Агата Кристи - Сердце огня

— Ты что, здесь обедаешь?

— Mais oui. Я обедаю с тобой.

— Очень сожалею, — сказал Дерек, — но у меня очень важная встреча.

— Mon Dieu! Вы, мужчины, как испорченные дети, — воскликнула балерина, — вот именно, с тех пор, как ты сбежал из моей квартиры в Лондоне, ты ведешь себя как испорченный ребенок, ты бука! Mais c'esl inoui!

— Девочка, — сказал Дерек, — я тебя не понимаю. В Лондоне мы с тобой решили, что крысы бегут с тонущего корабля, вот и все.

Несмотря на легкость тона, он выглядел скованным и напряженным. Вдруг Мирель наклонилась.

— Ты не можешь меня бросить: я знаю, знаю, знаю, что ты ради меня сделал! Ты потрясающий мужчина!

Дерек прямо взглянул на нее, и что-то невысказанное, тяжелое и глубинное привлекло ее внимание. Мирель совсем понизила голос.

— О, не бойся, я буду осторожна. Но ты великолепен! Ты очень смелый, но все равно, именно я подала тебе идею, помнишь, когда толковала, что бывают несчастные случаи. Ты в безопасности? Полиция не подозревает тебя?

— Какого черта!..

— Тс-с!

Она прикрыла ему рот смуглой рукой, украшенной кольцом с крупным бриллиантом.

— Ты прав, не следует говорить на людях, мы станем молчать, но ведь все наши заботы позади: мы чудесно заживем вместе, чудесно, как два белых голубка!

Дерек вдруг рассмеялся — тяжелым и горьким смехом.

— Значит, крысы возвращаются? Два миллиона! Совсем другое дело, не правда ли… Мне следовало бы раньше догадаться… — он опять засмеялся. — Ты поможешь мне истратить два миллиона, Мирель? Ты знаешь, как это делается — знаешь лучше всех женщин на свете.

— Замолчи! — крикнула балерина. — Что с тобой, Дерек? Посмотри — на тебя оборачиваются!

— Что со мной? Я тебе объясню: я порвал с тобой, Мирель. Ты слышала? Порвал!

Реакция Мирель была совсем не такой, как он ожидал: она коротко взглянула на него и улыбнулась:

— Ты, как ребенок, то злишься, то раздражаешься, и все потому, что я практична. Разве я не говорила, что обожаю тебя? — она наклонилась к нему.

— Я же знаю тебя, Дерек, посмотри, с тобой говорит твоя Мирель. Ты же знаешь, что не можешь без меня. Я тебя любила, буду любить в сто раз сильнее, превращу твою жизнь в сказку — да, в сказку. Я лучше всех, Дерек!

Она смотрела на него горящими глазами, он побледнел и стал тяжело дышать. Она удовлетворенно улыбнулась — знала свою власть над мужчинами.

— Ну, вот мы и договорились, — сказала она довольно, и рассмеялась. — Ты угостишь меня обедом, Дерек?

— Нет!

Он стремительно встал.

— Извини, но у меня свидание.

Он двинулся навстречу леди в белом, которая только что вошла. Слегка задыхаясь, он обратился к ней:

— Мисс Грей, вы не отобедаете со мной? Мы встречались с вами у леди Тэмплин, если вы запомнили…

Кэтрин глянула на него своими дивными серыми глазами. После короткой паузы она ответила:

— Спасибо, с огромным удовольствием.

Граф де ля Рош только что закончил обед, состоявший, из omelette Fines herbes, entrecote Bearnaise u Savariu an Rhum. Аккуратно вытерев густые усы крахмальной салфеткой, граф встал из-за стола. Он прошел через гостиную, бросив взгляд на несколько безделушек, разбросанных по комнате: табакерка времен Людовика XV, подлинная туфелька Марии-Антуанетты, несколько других вещиц — они были, как объяснил хозяин, реликвиями семейства. Выйдя на веранду, граф стал смотреть на море, но не видел его — ему было не до красот природы. Его планы были грубо нарушены, и приходилось все начинать заново. Удобно расположившись с сигаретой в шезлонге, граф глубоко задумался.

Немного позже его слуга Ипполит принес кофе и напитки, и граф налил себе старого армянского коньяка. Слуга собрался уходить, но граф остановил его легким движением руки. Ипполит почтительно вытянулся. Его лицо, мягко говоря, не вдохновляло, но вышколенность манер с лихвой покрывала недостатки природы. Сейчас он являл собой картину почтительнейшего внимания.

— Возможно, — сказал граф, — в ближайшие несколько дней сюда будут приходить незнакомые и весьма назойливые люди. Они, наверное, попытаются познакомиться с вами или с Марией. Может быть, они будут спрашивать обо мне.

— Да, месье граф.

— Может быть, они уже приходили?

— Нет, месье граф.

— Вокруг не вертелись незнакомые люди? Вы уверены?

— Никого не было, месье граф.

— Хорошо, — сухо сказал граф, — значит, они еще будут — я в этом уверен, и они будут задавать всевозможные вопросы.

Ипполит внимательно слушал.

— Как вы знаете, я приехал сюда в прошлый вторник утром. Если полиция или кто-нибудь еще будет спрашивать вас, не забудьте так и отвечать. Я приехал во вторник четырнадцатого, а не в среду — пятнадцатого. Вы поняли?

