– Так, я слушаю, – сказал старший компаньон, отставив недопитый стакан.

– Если я хорошо понял, – подхватил Вульф, – вы предлагаете мне задавать вам вопросы и из ответов сделать вывод, что мое предположение беспочвенно. Для этого потребовалась бы целая ночь, но, к сожалению, блюд, приготовленных на сегодняшний ужин, не хватит на всех.

– Поэтому мы уйдем и вернемся через некоторое время.

– Но я не уверен, хватит ли мне часа или даже суток.

– Речь идет не о ваших обязательствах. Мы хотим предстать перед вами как можно скорее, чтобы оградить нашу фирму от дальнейших убытков и изменить общественное мнение.

– Пусть так. Первый вопрос: кому из вас пришла мысль устроить эту конференцию?

– Разве это имеет какое-нибудь значение?

– Вопросы задаю я, сэр.

– Да… Разумеется. Этот совет дал… – Старший компаньон на минуту задумался, – Да, это Филпс.

– Ничего подобного! – запротестовал Филпс. – Ты пришел ко мне и спросил, что я об этом думаю.

– В таком случае, ты подал эту мысль, Фред. Правда?

Бриггс захлопал глазами.

– Разве я знаю, Джеймс. Я часто подаю разные советы, может, я и предложил это. Я помню, что Луис позвонил из суда во время перерыва, так как хотел узнать кое-какие данные. Тогда мы говорили об этой встрече.

– Да, – признался Касбон. – Ты говорил, что вы обдумываете такую возможность.

– Чертовски много времени занимает у вас ответ на такой простой вопрос, – вставил язвительным тоном О’Маллей. – Я подал эту идею. Около одиннадцати я позвонил тебе, Джеймс, а когда услышал о начинаниях

Ниро Вульфа, сказал, что мы должны решительно с ним поговорить.

– Правда! – Корриган пожевал губами. – После разговора с тобой я пошел к Эммету, чтобы выслушать его мнение.

– Вы звонили мистеру Корригану утром около одиннадцати? – обратился Вульф к О’Маллею.

– Звонил.

– Зачем?

– Узнать, что слышно. Меня неделю не было в Нью-Йорке, а когда я вернулся, тут же вцепилась полиция. И еще раз начала выпытывать о Берте Арчере. Мне было любопытно, зачем?

– Для чего вы уехали на неделю из Нью-Йорка?

– Я был в Атланте, штат Джорджия. Собирал информацию о деле по поставке стали на строительство нового здания.

– По чьему поручению?

– Нашей фирмы. – О’Маллей скривил губы еще больше. – Неужели вы думаете, что мои старые компаньоны позволили бы мне умереть с голоду? Ничего подобного, сэр. Я ем каждый день. Я не только участвую при разделе доходов от дел, не законченных со времени моего ухода, но также принимаю участие во многих других делах. Любовь к ближнему – это основная черта моих прежних компаньонов. – Он ткнул себя пальцем в грудь. – Я и есть их ближний.

– Черт тебя возьми, Кон! – возмутился Филпс. – Куда ты клонишь? Чего хочешь, на что рассчитываешь?

– Мы пришли сюда, чтобы ответить на вопросы мистера Вульфа, – подхватил Касбон, в заспанных глазах которого появился и пропал холодный блеск. – И должны отвечать по существу.

– Не обязательно, сэр, – вмешался Вульф. – Это не суд. Иногда ответ не по существу бывает сенсационным, почти равным по ценности лжи. Я рассчитываю, однако, что господа будут прибегать ко лжи только в крайнем случае. Она бывает ценна, только когда ее можно разоблачить, что, в свою очередь, требует усилий. Например, я спрошу каждого из вас, пробовал ли кто-нибудь из вас писать литературную прозу или, что еще важнее, в течение долгого времени делал это. Если все ответят отрицательно, а впоследствии в разговорах с приятелями или знакомыми выяснится, что кто-то сказал неправду, это будет для меня очень важно. Если, наоборот, все скажут правду, это избавит меня от утомительных поисков и хлопот. Мистер О’Маллей, вы пробовали когда-нибудь писать литературную прозу? Или, может быть, у вас были такие планы, не считая, конечно, минутных капризов?

– Нет.

– А вы, мистер Бриггс?

– Нет.

В итоге мы получили пять отрицательных ответов.

Вульф поудобнее расположился в кресле и оглядел присутствующих.

– Разумеется, – признал он, – самым существенным в моей гипотезе является то, что Дайкес или кто-то из его знакомых был автором литературного произведения достаточно длинного, чтобы его назвать романом. Я охотнее всего видел бы в этой роли Дайкеса, ведь он был убит. Без сомнения, полиция беседовала с вами на эту тему, а вы твердили, что не знаете о подобной деятельности погибшего. Но я люблю сведения из первых рук. Мистер Корриган, может быть, вы знали, что Дайкес написал, писал или собирался писать литературную прозу?

– Нет.

– Мистер Филпс?

И вновь мы получили пять отказов.

