– Я не сторонник напускных добродетелей.

– Что это за фарс? – вмешался Вульф.

– Я не сторонник напускных добродетелей, – повторил с нажимом Веллимэн, – но я не знаю молодых особ, о которых идет речь. Мы в Нью-Йорке, это так, но… но ведь среди них могут быть девушки.

– Вполне возможно, – признался я и пожурил шефа. – Ведь мы совершенно согласны с мистером Веллимэном. Его деньги я должен использовать только в разумных пределах. Так и будет. Даю честное слово. Вы согласны, сэр? – спросил я клиента.

– Да… Конечно, согласен, – подтвердил он, глядя мне в глаза, и решил, что безотлагательно должен снять очки и протереть стекла носовым платком. – Да… конечно, согласен.

– Но это все же не ответ на мой вопрос, – настаивал Вульф. – Значительные расходы, долгое ожидание, слабая надежда на успех. И еще одно. Это будет расследование по делу об убийстве Леонарда Дайкеса, а не вашей дочери. Косвенная атака с разных сторон. Ну что? Поехали дальше или отказываемся?

– Поехали дальше. – Клиент все еще не надел очки. – Только… Видите ли, сэр, мне хотелось быть уверенным, что дело совершенно конфиденциальное. Я хотел бы, чтобы моя жена и священник не знали о… об этих… методах.

Вульф скорчил такую гримасу, будто собирался вновь прикрикнуть на нас, но я живо подхватил:

– От нас не узнают. Ни она, ни кто другой.

– Это хорошо. Подписать мне новый чек?

Нет, это излишне, – ответил Вульф.

Все вопросы вроде были исчерпаны, но Веллимэн начал расспрашивать о том, что касалось главным образом Рэчел Абрамс и дома, где помещалась ее контора. Видимо, ему хотелось пойти туда и увидеть собственными глазами. Я горячо поддержал его желание, чтобы выпроводить гостя из конторы прежде, чем он. вновь начнет беспокоиться о девушках или врожденная нелюбовь шефа к разговорам с клиентами выйдет наружу.

Я проводил Вэллимена и вернулся в контору. Шеф полулежал в кресле. Лицо его было сумрачным. Пальцем он водил по желобку, украшавшему подлокотник.

Я потянулся и широко зевнул.

– Что ж, – начал я, – пойти наверх и сменить костюм? Я одену тот, знаешь, светло-коричневый. Девушки любят мягкие ткани, которые не колются, когда они кладут голову на плечо. А ты пока подумай над инструкциями для меня.

– Никаких инструкций не будет,! – гаркнул он.; – К черту! Принеси мне что-нибудь!

Шеф наклонился вперед, чтобы позвонить и попросить Фрица принести пива.

VII

Замечание о костюме было явно преждевременным. Установление контакта с персоналом адвокатской конторы «Корриган, Филпс, Касбон. и Бриггс» требовало более тщательной подготовки, чем светло-коричневый костюм приятного оттенка из высококачественной ткани. Как правильно заявил Вульф клиенту, там должны быть сыты расспросами о Леонарде Дайкесе и о Берте Арчере, и если бы явился я и прямо открыл огонь, меня, без сомнения, выставили бы оттуда.

Несмотря на это, я поднялся наверх в свою комнату, желая обдумать детали вдали от шефа и телефона. Начало представлялось простым. Чем, не считая моей особы, мы располагаем, чтобы очаровать тамошних молодых женщин? Ответ напрашивался только один: орхидеями. Особенно в это время года, когда тысячи цветов вянут несорванными. Через четверть часа я вернулся в кабинет Вульфа и заявил ему:

– Мне необходимы орхидеи.

– Сколько?

– Не знаю. Для начала достаточно дюжины, может, пяти. Дай мне свободу выбора.

– Не дам. Согласись со мной. Ты не получишь ни Куприрадиум Уорл, ни Фишер, ни Дендробиум Кубеле, ни…

– Удовольствуюсь Каттлау, Брассо и Лаоли.

– А ты знаешь что к чему!

– Естественно. Обязан.

На такси я доехал до Отдела по расследованию убийств на Двадцатой улице и здесь встретился с препятствием. Перли Стеббинс ушел обедать, а я ни у кого другого не мог получить то, что мне требовалось. Тогда я пожелал увидеть самого Крамера и толкнул дверь его кабинета. Инспектор сидел за столом и ел салями с булкой, запивая кефиром. Когда он услышал, что я хочу посмотреть дело Дайкеса, чтобы выписать имена персонала адвокатской конторы, то ответил, что у него нет времени на разговоры со мной и он просит меня убраться ко всем чертям.

– Хорошо, сэр, – ответил я миролюбиво. – От нас вы получили все. Мы указали на связь между убийствами Дайкеса, Джоан Веллимэн и Рэчел Абрамс, прежде чем ее труп успел окоченеть. Взамен мы просим только список, который можно получить и другим способом, потратив два часа и заплатив двадцать долларов, – но у нас нет времени. Я думаю, ваша несговорчивость – результат плохой диеты. Большой желудок. Ради Бога! Страшно смотреть на такой обед!

