– Вы думали о нем в этой комнате?

– Ну конечно.

– Но мысли – это те же вещи, мой друг. Когда вы представляете себе что-то, вы творите этот предмет. Вы об этом не знали, не так ли? Однако я вижу ваших единорогов, потому что смотрю не только глазами.

– Постойте, вы хотите сказать, что я создаю предмет, который никогда не существовал в действительности, всего лишь подумав о нем?

– Ну конечно. Этот факт лежит в основе всех остальных фактов. Именно поэтому так опасны злые мысли.

– Надеюсь, они существуют лишь на астральном уровне? – с некоторой опаской поинтересовался Мойр.

– Ах, все это всего лишь слова, друг мой. Они там… где-то… везде… Я и сам не могу сказать точно. Я их вижу. Я могу к ним прикоснуться.

– А не могли бы вы сделать так, чтобы и мы увидели их?

– Это значило бы материализовать их. Впрочем… Это же эксперимент! Только нам не хватает силы. Давайте-ка разберемся, какие у нас силы, а потом посмотрим, что можно сделать. Я могу попросить вас пересесть?

– Вы, конечно же, разбираетесь в этих вопросах намного лучше всех нас, – сказал Харви Дикон. – И мне бы очень хотелось, чтобы вы взяли управление в свои руки.

– Условия могут оказаться неподходящими. И все же попробуем. Мадам останется на своем месте, я – рядом с ней, а этот джентльмен – рядом со мной. Месье Мойр сядет с другой стороны мадам – всегда лучше, чтобы чередовались светло-и темноволосые. Ну вот! А теперь, с вашего разрешения, я погашу свет.

– А чем лучше сидеть в темноте? – спросил я.

– Сила, с которой мы имеем дело, является вибрацией эфира{516}, так же как и свет. Когда станет темно, нам ничто не будет мешать. Мадам не боится темноты? Как забавно, что мы устроили этот сеанс!

Поначалу темнота казалась совершенной, но через несколько минут глаза наши настолько привыкли, что мы могли различать друг друга, правда, очень смутно. Кроме черных застывших фигур в комнате, я больше ничего не видел. Никогда еще к своим сеансам мы не относились так серьезно, как в тот раз.

– Положите руки перед собой. Стол слишком большой, а нас мало, поэтому браться за руки бессмысленно. Мадам, вы должны успокоиться. Если почувствуете сонливость, не противьтесь ей. Теперь будем сидеть молча и ждать.

И мы стали сидеть молча и ждать, всматриваясь в темноту. В коридоре тикали часы, время от времени доносился далекий собачий лай. Пару раз под окнами прогрохотал кеб{517}, и, похоже, все были рады увидеть свет его фонаря, который, пробившись сквозь щелку между задернутыми шторами, проплыл по комнате, погруженной в мрачную темноту. Я почувствовал физические симптомы, которые мне уже были хорошо знакомы по предыдущим сеансам: холод в ногах, пощипывание в руках, жар в ладонях, ощущение холодного ветра на спине. В предплечьях появилась странная колющая боль, в особенности, как мне показалось, в левом, ближайшем к нашему гостю. Несомненно, она была вызвана спазмами сосудов, и все же это заслуживает внимания. В то же время я чувствовал, что меня охватило какое-то странное, обостренное, почти болезненное, чувство ожидания. По гробовому молчанию, царившему в комнате, я понял, что мои соседи напряжены не меньше моего.

И вдруг, совершенно неожиданно, в темноте послышался звук – тихий шипящий звук, легкое дыхание женщины. Чаще и громче становилось оно (дышали как будто через стиснутые зубы), пока не оборвалось громким вздохом и шуршанием плотной ткани.

– Что это? Все хорошо? – спросил кто-то в темноте.

– Да, все хорошо, – ответил француз. – Это мадам, она в трансе. Итак, господа, если вы немного подождете, я думаю, вы увидите нечто интересное.

И снова наступила тишина, только теперь, кроме тиканья в коридоре, было слышно еще и дыхание медиума, которое сделалось глубже и размереннее. Снова пару раз мелькнули огоньки от проезжающих кебов, и на этот раз они казались еще более радостными. Мы словно остановились на мосту над пропастью между двумя разными мирами: с одной стороны – приподнятая завеса над вечностью, с другой – лондонские кебы. Пришел в движение стол. Он начал медленно и ритмично раскачиваться, то приподнимался, то опускался. Потом стал издавать звуки: быстрые сухие пощелкивания и треск, похожие то на одиночные выстрелы, то на залпы, так звучит хворост, горящий в морозную ночь.

– Сила немалая, – сказал француз. – Смотрите на стол!

Я думал, это мне кажется, но оказалось, что все видят то же, что и я. Зеленовато-желтое, фосфоресцирующее свечение, или, я бы даже сказал, светящееся испарение появилось над поверхностью стола. Оно колебалось, сворачивалось в мерцающие клубы и снова разворачивалось, как дым. В глаза мне бросились белые квадратные руки французского медиума, озаренные призрачным светом.

– Как забавно! – воскликнул он. – Прекрасно! Замечательно!

– Начнем называть алфавит? – спросил Мойр.

