– Есть новости? – спросил он, зажигая сигарету.

– Час назад я разговаривал с Дювайном. У него все в порядке. Они подружились с четой Лепски. И на французской таможне прошло все гладко.

Официант принес Хеддону заказанный бурбон. Когда он удалился, Хеддон отпил из бокала и сказал:

– Это хорошо. Теперь остается швейцарская граница.

– Пьер поедет с ними в Монако, затем в Монтре. Они пройдут таможню в небольшом пограничном городке. Пьер знает, что надо делать.

– Газеты читал? – спросил Хеддон, затягиваясь сигаретой. – Даже европейской прессой кража подана на первых полосах. Шума много.

– А мы ничего иного и не ждали.

– Конечно. – Хеддон прикончил бурбон. – Я привез тебе дубликат для Дювайна. – Он кивнул головой на красиво упакованный пакет у своих ног. – Отвези его в Монтре сам, хорошо?

– В отель «Монтре Палас», где я передам ее Дювайну, и он устроит подмену. Тебя что-нибудь беспокоит, Эд?

– Могут возникнуть осложнения, Лу. Мужчина с женской сумкой в руках может вызвать интерес полиции.

Бреди усмехнулся:

– Я и сам об этом думал, Эд. Со мной поедет моя подружка.

– А я и не знал, что у тебя есть постоянная подружка.

– Есть. Аппетитный кусочек. Она с ума сходит от счастья, что поедет в Швейцарию.

– Ты ей доверяешь? Ведь знаешь, как женщины любят болтать. Они рассказывают друг другу даже подробности своей сексуальной жизни.

– Насчет Мегги можешь не беспокоиться. У нее нет извилин. Она считает, что Ричард Никсон – это популярный певец. Она делает все, что я велю.

Хеддон пожал плечами:

– Ладно, пусть будет по-твоему. Ну, а что ты думаешь о Дювайнах?

Бреди допил свое виски.

– А что тебе не нравится?

– Вся эта чертова шумиха в газетах. Они ведь тоже читают газеты, видят фотографии иконы, знают ее стоимость. Вот я и подумал, пока летел сюда… Как ты считаешь, они хорошо соображают?

– Более чем. Поэтому я с ними и работаю.

– А не догадаются ли они, что находится в сумке? Со всей этой шумихой, если они хорошо соображают, то смогут связать все вместе… и что тогда? Мы платим им двадцать тысяч швейцарских франков, а награда за выдачу иконы – двести тысяч долларов. Ты считаешь, что знаешь их хорошо, а я их не знаю. Не надуют ли они нас?

На лбу у Лу Бреди появились капельки пота.

– Не знаю. Они всегда в долгах… а двести тысяч долларов, конечно, огромная сумма, чтобы вызвать соблазн. – Затем, подумав, он отрицательно покачал головой: – Нет, если они клюнут на награду, то ими вплотную займется французская полиция. А этого Дювайны боятся больше всего. Они по уши увязли в разных грязных делах. Нет, я уверен, что они не посмеют претендовать на награду.

– Тогда давай пойдем дальше, – сказал Хеддон.

– Но сначала давай еще выпьем.

Бреди сделал официанту знак повторить. Когда тот принес напитки и удалился, Бреди беспокойно сказал:

– Продолжай.

– Дювайны должны обменять сумки. А если они смотаются с сумкой Лепски? Есть ли у них соответствующие связи, чтобы продать икону кому-нибудь?

Бреди вытер платком вспотевший лоб.

– Не думаю. Дювайны имеют дело с мелкой рыбешкой. У них не может быть клиента, способного заплатить миллионы.

– А ты задумывался над тем, кто клиент Кендрика?

Бреди утвердительно кивнул:

– Это может быть только Герман Радниц… так?

– И я так считаю. Все совпадает: Кендрик с ним уже имел дела раньше. У него есть вилла в Цюрихе, он интересуется русским искусством, и у него есть деньги. Это наверняка он.

Хеддон промолчал, а потом продолжил:

– Как ты думаешь, у Дювайнов были с ним хоть какие-нибудь контакты?

Бреди задумался, и его лицо все более мрачнело.

– Если подумать, кажется, я слышал, что где-то год назад Пьер продал Радницу одну картину.

– Так что он… может пойти к Радницу и предложить ему икону за полцены, а нас оставить с носом?

От этой мысли Бреди передернуло.

– Да, в принципе, Дювайн способен даже отцовскую могилу разрыть, если будет уверен, что там лежат деньги.

– А захочет ли Радниц иметь дело с Дювайном?

– Чтобы сэкономить миллион, этот сукин сын готов с чертом вступить в сделку.

– Так я и думал. Похоже, у нас возникли проблемы, Лу.

– Может быть, мы торопимся с выводами. Дювайны могут и не догадаться, что икона в сумочке.

– У меня есть нюх на такие вещи. Если Дювайн смекалист, то он поймет, что к чему.

Бреди заложил ногу за ногу.

– У нас есть время. Дювайны и Лепски сейчас в Париже. В Монте-Карло они поедут четырнадцатого, а в Монтре – двадцатого. Если Дювайны захотят нас надуть, то они дождутся, когда Лепски пересекут границу Швейцарии, так что у нас в запасе девять дней.