Крамер проглотил кусок, который жевал, и, нажав соответствующую кнопку, бросил в трубку внутреннего телефона:

– Росси? Я посылаю к тебе Гудвина, Арчи Гудвина. Дай ему дело Дайкеса. Пусть выпишет себе фамилии персонала адвокатской фирмы. Ничего больше. Наблюдай за ним. Понял?

Механический голос отчеканил:

– Так точно, сэр.

К обеду я вернулся домой, а по дороге купил в канцелярском магазине обычные конвертики. Остальные необходимые аксессуары у меня были.

Я пообедал и приступил к работе. В моем списке фигурировало шестнадцать имен особ женского пола. Естественно, из материалов дела я мог бы узнать, кто есть кто, но это был бы тяжелый труд, да я и не собирался прибегать к дискриминации. Служащая из архива могла отвечать моим целям не хуже, чем личная секретарша старшего компаньона фирмы Джеймса А. Корригана. Для начала мне нужны были имена и фамилии. Потом я пошел в канцелярию и напечатал их на купленных конвертах. Кроме того, чтобы не пользоваться копиркой, написал шестнадцать раз на почтовой бумаге:


«Эти орхидеи – редкость, и купить их невозможно. Я сорвал их специально для вас. Если хотите узнать, зачем, прошу вас позвонить по телефону ПК-3-1212

АРЧИ ГУДВИН».

Положив в карман пакет с конвертами и записками, я поднялся в мансарду, вооруженный корзиной и ножом, срезал цветы: их требовалось сорок восемь – по три на голову, – но на всякий случай взял немного больше. Прекрасная коллекция – в основном, Кальзу Дионскус, Каталдин, Брассокативу, Нестор, Лаолиссаттиу Барбаросса, Карменсита и Сайт Шотхард! Я пренебрег советами скорого на помощь садовника, который пытался всучить мне Калипсо, цветущие в этом году не наилучшим образом. Однако я был непреклонен. В кладовке мы сложили коробки, папиросную бумагу и ленты. Теодор быстро запаковал цветы с карточками, я же боролся с лентами. Это, собственно говоря, заняло больше всего времени. Проклятые ленты! Вульф справлялся с ними лучше, чем мы оба, вместе взятые, но на сей раз это трудное задание досталось мне одному. В двадцать минут пятого, когда я завязал последний бант, мы упаковали шестнадцать коробок в великолепный картон. Было еще достаточно рано. Я стащил коробку вниз, взял плащ и шляпу и, поймав такси, назвал водителю адрес на Медисон-авеню в районе домов с сороковыми номерами.

Адвокатская фирма «Корриган, Филпс, Касбон и Бриггс» находилась на девятнадцатом этаже одного из тех зданий, строители которых воображают, что для Достижения высшего класса нет ничего лучше мрамора в огромных блоках. В конце чрезмерно широкого коридора я начал сражаться с массивными двойными дверями. Пружина была такой мощной, что могла бы проткнуть лошадь, по этой причине я вошел очень неуклюже. В длинной приемной на стульях расположились два типа, третий прогуливался, а в глубине ловко справлялась с коммутатором блондинка с волосами трех оттенков. Я подошел и, поставив возле нее картонный ящик, начал вынимать коробки и ставить их на столик одну рядом с другой.

Трехцветная блондинка смерила меня взглядом.

– Что это? День рождения Богородицы в феврале? – спросила она сонно. – А может, это атомные бомбы?

Управившись, я подошел к ней.

– На одной из этих коробок, мисс, вы найдете собственное имя, – сказал я, – на остальных – другие. Еще сегодня следовало бы вручить их адресатам. Может, их содержимое улучшит ваше настроение.

Я не договорил, так как телефонистка исчезла. Она бросила коммутатор и совершила прыжок в сторону стола. Не представляю, что являлось предметом ее мечтаний, но, судя по всему, это должно быть что-то, умещающееся в такой коробке. Когда она стала пробегать взглядом наклейки, я двинулся в сторону двери, потянул ее, сильно упершись ногами, и покинул помещение фирмы., Если подобная реакция на коробки, перевязанные лентами, типична для особ женского пола, работающих в конторе, я могу рассчитывать на скорые и многочисленные звонки. Поэтому я сказал водителю такси, что буду доволен, если он достигнет Тридцать пятой улицы меньше чем за час. Но в часы пик моя просьба не могла существенно повлиять на скорость передвижения.

Когда я наконец оказался дома, то пошел на кухню, чтобы спросить у Фрица, не звонил ли мне кто-нибудь.

– Нет, мистер Арчи, – был ответ. – Но если вам понадобится помощь, чтобы управиться со всеми этими дамами, я к вашим услугам. Возраст не имеет значения. Вы знаете, сэр, швейцарцы держатся стойко.

– Благодарю тебя, Фриц. Ты, вероятно, мне потребуешься. Тебе рассказал Теодор?

– Нет, сэр, сам мистер Вульф.

– Черт его побери!

По возвращении с каждого задания в город я должен был отчитаться перед шефом, поэтому пошел в контору и соединился с теплицей, где Вульф находился ежедневно с четырех до шести.

– Я приехал, поручение выполнено. Да! Орхидеи я запишу в счет Веллимэна по три доллара за штуку. Это дело для него будет золотым.

– Нет. Я не торгую орхидеями.

– Ведь речь идет о клиенте. Это его собственный счет.

– Орхидеями не торгую, – повторил Вульф и положил трубку.