Если прибавить то, что мы услышали от них, к информации, почерпнутой в полицейских участках и полученной от компаньонов фирмы и девушек (не исключая небольшого вклада Бланш в субботний вечер), мы знали, о Леонарде Дайкесе все. Я с легкостью написал бы об этом пятьдесят страниц, но зачем? Все равно, читатель, ты остался бы на том же месте, где уже давно находишься. Может быть, среди знакомых Дайкеса и был кто-то, кто знал подробности о его убийстве, но он не обмолвился об этом ни словом. Три опытных детектива – Саул, Фред и Орри – не выудили ничего, хотя использовали все возможности. Не добрались лишь до сестры Дайкеса, постоянно живущей в Калифорнии. Вульф держал детективов до обеда, а затем отпустил. Саул немного замешкался, так как еще. больше моего не любил возвращаться ни с чем. Он предложил пару дней Посвятить поискам на собственные средства, но шеф решительно отказался.

Когда ребята ушли, он минуты три сидел не двигаясь, хотя Фриц объявил, что стол накрыт. Наконец, глубоко вздохнув, он с усилием поднялся с кресла и бросил мне, чтобы я шел за ним.

Мы пообедали вместе молча и в настроении, далеком от желания побеседовать, а затем вернулись в канцелярию. Через некоторое время раздался звонок, и я направился к двери. Обычно я не слишком радуюсь, видя у дверей полицейского, но на этот раз был очень доволен. Появление даже простого фараона означало бы: что-то произошло или может произойти.., а это был сам инспектор Крамер. Я церемонно пригласил его в холл, принял шляпу и пальто и проводил в канцелярию, не утруждая себя докладом о нем.

Он приветствовал моего шефа ворчанием, а когда Вульф ответил ему тем же, достал сигару из кармана пиджака, сунул ее в рот, пожевал и не спеша вынул.

– Не знаю, с чего начать, – буркнул он.

– Может быть, вам помочь? – предложил Вульф.

– Да. Но вы не захотите. Для начала вот что: я настроен отнюдь не воинственно. Мне не к чему придраться. Наш договор остается в силе?

– Разумеется.

– Далее: вы решили на кого-то меня напустить. Почему вы выбрали именно Корригана?

Вульф покачал головой.

– Будьте любезны, инспектор, начните еще раз. Это было самое плохое начало из всех возможных. Я не намеревался вас напускать…

Крамер прервал его обычным проклятьем и начал снова:

– Я сказал, что настроен невоинственно, но прошу выслушать меня, мистер Вульф. К вам в руки попало заявление с надписью на полях, первый ощутимый довод, что кто-то из адвокатской фирмы связан с Бертом Арчером, а следовательно, и с убийством. Ведь это бомба, и вы могли ее использовать разными способами. А вы что делаете? Показываете бумагу мне. Сегодня утром я послал туда Рауклиффа: Корриган признал, что надпись напоминает его почерк, но решительно утверждает, что ничего не писал на письме, не видел надписи и вообще не имеет понятия, откуда она взялась. То же самое и другие. – Крамер наклонил голову. – Я часто сидел здесь и выслушивал гипотезы, которые вы строили на основе более хрупкой, чем нынешняя. Я не знаю, как вы раздобыли образец почерка Корригана. Хотя это не такое уж и сложное дело. Я не знаю, вы или Гудвин сфабриковали эту надпись на письме. Не знаю и знать не хочу. Ее сфабриковал один из вас, а я хотел бы только услышать, зачем. Вы слишком ловки и ленивы, чтобы делать что-то только ради процесса работы. Вот, собственно, почему я не собираюсь воевать. Вы на что-то рассчитывали. На что?

Инспектор сунул сигару в рот и начал ее грызть. Вульф посмотрел на него из-под опущенных век.

– К черту! – вздохнул он. – Я вижу, что мы далеко не уедем.

– Почему? Ведь я дьявольски спокоен.

– Вы спокойны, но не можете ничего понять… Вы будете слушать меня в том случае, если я приму вашу гипотезу, что надпись на заявлении сфабриковал один из нас, мистер Гудвин или я, подражая почерку Корригана. Вы не захотите меня слушать, если я ее отвергну и представлю собственную гипотезу: надпись действительно фальшивая, но сделана не нами. Я могу говорить дальше?

– Попробуйте.

– Хорошо. Кому-то надо было подбросить мне доказательство, подходящее к линии расследования, которую я выбрал, но он хотел дать такое доказательство и таким образом, чтобы я не сделал вперед ни шагу. Выбор пал на Корригана намеренно, а может быть, и случайно. Автор надписи должен был на кого-то указать. Может быть, он указал на Корригана только потому, что по каким-то причинам этому человеку ничего не грозит. Мне бы не хотелось свалять дурака, раскрыв свои планы. Но я хотел, чтобы вы знали о надписи. Все сделал Рауклифф, а я остался в стороне. Никто в фирме не знает… ОН не знает, как я к этому отнесся. Даже я не имею понятия, ни малейшего понятия, кто автор надписи и чем он руководствовался. Не знаю, но охотно бы узнал и смогу раскрыть это, если ОН вновь начнет действовать. – Вульф развел руками. – Это все, инспектор.

– Я вам не верю.

– Я ожидал этого.

– Ладно, я спокойно выслушал вашу гипотезу. А теперь вернемся к моей. Вы сфабриковали надпись и отдали ее мне. Зачем?

– Мне очень неприятно, инспектор, но я не могу вам ответить, так как вашу гипотезу нужно дополнить еще одной: я сошел с ума. Но в таком случае разговор со мной – напрасная трата времени.

– Конечно, трата времени! – Крамер внезапно встал со стула, забыв о своих миролюбивых декларациях. Незажженную сигару он бросил в сторону моей корзинки для бумаг, промахнулся, попав мне в ногу, и направился к двери. – Мерзкий лживый толстяк!

Я посчитал, что в подобной ситуации имею полное право предоставить гостю самому управиться со своим пальто, поэтому не тронулся с места. Но тут же подумал, что Крамер может выкинуть очень простой трюк, и когда хлопнула входная дверь, я на цыпочках отправился в холл и, глядя в дверной глазок, убедился, что инспектор уселся в свою машину, дверцу которой ему открыл кто-то, сидящий внутри.

Когда я вернулся в канцелярию, шеф, подперев голову ладонями, сидел закрыв глаза.

Я тоже молча уселся. Надеялся, что Вульф не чувствует себя так же безнадежно, как я, но выражение его лица будило другие чувства. Я посмбтрел на часы: два пятьдесят две. Когда я вновь посмотрел на них, было уже шесть минут четвертого. Хотел зевнуть, но решил, что для этого нет достаточных оснований, поэтому подавил зевок.

– Где мистер Веллимэн? – послышался голос шефа.

– В Пеории. Уехал в пятницу.

Вульф пошевелился и открыл глаза.

– Сколько времени продолжается перелет в Лос-Анджелес?

– Десять, может быть одиннадцать часов. Иногда немного больше.

– Когда летит ближайший самолет?

– Не знаю.

– Узнай… Погоди минутку. Были ли мы когда-нибудь в таком тупике?

– Нет.

– Ладно. А эта надпись на письме, чья она? И для чего? Никто не признался: Тебе известен адрес сестры Дайкеса, живущей постоянно в Калифорнии?

– Да.

– Позвони мистеру Веллимэну. Скажи, что я хочу послать тебя к сестре Дайкеса. В противном случае мы отказываемся от проведения дела. Если он согласится оплатить, счет, закажи место на ближайший самолет и собирай вещи. Я тем временем приготовлю тебе инструкции. В сейфе есть деньги?

– Есть.

– Возьми, сколько потребуется. Ты не боишься лететь через весь континент?

– Рискну.

Вульф вздрогнул. Даже короткую поездку на такси он считал поступком смелым и небезопасным.

XIV

На Западе я не был несколько лет. Проспал почти всю ночь и проснулся утром, когда стюардесса начала подавать кофе. Раскинувшийся внизу пустынный ландшафт выглядел несомненно опрятнее, чем местность, где много растительности, и там, конечно, нет проблем расчистки. Однако сверху я видел пространства, где не помешали бы несколько лишних деревьев.

Когда самолет приземлился на бетонной Полосе аэродрома Лос-Анджелеса, мои часы показывали десять минут двенадцатого. Я перевел их на три часа, а затем встал, чтобы по приставной лестнице спуститься на твердую землю. Было душно, но пасмурно. Пока я отыскал свой чемодан и сел в такси, пришлось несколько раз вытирать лицо и шею платком. Как только мы поехали, в лицо мне подул приятный ветерок, но я прикрыл окно, чтобы избежать двустороннего воспаления легких. К слову сказать, местные жители выглядели не такими чужими, как архитектура и растительность. Когда мы добрались до отеля. «Ривьера», пошел дождь. После оплаченного завтрака я поднялся наверх, чтобы принять оплаченный душ. Комната была слишком пестрая, но удобная. Немного пахло сыростью, а из-за дождя я не мог открыть окно. Около одиннадцати, чистенький, выбритый, одетый, я взялся за телефонную трубку.

В справочнике нашел телефон семейства Поттер, обитающего в Гленвиле, на Уайткрист-авеню, 2819.

Я набрал указанный номер и после трех гудков услышал женский голос:

– Алло?

– Могу ли я попросить миссис Поттер? – спросил я любезным, но не чересчур сладким голосом.

– Слушаю вас, – ответил голос высокий, но не писклявый.

– Извините, – начал я. – Меня зовут Томпсон. Джордж Томпсон. Приехал из Нью-Йорка, и вы, конечно, никогда обо мне не слышали. У меня здесь дела, и мне хотелось бы повидать вас и поговорить кое о чем очень важном. Меня устроит любое время, удобное для вас. Но чем раньше, тем лучше. Я говорю из отеля «Ривьера», и, если вы не возражаете, сейчас же к вам приеду.

– Мистер Томпсон? Я правильно вас поняла?

– Да. Джордж Томпсон.

– Но зачем… О чем идет речь, сэр?

– Это сугубо личное дело, я не коммивояжер. Ничего не продаю. Речь идет о вашем умершем брате Леонарде Дайкесе. Вы можете только выиграть от этого разговора.

Я буду очень обязан вам, если вы захотите встретиться.

– Что вы хотите узнать о моем брате?