имею понятия. То есть, не имею понятия, что ответить. Естественно, я могла бы выдумать какого-нибудь неизвестного поклонника, хотя не принадлежу к девушкам, мечтающим о неизвестном поклоннике, поэтому не имею понятия, что отвечу, но не смогу удержаться от соблазна и приколю эти орхидеи, ведь…

Когда я через пять минут положил трубку, шеф коротко бросил..

– Эту ты не пригласил.

– Нет, – признался я. – Она наверняка девушка и навсегда бы ею осталась, если бы это зависело от меня.

VIII

Впервые в истории целая группа посторонних попала в теплицу в то время, когда там не было Вульфа. Бремя ответственности ложилось на Теодора, который считал своей, обязанностью смотреть за тем, чтобы кто-нибудь не перевернул полку или не сорвал цветок редкого сорта. Но это еще не все. Стол в кладовой был уставлен самыми разнообразными напитками, а так как они живо заинтересовали некоторых из моих гостей, садовник боялся, что кто-то польет спиртом одно из растений, заботливо охраняемых лет десять.

Мне было неприятно, что я поставил его в такое трудное положение, но хотелось, чтобы дамы чувствовали себя свободно. Вербовка протекала благополучно. Правда, было лишь семь телефонных разговоров, однако в бюро, вероятно, обсуждение шло во время работы, потому что пришло десять дам. Кроме того, в среду мне звонили две особы, когда я как раз был в Бронксе: должен был поехать туда, чтобы повидаться с миссис Абрамс, которая в конце концов согласилась на сотрудничество, хотя и не была очарована мной. Я мобилизовал также мистера Веллимэна, что было гораздо легче и стоило одного лишь телефонного звонка в отель, где он остановился.

Короче говоря, компания представляла собой материал выше средней трудности. Нетрудно было бы завязать знакомство с этими дамами, утолив их любопытство и сказав пару слов об орхидеях, если бы меня не мучила прежде всего необходимость изучения отдельных личностей под углом зрения их непосредственного отношения к делу. Я уберегаю тебя, читатель, от подробностей, так как они не имеют большого значения. Я знаю это сейчас, но тогда никто не мог мне об этом сказать.

Что было делать? Я трудился как вол, устанавливая по именам служебное положение гостей. Однако мне удалось справиться с этим и за ужином рассортировать кое-какие сведения. Шарлотта Адамс, сорока восьми лет, занимала должность старшего секретаря компаньона фирмы Джеймса А. Корригана. Она была очень худа, энергична и приглашение приняла не ради развлечения. По возрасту ей была близка только одна из стенографисток, пухлая и прыщавая, которая со смехом назвала свое имя: Элен Трой..

Следующее место, если располагать дам по возрасту, занимала Бланш Дьюк, трехцветная блондинка. Я приготовил напиток по ее рецепту. Она дважды доливала себе и наконец, чтобы облегчить свою участь, ходила в обнимку с шейкером.

Остальные из семерки были старше тридцати, за исключением, может быть, двоих. Одна, Долли Харритон, занимала позиции несколько более высокие, чем я мог ожидать. Она имела адвокатские права и, хотя и не была компаньоном фирмы, решительные очертания подбородка и быстрый взгляд серых глаз говорили, что вскоре достигнет такого положения на нынешнем месте работы или в другом месте. Между полками теплицы она ходила с таким видом, будто собирала материал для допроса торговца орхидеями, которого жена раздраженно упрекает в отказе от уплаты алиментов.