Майкрофт Холмс ожидал нас в комнате для посетителей: он, как я узнал позднее, отдыхал от напряженных трудов правительственного консультанта — Уайтхолл был здесь очень неподалеку, буквально за углом. Смею добавить, что работа для правительства была неслыханным отступлением от его прежде непоколебимых привычек.

Ни один из братьев после взаимных приветствий не спешил переходить к делу. Майкрофт имел весьма малое сходство со своим младшим братом. Это был высокий добродушный человек с густой седой шевелюрой и грубыми чертами лида. При встрече он раскрыл брату объятия и воскликнул:

— Шерлок! Ты великолепно выглядишь. Тебе, вероятно, идут на пользу твои постоянные разъезды по Англии и путешествия на континент.

Затем он протянул свою мощную руку мне и сказал при этом:

— Доктор Ватсон! Как я слышал, вы бежали из когтей Холмса под крылышко супруги. Как вас угораздило снова попасть к нему в лапы? Что случилось?

— Я весьма счастлив в браке, — заверил я его. — Моя жена в настоящее время поехала навестить тетю.

— А вы тотчас оказались в западне у Холмса!

Майкрофт засмеялся от всего сердца. Для человека необщительного он обладал просто удивительным талантом сообщать другим хорошее настроение. Он приветствовал нас, стоя в дверях, а теперь подошел к окну, из которого открывался вид на одну из самых оживленных деловых улиц Лондона. Мы тоже подошли к нему, и оба брата стояли сейчас рядом, наблюдая за уличной суетой.

— Шерлок! — сказал Майкрофт. — Со времени твоего последнего визита я больше ни разу не переступал порог этой комнаты. Но лица людей там, за окном, ничуть не изменились. Кажется, это одни и те же люди. Поглядишь на них — и думаешь, будто наша встреча была только вчера.

— И все же, — негромко сказал Холмс, — изменения произошли. Старые злодейства похоронены, зато пришел черед новых.

Майкрофт указал на улицу.

— Вон те двое, которые стоят у сточной канавы. Они, по-твоему, тоже составляют сейчас какой-нибудь зловещий заговор?

— Кто? Фонарщик и бухгалтер?

— Вот-вот, именно они.

— Едва ли. Фонарщик сейчас утешает бухгалтера, который недавно потерял свое место.

— Тут я с тобой соглашусь. Бухгалтер, без сомнения, найдет новое место, но столь же быстро потеряет его и снова очутится на улице.

Я просто не мог не прервать их.

— Стоп, стоп! — сказал я и добавил, как обычно: — Для меня это уже слишком.

— Эх, Ватсон, Ватсон, — пожурил меня Майкрофт. — Я не думал, что вы такой ненаблюдательный — после стольких лет, проведенных в обществе Шерлока. Разве вы не можете даже на таком удалении разглядеть на пальцах этого человека следы от чернил — черных и красных? А ведь это надежный признак, что человек трудится бухгалтером, не правда ли?

— Обратите также внимание на кляксу, которую он ухитрился посадить себе на воротничок, — добавил младший Холмс, — а также примите во внимание жалкое состояние его костюма, который некогда был очень приличным и недешевым.

— По всему этому не так трудно догадаться, дорогой мой Ватсон, — снова подал голос Майкрофт, — что этот человек столь же неаккуратен и во время работы. Представьте теперь, что у него строгий работодатель…

— И не просто строгий, — а такой, который не спустит ни малейшей оплошности, — сказал Шерлок. — Свидетельство тому — газета с объявлениями о вакансиях, которая торчит у бухгалтера из кармана. Он, стало быть, лишился работы.

— Но вы почему-то сделали вывод, что он найдет себе место, — запальчиво сказал я Майкрофту. — Если этот тип такой уж негодный работник, почему, спрашивается, его кто-то должен нанять снова?

— Большинство работодателей этого и не делают. Но поглядите, как много объявлений в газете он уже зачеркнул— видимо, он там уже побывал и побеседовал. Тот, кто с такой энергией берется за поиски места, в конце концов добивается успеха.

Мне оставалось только махнуть рукой.

— Признаю свое поражение, как всегда! Но вот то, что второй — фонарщик… Это уже из сферы чистой фантазии!

— Тут мы имеем дело с более сложным случаем, — ответил мой друг Шерлок Холмс. — Но обратите внимание на характерную потертость его правого рукава — от обшлага вверх.

— По этому признаку вы всегда безошибочно определите фонарщика, — кивнул Майкрофт.

— Когда он поднимает свою палку со свечкой, чтобы зажечь газовый фонарь, — пояснил Холмс, — он всякий раз елозит нижним ее кондом по рукаву — в одном и том же месте. В самом деле, это элементарно, Ватсон.

Не успел я задать еще какой-то вопрос, как хорошее настроение Холмса вдруг улетучилось, и он отвернулся от окна, нахмурив лоб.

— Как бы я хотел, чтобы та загадка, которая сейчас перед нами, разрешалась столь же легко и просто. Потому мы и здесь, Майкрофт.

— Тогда — ближе к делу. Во второй половине дня у меня нет ни минуты свободного времени.