— Да, месье граф.

— В случаях, когда замешаны дамы, всегда следует соблюдать осторожность. Я уверен, Ипполит, что вы сохраните благоразумие.

— Я буду осторожен, месье.

— А Мария?

— Мария тоже, я отвечаю за нее.

— Тогда все.

Когда Ипполит вышел, граф принялся задумчиво потягивать кофе с коньяком, он хмурился, кивал головой, что-то шептал… В разгар таких странных упражнений вошел Ипполит.

— К вам леди, месье.

Граф удивился. Не то чтобы визиты леди были такой уж редкостью на вилле Marina, просто в этот конкретный момент граф не мог себе представить, кто бы мог пожаловать.

— Я думаю, вы не знакомы с этой леди, — попытался помочь слуга.

Граф заинтересовался.

— Проводите ее сюда, Ипполит, — сказал он.

Через мгновение на веранду впорхнула очаровательная незнакомка в черно-оранжевом платье, а с нею ворвался сильный запах экзотических духов.

— Месье граф де ля Рош?

— К вашим услугам, мадемуазель, — ответил граф с поклоном.

— Меня зовут Мирель, вы, наверное, слышали обо мне.

— О, конечно, мадемуазель, кто же не был очарован танцами мадемуазель Мирель? Вы всегда бесподобны!

Балерина восприняла комплимент как должное.

— У меня к вам несколько необычное дело, — начала она.

— Садитесь, пожалуйста, мадемуазель, — прервал ее граф, придвигая стул. Под прикрытием изысканной вежливости он внимательно изучал ее. Конечно, он редко имел дело с дамами вроде Мирель, которая тоже была хищницей, но понял, что они, как говорится, одного поля ягоды. Растрачивать на Мирель свое обаяние значило трудиться впустую: она была хитра, как многие парижанки. Тем не менее, граф сразу догадался, какую линию поведения ему выбрать — Мирель рассержена, а рассерженные женщины, как он хорошо знал, всегда говорили больше, чем следует, из чего хладнокровный мужчина мог извлечь немалую выгоду.

— Вы оказали мне высокую, честь, мадемуазель, посетив скромное жилище аскета.

— У нас с вами есть общие друзья в Париже, — сказала Мирель, — они рассказывали мне о вас, но сегодня я пришла по другому поводу. Я слышала о вас, когда приехала в Ниццу, и совсем из другого источника, вы понимаете?

— Простите, не понимаю.

— Я буду говорить прямо, не сочтите за грубость. В Ницце поговаривают, что вы убийца мадам Кеттеринг.

— Я? Я убийца мадам Кеттеринг? Какая чепуха!

Он произнес это не с чувством оскорбленного достоинства, а как бы нехотя, чтобы тем самым спровоцировать собеседницу на дальнейшую откровенность.

— Именно так все и говорят, — настойчиво повторила Мирель.

— Люди любят болтать, — безразлично сказал граф. — Было бы ниже моего достоинства воспринимать обвинения всерьез.

— Вы не поняли, — Мирель привстала, ее темные глаза метали искры, — речь не о досужих сплетнях толпы. Таково мнение полиции.

— Полиции?

Граф насторожился. Мирель энергично кивнула.

— Да, да, да. Поймите, у меня повсюду друзья, сам префект… — она оставила фразу незаконченной, красноречиво пожав плечами.

— Кто же не потеряет голову рядом с красивой женщиной! — вежливо сказал граф.

— В полиции считают, что вы убили мадам Кеттеринг. Но они ошибаются.

— Конечно, ошибаются, — с легкостью согласился граф.

— Хотя вы так и говорите, вы не знаете всей правды. Ее знаю я.

Граф с интересом посмотрел на нее.

— Вы знаете, кто убил мадам Кеттеринг? Я правильно понял, мадемуазель?

Мирель снова кивнула.

— Да.

— И кто же? — быстро спросил граф.

— Ее муж, — она наклонилась к графу и заговорила низким голосом, который дрожал от возбуждения и злобы: — Ее убил муж.

Граф откинулся на спинку стула, его лицо ничего не выражало.

— Разрешите спросить, мадемуазель, откуда вы знаете?

— Откуда я знаю? — Мирель вскочила и рассмеялась. — Да он давным-давно трепался! Он ведь банкрот, почти нищий, и только смерть жены могла поправить его положение. Он сам мне говорил. Он ехал в том же поезде, но она не знала — почему? Я вас спрашиваю. Чтобы он мог прокрасться к ней ночью и… О! — она закрыла глаза. — Да, я просто вижу, как он ее душил…

Граф кашлянул.

— Возможно, возможно, — сказал он негромко, — но ведь, мадемуазель, в таком случае он не стал бы красть драгоценности?

— Драгоценности! — задохнулась Мирель. — Ах, рубины…

В ее глазах появилось какое-то мистическое выражение, и граф уже в который раз подивился той власти, которую драгоценные камни имели над женщинами. Он вернул ее к действительности.

— Так что вы хотите от меня, мадемуазель?

Мирель снова стала сама собой.

— Все очень просто. Вы идете в полицию и говорите, что преступление совершил именно месье Кеттеринг.

— А если мне не поверят? Если потребуют доказательств? — не отрываясь, он смотрел на нее.