– Отсюда следует, – продолжал Вульф, кивая головой, – что вы можете, пожалуй, продержаться целую неделю. Я не могу обещать, что мы оставим в покое персонал вашей фирмы. В этой области у мистера Гудвина высокая квалификация. Разумеется, вы можете запретить своим служащим встречаться с нами. Однако сомневаюсь, что такие действия вам помогут. Если кто-то послушается и будет уволен с работы, то тем более это важно для нас. Если вы посоветуете им не говорить о литературных достижениях или притязаниях Дайкеса, Гудвин рано или поздно доберется до правды, а я спрошу, почему вы ее скрыли. Интересующие нас факты мы раздобудем, поскольку хоть одна из дам слышала что-нибудь, может быть случайно, и в свое время не придала этому значения.

Наши гости не выказали беспокойства. Касбон скучающе улыбнулся.

– Мы не дети, мистер Вульф, – сказал он. – Мы давно окончили колледж. Если говорить обо мне, желаю вам найти все факты, неважно какие, лишь бы связанные с расследованием. Я же никаких не знаю. И пришел сюда… Мы все пришли затем, чтобы убедить вас в этом.

– Еще один вопрос, сэр, – примирительно отозвался мой шеф. – Лишение О’Маллея адвокатских прав нанесло удар по репутации фирмы, но вы сами выиграли от этого, так как были приняты компаньоном и заняли место О’Маллея во многих служебных процессах. Вы согласны с этим?

Глаза Касбона ожили.

– Ваш вопрос совершенно не связан с расследованием.

– Мы работаем, сэр, над моей гипотезой, – ответил Вульф. – Разумеется, вы можете не отвечать. Но, в таком случае, зачем вы сюда пришли?

– Ответь ему, Луис, – холодно вставил О’Маллей. – Ответь.

Два юриста обменялись взглядами. Наверняка ни один из них никогда так не смотрел на адвоката, представляющего в суде противную сторону. Потом глаза Касбона, которые уже не были сонными, обратились к моему шефу.

– Да, – упал его ответ.

– И надо думать, ваша доля в доходах фирмы возросла?

– Да.

– Значительно?

– Да.

Вульф перевел взгляд несколько влево.

– Вы тоже выиграли, мистер Корриган? Стали старшим компаньоном, и ваша доля в доходах фирмы увеличилась?

Корриган задвигал боксерской челюстью.

– Я стал старшим компаньоном фирмы сразу после катастрофы. Моя доля в доходах возросла в процентах, но сами доходы уменьшились. Разумнее было бы выйти из товарищества.

– Что же тебе помешало? – спросил О’Маллей, и по его тону я понял, что Корригана он тоже ненавидит, но раз в пять меньше, чем Касбона.

– Да, Кон, помешало. Я должен думать о компаньонах, имена которых значатся на дверях конторы вместе с моим. Мне помешала лояльность.

Неожиданно и резко О’Маллей вскочил на ноги. Я допускаю, что тысячу раз он делал это в зале суда, когда добивался отмены какого-нибудь пункта или драматично просил об отстранении доводов противной стороны. Сейчас, однако, он удивил не только меня, но и всех присутствующих. Он протянул руку и произнес значительно звучным голосом:

– Лояльность! – Затем сел, поднес стакан ко рту и, сделав глоток, добавил:

– Да здравствует лояльность!

Четыре компаньона смотрели друг на друга, а я изменил свое мнение относительно О’Маллея и его господства в телефонной будке.

– Мистер Бриггс, – спокойно продолжал Вульф, – тоже выиграл после устранения О’Маллея?

Бриггс стал моргать сильнее.

– Меня возмущает это, – сказал он сухо. – Я против всей этой истории. Знаю кое-что о мистере Вульфе и его методы считаю неэтичными и отталкивающими. Я пришел сюда против своей воли.

– Фред, – уверенно отозвался О’Маллей, – должен заседать в совете старейшин. Назначить старейшиной его следовало сразу по получении диплома. Он идеально подходил бы к такому высокому посту, ибо гордится тем, что умеет решать абсолютно непонятные ему вопросы.

– Не все, Кон, могут быть такими сообразительными, как ты, – обрушился на О’Маллея «ходячая энциклопедия» Филпс. – Наверняка тебе это легче.

– Ты прав, Эммет, абсолютно прав, – признал О’Маллей, кивнув головой в сторону бывшего компаньона. – Ты всегда прав. Меня это почему-то не раздражает. Может быть, потому, что только ты ничего не выиграл благодаря моему падению.

– Я поднялся на одну ступень, – ответил Филпс и повернулся к Вульфу. – Мы все выиграли или выигрываем благодаря неудаче бывшего компаньона, если с треском не обанкротимся. Даже я. Говоря по правде, я не адвокат – я научный работник. Среднего правоведа интересует, как правило, дело, которое он проводит в данный момент. А для меня самый интересный процесс прошел в Вене в 1868 году. Я упоминаю об этом вскользь и только затем, чтобы пояснить: ваше расследование считаю бессмысленным. Наверняка дело выглядело бы иначе, если бы я сам убил Дайкеса и еще двоих. Хотя, наверное, я был бы тогда бдительным, а не заинтересованным. Надеюсь, вы поймете мою прямоту.

Я подумал, что последнее высказывание может пригодиться в будущих беседах с Цией Лондеро, секретарем Филпса. Я немного смог почерпнуть из ее сдержанной характеристики своего шефа. Ция наверняка рада будет узнать что-нибудь новое о нем, если еще не знает этого. Ведь совершенное знание руководителя – обязанность секретаря.