Спустя двадцать минут мы сидели в молчании, погрузившись в глубокие мягкие кресла комнаты для посетителей.

Майкрофт нарушил воцарившееся молчание.

— Ты ясно обрисовал мне положение вещей, Шерлок. Но ведь такую загадку ты можешь решить и без моей помощи.

— Я тоже так полагаю. Однако время торопит. Прежде всего — надо предотвратить дальнейшие покушения. К тому же — ум хорошо, а два лучше — ты можешь подать такую мысль, до которой я смогу дойти, только потратив столь ценный сейчас день, а то и два.

— Тогда давай еще раз зафиксируем, что тебе удалось сделать. Или, лучше сказать, что тебе не удалось. Сведения твои весьма неполны.

— Признаю твою правоту.

— Но в каких-то вещах ты напал на след — об этом достаточно ясно говорит попытка убить тебя и Ватсона. Или ты считаешь это случайностью?

— Ничуть!

— Ия тоже не считаю. — Майкрофт ущипнул себя за мочку уха. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы определить, кто этот таинственный Пьер.

— Разумеется, нет, — согласился Холмс. — Это —

Майкл, второй сын герцога Шайрского.

— Отец, вероятно, не знает о тяжелой травме, которую перенес его младший сын. Лорд Карфакс, напротив, знает наверняка, что Майкл живет в этом приюте для бедняков — ведь совершенно невозможно, чтобы он не узнал младшего брата.

— От меня не укрылось, — сказал Холмс, — что лорд Карфакс был не вполне откровенным с нами.

— Интересный человек. Филантропия — хорошее прикрытие для всякого рода постыдных дел. Лорд Кдрфакс вполне мог п сам позаботиться о том, чтобы Майкл оказался в заведении доктора Мюррея.

— Равно как и о том, чтобы он получил травму головы, — мрачно добавил Холмс.

— Может быть. Однако ты должен найти недостающие камешки от этой мозаичной картины, Шерлок.

— Но время не ждет, Майкрофт! Время! Вот в чем проблема. Во всей этой путанице я должен найти ту ниточку, которая поведет меня дальше, и найти ее я должен очень быстро.

— Я думаю, ты должен найти какой-нибудь способ оказать давление на Карфакса.

Я прервал их.

— Можно задать вопрос?

— Разумеется, Ватсон. Мы вовсе не думали исключать вас из разговора.

— Едва ли я буду особенно полезен вам, но хочу сказать: найти Джека Потрошителя — это, несомненно, наша важнейшая задача. А потому я спрашиваю: как вы думаете, среди тех, с кем мы успели познакомиться, был убийца?

Шерлок Холмс улыбнулся.

— А вы сами, Ватсон, кому бы отвели эту сомнительную честь?

— Если бы от меня потребовали непременно назвать кого-нибудь, то мое подозрение упало бы на сумасшедшего. Хотя, признаюсь, я уже один раз обманулся в нем, не догадавшись, что он — Майкл Осборн.

— Почему вы остановили свое подозрение на нем?

— Боюсь, что у меня нет к тому конкретных причин. Но у меня до сих пор стоит перед глазами картина — как он закрывал простыней тело той несчастной в морге. Разумеется, впечатление такого рода не может служить доказательством, но поверьте — он делал это так, что у меня волосы встали дыбом. Вы ведь помните, Холмс, — доктор Мюррей велел этому «Пьеру» закрыть тело убитой. Когда он расправлял простыню, его руки просто с какой-то нежностью оглаживали холодное тело. Мне даже показалось, что он просто влюблен в жертву.

Наступила минутная пауза — братья обдумывали сказанное мною. Затем Майкрофт сказал с полной серьезностью:

— Чрезвычайно важное замечание, Ватсон. Правда, вам известно, разумеется, насколько трудно толковать действия, направляемые больным рассудком. Но ваша инстинктивная антипатия, может статься, гораздо более ценна, чем вся наша логика.

— Без сомнения, это наблюдение стоит того, чтобы над ним поразмыслить, — добавил Холмс.

Мне, правда, все-таки показалось, что ни один из них так и не придал моим словам большого значения. Они просто проявили вежливость — и не более того.

Майкрофт поднялся со своего кресла, давая понять, что разговор окончен.

— Ты должен собрать побольше улик, Шерлок.

Его брат сжал кулаки.

Мне вдруг пришло в голову, что во время всего этого визита к Майкрофту мой друг был так не похож на себя— на того уверенного в себе, спокойнрго Холмса, которого я привык видеть. Я еще раздумывал о причине этого, когда Майкрофт спокойным голосом сказал:

— Мне кажется, я знаю, отчего ты испытываешь трудности, Шерлок. К этому делу ты примешиваешь собственные чувства. А этого следует избегать.

— Не знаю, на что ты хочешь намекнуть, — ответил Холмс достаточно холодно.

— Пять ужаснейших убийств нашего столетия — и, наверное, этим дело не ограничится. Некоторые из них ты смог бы предотвратить, если бы приступил к расследованию раньше. Эта мысль и не дает тебе покоя. Чувство вины— сущая кислота, способная разъесть даже самый острый интеллект.

Возразить на это Холмсу было нечего. Он только покачал головой и нетерпеливо сказал: