Ангелли улыбался. А Падеревский нет. Он поджал губы. Потом резко спросил:

— Вы, конечно, знаете дворец с оловянной крышей?

— Конечно.

— Где он находится?

— Господи! Да что у нас здесь? Инквизиция? А! Спасибо!

Следом за Васко к столику подошел официант с подносом. Ван Эффен взял кружку с пивом. Поднял ее.

— Ваше здоровье, джентльмены! Дворец, которым вы так интересуетесь, мистер… а, Падеревский, находится рядом с Вислой, на углу Вибрзезе Гданьски и Сласко-Дабровского моста. — Он отпил немного пива. — Если он не переехал, конечно. Я не был там несколько лет.

Падеревского его замечание нисколько не позабавило.

— Дворец культуры и науки?

— На Площади парадов. Он слишком велик.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, он слишком велик для того, чтобы его могли перевезти в другое место. Две или три тысячи комнат — это слишком много. Это просто монстр. Его еще называют свадебным тортом. Но, конечно, у Сталина был дурной вкус в архитектуре.

— У Сталина? — спросил Ангелли.

— Это его личный дар моим и без того многострадальным соотечественникам.

Значит, Ангелли тоже говорит по-польски.

— Где находится варшавский этнографический музей?

— В Варшаве такого музея нет. Он находится во Млосини,46 десяти километрах к северу от столицы. — Голос ван Эффена теперь был таким же резким, как голос Падеревского.

— Где находится Ника? Вы не знаете? А что такое Ника? Вы не знаете? Любой житель Варшавы знает, что так называют монумент «Герои Варшавы». Чем знаменита улица Заменхофа? — Падеревский чувствовал себя все более и более неуютно. Он ничего не ответил.

— Монумент памяти в гетто? Я говорил вам, Падеревский, что юрист из вас никудышный! Любой компетентный юрист, выступающий в качестве защитника или с иском, составляет резюме. Вы этого не сделали. Вы не настоящий юрист. Я совершенно уверен, что вы никогда не были в Варшаве, а просто провели час за изучением газеты или путеводителя. — Ван Эффен положил руки на стол с таким видом, словно собирался встать. — Мне кажется, джентльмены, что мы можем больше не задерживать друг друга. Одно дело отдельные вопросы, и совсем другое — унизительный допрос, проводимый некомпетентным человеком. Я не вижу основания для взаимного доверия. При таком отношении мне не нужны ни деньги, ни работа. — Он поднялся. — Всего хорошего, джентльмены!

Ангелли протянул руку. Он не коснулся ван Эффена, просто жестом удержал его.

— Пожалуйста, сядьте, мистер Данилов. — Возможно, Хельмут и в самом деле переусердствовал. Но разве вам доводилось видеть юриста, который не был бы чрезмерно подозрителен? Хельмут… или мы оба… заподозрили не того человека. Как вы догадались, Хельмут действительно был в Варшаве только один раз, в качестве туриста. Лично я не сомневаюсь, что вы нашли бы дорогу в Варшаве с завязанными глазами.

У Падеревского был такой вид, словно ему хотелось провалиться сквозь землю.

— Это наша ошибка. Мы просим нас извинить.

— Хорошо.

Ван Эффен сел и выпил еще пива.

— Это справедливо.

Ангелли улыбнулся. Ван Эффен подумал, что этот человек почти наверняка двуличный негодяй, хотя и не лишенный обаяния. Очень убедительно прикидывается.

— Теперь, когда вы доказали ваше моральное превосходство, я могу сказать, что мы нуждаемся в вас больше, чем вы в нас.

«Только бы не переиграть», — подумал ван Эффен, улыбаясь ему в ответ.

— Должно быть, вы в отчаянном положении. — Он заглянул в кружку. Васко, ты не мог бы высунуть, голову из кабинки и подать сигнал SOS?

— Конечно, Стефан, — ответил Васко, по лицу которого было видно, что он испытывает облегчение от такого поворота дела.

Васко сделал, как ему велели, и сел на место.

— Больше никаких допросов, — сказал Ангелли. — Я перейду прямо к делу. Ваш друг Васко рассказал нам, что вы кое-что понимаете во взрывах.

— Васко не отдает мне должного. Я очень много знаю о взрывах. — Он укоризненно посмотрел на Васко. — Никогда бы не подумал, что ты станешь обсуждать друга с незнакомыми людьми.

— Я и не обсуждал. То есть я, конечно, обсуждал. Но я просто сказал, что знаю одного человека с твоей квалификацией.

— Ничего страшного. Как я уже сказал, я понимаю толк во взрывах. Я умею обезвреживать бомбы. Я также умею гасить взрывами пожары на буровых. Но вы бы не стали мной интересоваться, если бы у вас были проблемы с буровыми. Вы бы просто позвонили в Техас, где я учился своему ремеслу.

— Никаких пожаров на буровых, — снова улыбнулся Ангелли. — Но обезвреживание бомб — это другое дело. Где вы учились столь опасному ремеслу?

— В армии, — коротко ответил ван Эффен, не уточняя, в какой именно.

— И вы действительно обезвреживали бомбы? — В голосе Ангелли прозвучало искреннее уважение.

