– Но он сам застрелился, – тяжело вздохнула миссис, Адамс, которая выглядела на десять лет старше своего и так солидного возраста.

– Не думаю. Ведь в таком случае это он должен был позвонить ко мне, чтобы я услышал звук выстрела. Это он должен был сказать, что послал мне письмо, а потому…

– Что? – прервал его Крамер. – Он говорил, что послал письмо?

– Да. Я не упоминал об этом, сообщая в полицию, чтобы избежать перехвата моей почты. Он говорил, что послал письмо! Мистер Гудвин слышал. Так, Арчи?

– Да.

– Но Корриган не писал этой исповеди, а значит, не мог послать ее мне. Нет, миссис! – Вульф повернулся к миссис Адамс, – Он не покончил с собой. Далее мы коснемся этого вопроса, если никто не собирается защитить тезис, что Корриган был автором мнимой исповеди.

Ответом было молчание.

– Для этой цели нам нужна новая личность, которую мы назовем Икс. Это будет достаточно щекотливое дело, так как мы во многих случаях не знаем точно, что делал Икс наверняка, а что мог делать. Несомненно, в тот день между двумя и десятью часами вечера он провел пару часов в квартире Корригана, где составил тот документ, о котором идет речь. Несомненно, там же был и Корриган. После сильного удара по голове он потерял сознание и мог так и не прийти в себя или был связан и лежал с кляпом во рту. Мне больше импонирует этот вариант, так как я немного знаю Икс. Я думаю, что Корриган был в Сознании, а Икс напечатал на машинке текст, подготовленный заранее, и читал его вслух. Он действовал в перчатках; а когда закончил, приложил пальцы Корригана к листкам бумаги, к конверту, не забыв даже марку. Не знаю, установил ли он заранее время действия. Думаю, что да. Ибо Икс любил твердое алиби. Мы наверное узнаем, что он приготовил себе алиби на тот вечер, между половиной десятого и половиной одиннадцатого. В десять он включил радио, если оно уже не было включено раньше, схватил какой-то тяжелый предмет и еще раз ударил Корригана по голове так сильно, чтобы оглушить его, но не убить. Затем положил его, связанного, на пол рядом с телефоном и набрал номер. Со мной он разговаривал измененным голосом, хриплым и взвинченным. Одновременно он приложил к виску Корригана дуло пистолета, в нужный момент нажал спуск, бросил на пол пистолет и телефонную трубку и, может быть, даже сам с грохотом упал. Скорее всего, он должен был это сделать, но тут же вскочил, ему было некогда. Как я уже сказал, он действовал в перчатках, а мертвую ладонь Корригана приложил к рукоятке пистолета, положил пистолет на пол и вышел. Я думаю, на это понадобилось не более двадцати секунд с момента, когда я услышал по телефону выстрел. Я даже не сомневаюсь в том, что дверь не была заперта на ключ. Если даже дверь была заперта, у Икс было много возможностей достать ключ. Письмо, адресованное мне, эту исповедь, он бросил в ближайший почтовый ящик. Тут его след терялся. О его дальнейших действиях мы узнаем, когда придет время выяснить его алиби.

Вульф снова смерил присутствующих взглядом.

– Есть замечания или вопросы?

Трое юристов заговорили разом, но их перекричал Крамер:

– Что из сказанного вы можете доказать?

– Е[ичего. Ни слова.,

– А зачем тогда все это?

– Чтобы вынести сор из избы. Мы. имеем предпосылку, что Корриган написал исповедь и покончил с собой. Я предположил, что первая является фальшивой, второе поставил под сомнение.

Отказаться от версии самоубийства легко. Труднее доказать убийство и найти убийцу. Я могу говорить дальше?

– Да, если у вас есть в запасе не только домыслы.

– У меня есть вопрос, – вставил Касбон. – Вы собираетесь обвинить в убийстве кого-нибудь из присутствующих здесь?

– Да.

– В таком случае мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз.

– К черту, Мистер Касбон! – выкрикнул Вульф и прикрыл глаза, чтобы успокоиться. Покачал головой, затем холодно продолжал: – Я понимаю. Теперь, когда я немного разворошил мусор, вам кое-что становится ясный и вы хотите сказать мне об этом. – Он отвел взгляд от Касбона. – Прежде чем я займусь подробностями, позволю себе еще один комментарий.

Когда я читал этот документ в первый раз, то. сразу понял, что его не мог написать Корриган: его действия в Лос-Анджелесе неоспоримо свидетельствовали о том, что он не знал содержания рукописи. Зато исповедь могли написать и вы, мистер Касбон, или мистер Филпс, или мистер Бриггс. Каждый из вас мог также выполнить приписываемые Корригану преступления. Поэтому вопросом первостепенной важности было узнать, мог ли кто-нибудь из вас воспользоваться машинкой в Клубе путешественников. Я узнал, что это было невозможно, следовательно, ни один из вас не написал донос, и если кто-то совершил три убийства, то делал это под влиянием иных мотивов, а не из желания скрыть донос.

– К делу, мистер Вульф, – буркнул Крамер.

Вульф пропустил мимо ушей замечание инспектора, огляделся и резко спросил:

– Кто-нибудь из дам носит фамилию Лондеро?

Я повернул голову, так как Ция сидела на Диване.

– Да, я, – ответила она, слегка покраснев, прелестная как картинка.

– Вы секретарь мистера Филпса?

– Да.

– Десять дней назад, в субботу, мистер Филпс продиктовал вам предназначенное для меня короткое письмо, которое должен был доставить посыльный. К письму были приложены документы: материалы, составленные Дайкесом, и заявление с просьбой об увольнении, которое Дайкес подал в июле прошлого года. Вы помните это событие?

– Да. Конечно.

– Позднее, во время беседы в полиции, вам показали это заявление с просьбой об уходе и обратили ваше внимание на надпись, сделанную на полях карандашом, «Пс 146–3», которая напоминала почерк Корригана. Вы без колебания признали, что утром в субботу, когда бумаги отправлялись ко мне, такой записи на полях не было. Вы согласны с этим?

– Да.

– Вы уверены, что записи на полях заявления Дайкеса не было, когда вы вкладывали его в конверт вместе с другими бумагами?

– Да.

– Вы по натуре особа решительная, правда?

– Что ж… Я знаю, что вижу, а что нет.

– Достойно удивления и очень ценно. – Вульф говорил довольно язвительно, но не враждебно. – Мало кто может сказать о себе так, чтобы это соответствовало правде. На скольких машинках вы печатали в тот день?

– Не помню… Я печатала на одной машинке, на своей.

– Мистер Филпс продиктовал вам письмо для меня, а вы его напечатали. Это так?

– Да.

– И на той же машинке вы напечатали адрес на конверте, правда?

– Да.

– Вы уверены?

– Абсолютно уверена.

– Может быть, по какой-то причине, безразлично какой, напечатали адрес на другой машинке?

– Решительно нет. Я сидела за своим столом и адрес на конверте напечатала сразу же после письма. Я всегда так делаю.

– А отсюда вытекает новая проблема. – Вульф выдвинул ящик стола и достал конверт и листок бумаги. С конвертом он обходился очень осторожно, держал егоза уголок. – Вот это письмо и этот конверт. Мистер Гудвин может это подтвердить. Я тоже. Даже невооруженным глазом можно заметить разницу в шрифте, а я проводил осмотр под лупой. Письмо и конверт напечатаны на разных машинках.

– Не может быть! – заявила Ция.

– Прошу вас подойти поближе и посмотреть. Нет. Нет! Только мисс Лондеро, этот конверт нельзя трогать.

Я отодвинулся, чтобы девушка могла пройти мимо меня. Она подошла к столу Вульфа, наклонилась и тут же выпрямилась.

– Это другой конверт. Я так не оформляю адреса посыльным. Я всегда пишу крупными буквами и подчеркиваю. Здесь тоже написано крупными буквами, но не подчеркнуто. Откуда вы взяли этот конверт?

– Будьте добры, вернитесь на место. – Вульф убрал письмо в конверт и в ящик, причем конверт он держал по-прежнему за самый кончик. Подождал, пока Ция усядется на диван и повернется к нему, после чего сказал:

– Благодарю за такой решительный ответ. Это большая помощь. Но вы уверены, что письмо и документы вы вкладывали в конверт, на котором предварительно отпечатали адрес?

– Да. Уверена.

– И заклеили конверт?

– Да.

– Потом вы оставили его на своем столе? Или в ящике для отсылаемой корреспонденции?

– Нет. Письмо должен был отнести посыльный. Посыльному я его и приготовила. Я заклеила конверт и тут же вышла в приемную. Там положила письмо на стол

Бланш, попросив, чтобы она отдала его посыльному, когда тот вернется.

– Кто такая Бланш?

– Телефонистка. Мисс Дьюк.

Вульф оглядел присутствующих.

– Кто из дам мисс Дьюк?

Бланш высоко подняла руку.

– Я. И знаю, что будет дальше. Я достаточно сообразительна. Вы спросите, не перекладывала ли я письмо в другой конверт, а я отвечу, что нет. Не имею понятия, кто мог это сделать. Но приходил мистер О’Маллей, сказал, что там чего-то не хватает, и забрал конверт.

– Мистер О’Маллей?

– Да,

– Он потом вернулся?

– Да.

– Когда? Как долго от отсутствовал?

– Откуда я знаю? Его не было три, может быть, четыре минуты. Во всяком случае, он принес конверт, а я отдала его посыльному, как только тот появился.

– А мистер О’Маллей принес тот же конверт? Вы не заметили? – Не заметила.

– Это очень важно, мисс Дьюк. Вы готовы признать, что мистер О’Маллей забрал конверт с вашего стола, вынес его из приемной и через некоторое время вернул тот или другой конверт?

– Почему готова? Я уже признала.

– Мы приближаемся к разрешению вопроса, – продолжал Вульф, – а помочь нам может следующая подробность. Бесспорно, мы можем предположить, что мистер О’Маллей заменил конверт и переложил в него предназначенное для меня письмо и документы. Не знаю, как размещены машинки в бюро фирмы, но во всяком случае вполне правдоподобно, что одна из дам видела О’Маллея за этой работой. Я формулирую вопрос так: видел ли кто-нибудь из дам двадцать дней тому назад, в субботу вечером, как 0!Маллей печатал адрес на машинке?