— Бедолага, — сказал Уимзи. — Ладно, оставим пока маньяков-убийц. Почему еще люди кого-нибудь убивают?

— Из-за страсти, — осторожно проговорила мисс Климпсон, явно подбирая верное слово. — Я бы не стала называть столь необузданное чувство любовью.

— Это объяснение, представленное обвинителем, — ответил Уимзи. — И я с ним не согласен.

— Да, конечно. Но ведь могло быть и так, что какая-то другая несчастная особа была привязана к мистеру Бойзу и захотела ему отомстить?

— А может, это был ревнивый соперник. Но здесь вся загвоздка во времени. Чтобы скормить кому-то мышьяк, нужно сначала найти подходящий предлог. Согласитесь, нельзя просто поймать человека на крыльце и сказать ему: «Вот, выпейте!»

— Но ведь остаются еще десять минут, насчет которых ничего выяснить не удалось, — проницательно заметила мисс Климпсон. — Разве не мог он зайти в паб, чтобы чего-нибудь выпить, и там встретить своего недоброжелателя?

— А ведь это вполне возможно!

Сделав пометку, Уимзи с сомнением покачал головой.

— Но это было бы чистой воды совпадение. Разве что встреча была назначена заранее. И все же об этом стоит подумать. В любом случае, очевидно, что дом мистера Эркарта и квартира мисс Вэйн — далеко не единственные места, где Бойз в тот вечер мог что-то съесть или выпить с семи до десяти минут одиннадцатого. Отлично, что мы имеем в разделе «Страсть»: 1) мисс Вэйн, которую мы исключаем ex hypothesP, 2) ревнивую поклонницу, 3) такого же соперника. Место — паб (со знаком вопроса). Следующий мотив — «Деньги». Прекрасный мотив для того, чтобы убить любого, у кого они водятся, — но Бойз-то был гол как сокол. И все же пусть будут и деньги. Здесь мне приходят в голову три варианта: 1) ограбление покойного (крайне маловероятно), 2) страховка, 3) наследство.[24]

— Какой у вас ясный ум! — восхитилась мисс Климпсон.

— После моей смерти вы увидите, что на моем сердце начертано слово «рациональность». Не знаю, сколько денег было при себе у Бойза, но вряд ли много. Можно это разузнать у Эркарта или Богена, но использовать мышьяк при ограблении не было никакого смысла. Эффект проявляется далеко не сразу, и к тому же яд не делает жертву достаточно беспомощной. Разве что Бойза отравил и ограбил таксист — никто другой не смог бы извлечь выгоду из такого дурацкого преступления.

Мисс Климпсон выразила согласие и принялась намазывать маслом вторую булочку.

— Теперь возьмем страховку. Это уже более вероятно. Была ли жизнь Бойза застрахована? Такое впечатление, что никому и в голову не пришло это выяснить. Может, у него и не было страховки. Эти литераторы вообще не отличаются предусмотрительностью, им не до пустяков вроде страховых взносов. И все же нужно это проверить. У кого мог быть страховой интерес? У его отца, возможно, у кузена или других родственников, если они есть, у детей Бойза, если они есть, и у Гарриет Бэйн, если Бойз получил полис, пока они жили вместе. А также у кого-то, кто одолжил бы ему денег под такую страховку. Вариантов уйма. Мисс Климпсон, мне уже гораздо лучше — я чувствую себя умнее и компетентнее во всех отношениях. То ли я напал на след, то ли это ваш чай так действует. Славный чайник, и с виду довольно вместительный. Там еще что-нибудь есть?

— Да, конечно, — заверила его мисс Климпсон. — Мой дорогой отец любил повторять, что я могу выжать из заварочного чайника все, на что он способен. Секрет в том, чтобы постоянно подливать воды и никогда не опустошать его до конца.

— Наследство, — продолжал рассуждать Уимзи. — Что он мог завещать? Думаю, не много. Пожалуй, стоит забежать к издателю Бойза и порасспрашивать его. А может, он сам недавно получил наследство? Это должны знать его отец и кузен. Отец приходской священник — как говорится в одном из романов декана Фаррара,[25] ремеслишко хоть куда, ничего не скажешь. Вид у него и правда довольно потрепанный. Семья, скорее всего, не из богатых. И все же тут никогда не знаешь наверняка. Вдруг Бойзу кто-то завещал состояние за его beaux yeux[26] или оттого, что проникся его литературными трудами? И если так, то кому Бойз мог оставить эти деньги? Вопрос: составил ли он завещание? Хотя защита, конечно, уже рассматривала все эти варианты. Так, я снова впадаю в уныние.

— Возьмите сэндвич, — предложила мисс Климпсон.

— Спасибо, — отозвался Уимзи, — сэндвич или немного сена. Когда тебе дурно, всегда ешь сено. Другого такого средства не сыщешь, как верно заметил Белый Король.[27] Что ж, значит, убийство ради денег можно исключить. Остается шантаж.

Мисс Климпсон, которой в ходе работы в «кошачьем приюте» довелось немало узнать о шантаже, тяжело вздохнула, выражая согласие.