– О нет! Мы можем сделать кое-что поинтереснее! – ответил гость. – Вертеть стол ради каждой буквы алфавита слишком неудобно, а с таким медиумом, как мадам, мы способны на большее.

– Да, вы способны на большее, – произнес голос.

– Кто это? Кто это сказал? Это вы, Маркэм?

– Нет, я не произнес ни звука.

– Это сказала мадам.

– Но это был не ее голос.

– Это вы, миссис Деламир?

– Это не медиум, а сила, которая использует органы медиума, – произнес странный глухой голос.

– А где миссис Деламир? Надеюсь, ей ничего не угрожает?

– Медиум сейчас счастливо пребывает в иной плоскости существования. Так же, как я занял ее место, она заняла мое.

– Кто вы?

– Для вас не имеет значения, кто я. Я тот, кто жил, как сейчас живете вы, и кто умер, как умрете и вы.

Тут раздались скрип и грохот проезжающего кеба. Кроме того, мы даже услышали хриплый грубый голос кебмена, который громко спорил с пассажиром о цене. Зелено-желтое облако все еще медленно клубилось над столом, но свет его начал смещаться в сторону медиума. Оно словно устремилось к женщине. Страх холодной рукой сжал мое сердце. Мне подумалось, что вот так, играючи и совершенно несерьезно мы приблизились к сокровеннейшему из таинств, о котором говорили отцы церкви, к общению с миром мертвых.

– Не слишком ли далеко мы зашли? Может, пора прервать сеанс? – воскликнул я.

Но остальные были полны желания довести его до конца. Над моими сомнениями они только посмеялись.

– Все существующие в мире силы созданы для того, чтобы ими пользоваться, – сказал Харви Дикон. – Если мы можем воспользоваться ими, мы должны это сделать. Каждая новая область знаний поначалу объявлялась вне закона. В том, что мы хотим понять природу смерти, нет ничего странного. Мы должны и обязаны это сделать.

– Должны и обязаны, – повторил голос.

– Видите? Какое подтверждение вам еще нужно? – воскликнул Мойр, которого распирало от нервного волнения. – Давайте проведем проверку. Вы можете доказать, что действительно существуете?

– Какое подтверждение вам нужно?

– Ну вот, скажем, у меня в кармане есть несколько монеток. Вы не могли бы сказать, сколько именно?

– Мы возвращаемся в ваш мир не для того, чтобы отгадывать детские загадки, а для того, чтобы учить и возвышать.

– Ха-ха, месье Мойр, как он вас! – вскричал француз. – Но дух говорит здравые вещи.

– Это религия, а не игра, – произнес холодный размеренный голос.

– Вот-вот! Именно так я это и понимаю, – воскликнул Мойр. – Прошу меня простить за этот дурацкий вопрос. Вы можете сказать, кто вы?

– Это не имеет значения.

– Вы давно являетесь духом?

– Да.

– Сколько?

– Мы не можем измерять время так, как вы. У нас другие условия.

– Вы счастливы?

– Да.

– Вам не хочется снова ожить?

– Нет. Нисколько.

– Вы чем-то заняты?

– Если бы мы не были заняты, мы бы не были счастливы.

– Что же вы делаете?

– Я уже сказал, что у нас совсем другие условия.

– И вы никак не можете описать нам свою работу?

– Мы трудимся, чтобы улучшить себя и остальных.

– Вам сегодняшний визит к нам понравился?

– Меня радует любой визит, если он приносит пользу.

– Значит, ваша цель – приносить пользу?

– Это цель любой жизни во всех плоскостях.

– Видите, Маркэм? Вот вам ответ на ваши страхи.

К тому времени сомнения уже покинули меня совершенно и остался один только интерес.

– Вы у себя там чувствуете боль? – спросил я.

– Нет. Боль чувствуется телом.

– Может быть, вы ощущаете душевную боль?

– Да. Каждый может грустить или беспокоиться.

– Вы встречаетесь с друзьями, которых знали на земле?

– С некоторыми.

– Почему только с некоторыми?

– Лишь с теми, кто настроен благожелательно.

– Мужья там встречаются с женами?

– Те, кто по-настоящему любили друг друга.

– А остальные?

– Те ничего друг для друга не значат.

– Духовная связь существует?

– Конечно.

– Правильно ли то, чем мы сейчас занимаемся?

– Если это делается с благой целью.

– А что такое не благая цель?

– Праздное любопытство и легкомыслие.

– Они могут причинить вред?

– Очень большой вред.

– Какой именно?

– Вы можете вызвать к жизни силы, с которыми не сумеете совладать.

– Злые силы?

– Неизведанные силы.

– Вы говорите, что они опасны. А для чего именно, для тела или для разума?

– Иногда для обоих.

На минуту все затихли. Темнота, царившая в комнате, сделалась словно еще темнее, но зелено-желтое облако все так же нависало над столом.

– Вы что-нибудь хотите спросить, Мойр? – поинтересовался Харви Дикон.

– Только одно: вы в своем мире молитесь?

– Молиться нужно в любом мире.

– Почему?

– Потому что этим мы выражаем признание сил, существующих вне нас.

– А какую религию вы у себя там исповедуете?

– В верованиях мы различаемся, так же, как вы.