— И немало.

— Вы, должно быть, хороший специалист.

— Почему вы так решили?

— Потому что вы здесь.

— Я действительно хороший специалист и, к тому же, везучий. Потому что даже для хорошего специалиста любая бомба может стать последней. Немногие саперы благополучно выходят на пенсию. Однако я уверен, что не обезвреженных бомб у вас не больше, чем горящих буровых. Значит, речь идет о взрывах. Экспертов по взрывам в Голландии не так уж мало. Стоит только свистнуть. То, что вы решили обратиться ко мне с такими предосторожностями, означает одно — вы занимаетесь незаконной деятельностью.

— Это так. А вы ею никогда не занимались? Никогда ни в чем таком не участвовали?

— Все зависит от того, кто определяет, что законно, а что нет. Определения некоторых людей отличаются от моих, и они желают выяснить этот вопрос со мной. Эти поборники справедливости порой очень утомительны. Вы же знаете, как говорят британцы: закон — это кость в горле. — Ван Эффен задумался. — По-моему, это неплохо сказано.

— Можно мне деликатно осведомиться, имеют ли эти обстоятельства отношение к тому, что вы поселились в Амстердаме?

— Можете спрашивать. Имеют. Что вы хотите, чтобы я вам взорвал?

Ангелли поднял брови.

— Ну-ну! Вы можете быть довольно прямолинейны! Так же как и дипломатичны!

— Это ваш ответ? Эксперт по взрывам годится только для одного — чтобы взрывать. Вы желаете, чтобы я что-нибудь взорвал? Да или нет?

— Да.

— Тут есть два момента. Я могу взрывать банки, суда, мосты и тому подобное и при этом гарантирую, что вы будете довольны моей работой. Но я не стану участвовать в том, что приведет к увечьям или, тем более, смерти людей.

— Ну, этого мы не стали бы от вас требовать. Это я вам гарантирую. Второе?

— Без лести скажу вам, мистер Ангелли, что вы умный человек. Очень умный, как мне кажется. Такие люди обычно первоклассные организаторы. Но если люди в последний момент ищут помощи у незнакомца в осуществлении замысла, который уже какое-то время был в стадии планирования, — это не очень хорошо характеризует их организованность и профессионализм. Мне так кажется.

— Справедливое замечание. На вашем месте я бы обязательно задал подобный вопрос и испытывал бы обоснованное недоверие. Даю вам слово, что я являюсь членом прекрасно организованной команды. Но вы понимаете, что неудачи случаются и при самом тщательном планировании. Несчастный случай и так далее. Я могу дать вам удовлетворительное объяснение. Но не сейчас. Вы принимаете наше предложение?

— Вы его еще переделали.

— Принимаете ли вы предложение работать в организации, где вы могли бы, по своему выбору, работать постоянно, с очень приличным жалованием плюс комиссионные? Если да, то в ваши обязанности входило бы разрушение некоторых сооружений, которые вам могут быть названы позже.

— Вот это по-деловому! И мне нравится идея комиссионных, каковы бы они ни были. Я согласен. Когда и с чего мне начать?

— Вам придется немного подождать, мистер Данилов. Сегодня у меня небольшая задача — узнать, готовы ли вы, в принципе, работать с нами. И я рад, что вы готовы. Теперь я должен доложить начальству. Очень скоро с вами свяжутся. Завтра. Я в этом уверен.

— Так вы не руководитель этой организации?

— Нет.

— Вы меня удивляете. Такой человек, как вы, — и на вторых ролях… Ну что ж, в таком случае я должен встретиться с руководителем.

— Вы с ним встретитесь, это я вам обещаю.

— Как вы со мною свяжетесь? Пожалуйста, никаких телефонов.

— Конечно, нет. Вы будете нашим курьером, Васко?

— С удовольствием, мистер Ангелли. Вы знаете, как меня найти в любое время.

— Спасибо. — Ангелли встал и подал руку ван Эффену. — Приятно было познакомиться, мистер Данилов. С нетерпением буду ждать нашей завтрашней встречи.

Хельмут Падеревский не пожелал пожать руку ван Эффену.

Когда за ними закрылась дверь, сержант Вестенбринк сказал:

— Мне нужно еще пива, лейтенант.

— Питер. Всегда только Питер.

— Извините. Провал был так близок. Временами лед был уж очень тонок.

— Для опытного лжеца это пустяки. Как это ты создал у них впечатление, что я закоренелый преступник, которого разыскивает полиция?

— Я упомянул, что есть ордер на ваш арест. Но я не забыл подчеркнуть, что по натуре вы человек прямой и честный. Когда имеете дело с преступниками, конечно.

— Разумеется. Но прежде, чем ты получишь свое пиво, мне нужно позвонить. Ну ладно, возьми себе пиво.

Ван Эффен подошел к стойке бара и сказал бармену:

— Генри, если можно, я хотел бы позвонить без свидетелей.

Бармен, он же владелец заведения, был высоким сухопарым мужчиной с желтоватым лицом и грустными глазами.

— У тебя опять проблемы, Питер?

— Нет. Но я надеюсь, что проблемы скоро будут у кое-кого другого.