— Что за птица этот Бойз? — задал Уимзи риторический вопрос. — Я о нем ничего не знаю. Может, он был отъявленный мерзавец. Может, он знал о своих друзьях какие-нибудь чудовищные вещи. А почему нет? Возможно, он задумал кого-то разоблачить в следующей своей книге и поэтому его нужно было заставить замолчать любой ценой. Чего уж там, его кузен — юрист. Что, если он присвоил чужую собственность, переданную ему в управление, а Бойз об этом пронюхал и угрожал его выдать? Он ведь жил у Эркарта в доме и запросто мог что-нибудь узнать. Эркарт подсыпает Бойзу в суп мышьяк и… А, вот где неувязка! Подсыпает в суп мышьяк и сам же его потом ест. Да, не сходится. Боюсь, показания Ханны Вестлок эту версию исключают. Придется нам вернуться к таинственному незнакомцу в пабе.

Немного поразмыслив, он продолжил:

— И остается еще, конечно, самоубийство, в которое я вполне готов поверить. Для самоубийства мышьяк — совершенно идиотское средство, не спорю, но ведь такие случаи бывали. К примеру, герцог де Праслен, если только он действительно покончил с собой. Но тогда где же склянка?

— Склянка?

— Должен же был Бойз в чем-то нести мышьяк. Впрочем, он также мог быть завернут в бумагу, если Бойз принял порошок, но это довольно неудобно. Кто-нибудь пытался разыскать склянку или бумажку?

— Но где их искать? — удивилась мисс Климпсон.

— Хороший вопрос. Если их не нашли при Бойзе, тогда они могут быть где угодно на Даути-стрит — вот и попробуйте отыскать бумагу или склянку, выброшенную полгода назад. Ненавижу самоубийства — намучаешься с доказательствами. Робкое сердце не завоюет и клочка бумаги.[28] Теперь слушайте, мисс Климпсон. У нас около месяца на то, чтобы со всем разобраться. Сессия Михайлова дня[29] заканчивается 21-го; сегодня 15-е. До конца месяца слушаний уже не будет, а сессия Дня святого Илария начинается 12-го. Слушание, скорее всего, назначат пораньше, если только мы не сможем предъявить серьезных причин для отсрочки. На сбор новых доказательств четыре недели. Вы обещаете вместе со своими сотрудницами приложить максимальные усилия? Я пока не знаю, о чем вас попрошу, но мне точно понадобится ваша помощь.

— Конечно, лорд Питер. Вы ведь прекрасно знаете, нам было бы чрезвычайно приятно помогать вам, даже если бы вы не были хозяином нашего заведения. Просто дайте мне знать в любое время дня и ночи — и я сделаю все, что в моих силах.

Уимзи поблагодарил ее, коротко расспросил о работе бюро и попрощался. Поймав такси, он отправился прямиком в Скотленд-Ярд.

Старший инспектор Паркер был, как всегда, рад лорду Питеру, хотя, когда он приветствовал гостя, на его простом, но приятном лице читалось беспокойство.

— Что у вас, Питер? Снова дело Вэйн?

— Да. Старина, вы сели в лужу, уж поверьте мне.

— Ну, не знаю. Нам показалось, в этом деле все просто и ясно.

— Дорогой мой Чарльз, остерегайтесь простых и ясных дел, человека, который смотрит вам прямо в глаза, и сведений, полученных из первоисточника. Только самый вероломный обманщик позволяет себе столь вызывающую прямоту. Даже луч света отклоняется от прямой — по крайней мере, так сейчас утверждают. Уж пожалуйста, постарайтесь к следующему разбирательству сделать все как надо. Иначе я никогда вам этого не прощу. Черт возьми, вы же не хотите повесить невиновного? Тем более что это женщина и так далее.

— Вы бы закурили, — предложил Паркер. — Вид у вас еще тот. Что вы с собой сделали? Мне очень жаль, если я спустил собак не на того, на кого надо, но, в конце концов, защита как раз и должна указать нам, где мы ошиблись, и я бы не сказал, что они были очень убедительны.

— В том-то и дело, пропади они пропадом! Бигги старался как мог, но эта скотина Крофте не дал ему никаких сведений. Чтоб ему пусто было! Он точно думает, что она виновна. Надеюсь, в аду его хорошенько поджарят и подадут с кайенским перцем на раскаленном блюде.

— Какое красноречие, — вяло восхитился Паркер. — Можно подумать, вы по уши втрескались в девчонку.

— Да уж, вы говорите, как настоящий друг, — уязвленно ответил Уизми. — Когда вы потеряли голову из-за моей сестры, я, может, и не проявил должного сочувствия, но хотя бы не скакал галопом по самым нежным чувствам и не называл вашу глубокую привязанность «втрескаться в девчонку по уши». Не знаю, где вы такого нахватались, как сказала жена священника попугаю. Нет, вы только послушайте — «втрескался»! В жизни не слыхал такой пошлятины.

— Боже мой! — воскликнул Паркер. — Неужели вы серьезно…

— Нет, что вы! — едко отозвался Уимзи. — С чего это мне быть серьезным? Я же шут гороховый, и только. Теперь я прекрасно понимаю, что чувствовал Джек Пойнт. Раньше «Телохранитель короля»[30] мне казался сентиментальным бредом, но сейчас я вижу, что это все чистая правда. Хотите, станцую для вас в шутовском костюме?

— Простите, — сказал Паркер, по тону Уимзи поняв, что тому не до шуток. — Если так, дружище, мне очень жаль. Но я-то что могу сделать?

— Вот это другой разговор. Видите ли, этот паршивец Бойз, скорее всего, покончил с собой. Защита была совершенно безобразная — они так и не смогли выяснить, располагал ли Бойз мышьяком, хотя они, пожалуй, не найдут средь бела дня черное стадо на снежном поле, даже вооружившись микроскопом. Я хочу, чтобы за это взялись вы.