Хеддон о чем-то задумался, в то время как Бреди сидел спокойно. Он безгранично верил в талант Хеддона решать любые проблемы. Наконец Хеддон сказал:

– Наш план заключается в том, что Дювайн обменяет сумки в отеле «Монтре Палас», привезет сумку в отель «Эден» в Цюрихе и ты заплатишь ему двадцать тысяч швейцарских франков. В это время Кендрик будет уже в Цюрихе. Ты отдашь ему сумку с иконой, а он передаст ее своему клиенту, получит с него деньги и отдаст нам нашу долю. Так мы планировали. Если Дювайны собрались нас обмануть, то Пьер прямиком отправится в Цюрих, но не в отель «Эден», а на виллу к Радницу. Это в окрестностях Цюриха, у озера. Он провернет дело и исчезнет с полученными деньгами.

– Это только догадки, – сказал Бреди, вытирая лоб платком. – Я работаю с Дювайном много лет. Мне трудно поверить, что он решится нас обмануть.

– И все же давай считать, что это так, – сказал Хеддон с каменным лицом. – Когда деньги столь большие, я никому, кроме тебя, не доверяю. Надо принять все меры предосторожности.

– Какие меры?

– Мы нанесем свой удар. Все они приедут в «Монтре Палас» двадцатого, а ты со своей спутницей приедешь восемнадцатого. Портье ты сообщишь, что намерен уехать двадцать первого, но хотел бы заказать номер в гостинице для своего друга и друга Дювайнов. Номер должен быть на одном с ними этаже и по возможности рядом. Когда приедет Дювайн, передашь ему копию сумки и скажешь, что ты уезжаешь в отель «Эден» и там будешь ждать его с сумкой Лепски. Двадцать первого выедешь из отеля так, чтобы это видели Дювайны. Остановишься где-нибудь поблизости. Подружку отошлешь в Цюрих, а сам переоденешься, загримируешься и вернешься в «Монтре Палас» под именем друга, для которого заказан номер. И с этого момента не спускай с Дювайнов глаз. Когда он обменяет сумки, прижми его где-нибудь, забери сумку, заплати ему и поезжай в «Эден». Таким образом мы предотвратим обман.

Бреди подумал и кивнул в знак согласия:

– Идея неплохая, но не надо забывать, что, если Дювайны действительно собираются нас надуть, Пьер может полезть в драку. Ведь речь идет о пяти миллионах. Он изобьет меня, поскольку сильнее, свяжет и исчезнет. На его месте я бы так и сделал.

Хеддон мрачно улыбнулся:

– Когда приедешь в Женеву, купи револьвер. Я дам тебе адрес, где его продадут и не станут задавать лишних вопросов.

Глаза Бреди расширились:

– Нет! Никаких револьверов. Никакого насилия, Эд! Это исключено!

– Дело касается трех миллионов долларов: один тебе и два мне, – отрезал Хеддон. – Ты не будешь заряжать револьвер. Если Дювайн что-нибудь затеет, тебе достаточно будет только помахать у него перед носом этой штукой, и он успокоится. Уверяю тебя, Лу, это подействует.

Он достал из кармана карточку и записал на ней адрес.

– Сошлись на меня. Проблем не возникнет.

Бреди помедлил, скорчил гримасу, но карточку взял.

– А может, Дювайн и не собирается надувать нас и мы просто из мухи делаем слона? – сказал он без особой надежды в голосе.

Хеддон поднял с пола пакет и положил его на колени Бреди.

– Я пошел спать. Не думай ни о слоне, ни о мухе. Подстрахуй себя. Мы должны все предусмотреть, чтобы икона дошла до Кендрика и мы получили свои деньги.

Оставив Бреди разглядывать пакет, Хеддон прошел через бар и направился к лифтам.


Василий Вренсков был русским знакомым Германа Радница. Это был приземистый, крепко сбитый, лысеющий мужчина, с глазами, напоминавшими изюминки в тесте.

Он жил в скромной трехкомнатной квартире в пригороде Цюриха. Эта квартира принадлежала его швейцарской приятельнице, которая разрешала ему ей пользоваться без утомительного вмешательства полиции. Он часто совершал поездки в Москву, и советские руководители верхнего эшелона были о нем высокого мнения.

В это утро ему позвонили от Радница с приглашением пообедать на вилле «Гелиос». Это был один из множества роскошных домов Радница. Вилла была расположена в нескольких километрах от Цюриха на участке в два акра на берегу озера, с ухоженным садом, собственной пристанью и моторными лодками, не говоря уже о роскошной яхте Радница.

Василий Вренсков всегда с удовольствием встречался с Радницем. Он устроил массу прибыльных сделок между Радницем и Кремлем, и Радниц всегда платил ему комиссионные. Эти деньги переводились на номерной счет Вренскова в «Банк оф Цюрих», и в Кремле о них ничего не знали.

Оставив свой потрепанный «фольксваген-жук» на стоянке, Вренсков по мраморным ступеням поднялся к внушительному порталу виллы. Он нажал на кнопку звонка и, повернувшись, чтобы полюбоваться клумбами, с завистью оглядел озеро, пристань и яхту у причала.

Дверь открылась, и пожилой дворецкий слегка поклонился ему.

– Мистер Радниц ожидает вас, мистер Вренсков, – сказал он. – Пожалуйста, пройдите за мной.

– Рад видеть вас снова, Митэн. Скажите мне, что сегодня будет к обеду? – спросил Вренсков, сняв шляпу и проходя в просторный холл, украшенный старинными доспехами и прекрасными гобеленами.

– Устрицы и шотландская куропатка, сэр, – улыбаясь, сказал Митэн. Он знал, какой обжора этот русский. – Устрицы доставили самолетом из Англии сегодня утром.