После ужина я вернулся в гостиную и на этот раз взял Маршалла за плечо и сильно встряхнул. Он завалился вперед и чуть было не упал на пол, я едва успел его подхватить.

Бет стояла в дверях и смотрела на нас.

— Зови своего эскулапа, — сказал я.

Бет пошла в холл, и я услышал, как она набирает номер.

Поудобнее ухватившись за Маршалла, я вскинул его себе на плечо. Он застонал, попытался проснуться, потом громко захрапел. Совершенно запыхавшись, я приволок эту тушу наверх по лестнице в его спальню и скинул на кровать. Я ослабил ему воротничок, снял пиджак и ботинки.

В дверях появилась Бет:

— Доктор едет.

Стоя над этой жирной тушей, мы прислушивались к шумному, тяжелому дыханию. Мы переглянулись. Так легко было бы прижать подушку и задушить Маршалла, но риск слишком велик. Я набросил на него одеяло, и мы спустились на первый этаж.

— Он выживет, — сказал я, входя в гостиную.

— Пьяницы живучи.

Я глянул на Бет, но на ее лице снова появилась безжизненная маска.

Спустя пятнадцать минут, когда я безостановочно кружил по гостиной, а Бет хлопотала на кухне, на стареньком "форде" прибыл доктор Сандерс — высокий, похожий на аиста старичок с пушистыми седыми усами, одетый в давно не глаженный серый костюм и помятую панаму.

Я держался в отдалении.

До меня неясным бормотанием голосов доносился из спальни его разговор с Бет, а через некоторое время они спустились по лестнице. Я не выходил из кухни. Потом я услышал, что машина доктора зафырчала и уехала.

— Он сказал, что с Фрэнком нет ничего такого, от чего не вылечил бы хороший сон, — сообщила Бет, когда я вышел из кухни.

— Это мы и хотели услышать, — сказал я. — Прекрасно, пусть проспится.

Уже стемнело, но неподвижный воздух оставался горячим. Сад освещала полная луна. Я взял Бет под руку, мы спустились в сад и отошли от дома. Зайдя за цветущие кусты роз и повернувшись спиной к дому, мы плечом к плечу уселись на сухую, теплую траву.

Если я собираюсь сделать то, что задумал, я должен быть уверен в Бет.

— Бет, если с ним что-то случится, — начал я, — ты выйдешь за меня замуж?

Вопрос был поставлен ребром.

— Зачем ты спрашиваешь? — откликнулась она. — Пьяницы живут вечно.

— Ну, а допустим, что нет. Тогда ты выйдешь за меня?

Бет кивнула и сказала:

— Да.

— И ты захочешь остаться здесь, жить как отшельница, ничего не делать, только убирать в доме и работать в саду?

— А что мне еще, по-твоему, делать?

— С его деньгами. Бет, я мог бы стать важной шишкой. Я мог бы утроить капитал за какой-нибудь год. Мы могли бы держать большой дом с прислугой, встречаться с влиятельными людьми. У тебя бы полностью переменился образ жизни. Хотела бы ты этого?

— Может быть…, мне надо подумать. Да… Здесь мне уже наскучило. Если ты мне поможешь…, да.

Один барьер взят.

— Ты уверена, Бет?

Она опустила ладонь на мою руку:

— Разве можно быть уверенным хоть в чем-то? Но почему мы об этом говорим?

— Через две недели он вложит капитал в акции этой стальной компании и профукает все. Ты говорила — жаль, что он не умер. Ты так сказала, помнишь?

Бет кивнула.

— Сказала?

— Да.

— Ты действительно этого хотела?

— Да.

— И до сих пор хочешь?

— Да.

— Что ж, он может умереть.

— Но как?

— Ты знаешь, что это означает. Бет?

Она откинулась на локоть и смотрела на луну.

— Кейт, я спрашиваю тебя — как?

— Сейчас не время задумываться — как. Я хочу, чтобы ты сказала мне, что ты вполне осознаешь то, что мы задумали сделать. — Я помолчал, затем сказал медленно и раздельно:

— Мы задумали убить его.

Это было сказано настолько прямо, насколько вообще возможно. Теперь все зависело от нее.

— Но как? — повторила она.

— Бет, тебя это не пугает? Что мы с тобой убьем его?

— Тебе обязательно талдычить одно и то же? — В голосе ее прозвучала язвительность.

— Я хочу, чтобы ты осознала, на что мы идем. Выигрыш составит около шестисот тысяч долларов, и я смогу жить с тобой, а ты сможешь жить со мной, и мы поделим его деньги, но это будет убийство.

Бет откинулась на спину, руками прикрывая глаза от белого лунного сияния.

— Бет?

— Если нам придется убить его, мы убьем его. Я взглянул на нее. Ее лицо было закрыто ладонями. Я склонился и отвел ее руки в стороны. В лунном свете лицо Бет казалось вырезанным из мрамора.

— Именно это нам и предстоит сделать, — сказал я.

Бет высвободилась и снова закрыла лицо ладонями.

— Как ты это сделаешь, Кейт? — Ее голос был так тих, что я едва расслышал.

— Вместе с тобой, — сказал я. — Я не смогу сделать это один. Я и ты, Бет. Это будет легко и безопасно, если ты сможешь до конца осознать, что мы идем на убийство… Ты сможешь?

Она провела по траве длинными ногами:

— Да.

Я сделал долгий, глубокий вдох:

— Хорошо. Мне нужно увидеть его завещание.

— Это можно устроить. Я знаю, где оно лежит.

— Я хочу получить тебя и хочу получить его деньги, Бет. Ты понимаешь?

— Да.

— А ты хочешь меня. Бет? Она кивнула.

— Ты видела его новую машину? Бет убрала ладони с лица и с удивлением взглянула на меня:

— Нет.

— Пойдем посмотрим на нее. Это дорогая игрушка, и она его убьет.

Рука об руку мы в лунном свете направились к гаражу.

Глава 6

Я сидел на кухне и смотрел, как Бет жарит яичницу с беконом, когда послышались тяжелые шаги спускающегося по лестнице Маршалла. Мы с Бет переглянулись, и я успел пройти в гостиную до того, как он открыл дверь и вошел в нее.

На лице Маршалла застыло брезгливое выражение, глаза покраснели, но, учитывая состояние, в котором он находился предыдущим вечером, он выглядел не так уж плохо.

— Доброе утро, мистер Маршалл, — сказал я негромко. Я понимал, что он страдает от жуткого похмелья.

Маршалл что-то хрюкнул и направился на кухню.

— Только кофе, — сказал он. Потом вернулся в гостиную. — У меня назначена встреча во Фриско. Я должен попасть на утренний поезд.

Таким образом, у нас оставалось меньше сорока минут на то, чтобы добраться до станции, — прощай, мой завтрак.

Бет услышала его и выключила плиту. Шкворчание яичницы с ветчиной, на которую я так рассчитывал, затихло. Бет налила нам кофе. Маршалл хмуро повернулся ко мне спиной и, уставившись в окно, пил кофе.

— Выводи машину, — не оглядываясь, сказал он.

Не допив кофе, я вышел и вывел "кадиллак" из гаража. Мне пришлось несколько минут ждать Маршалла. С тяжелым атташе-кейсом в руках он плюхнулся на пассажирское сиденье, и я тронулся в путь.

Через некоторое время настроение у Маршалла, похоже, немного улучшилось.

— Черт, отличная машина! — воскликнул он. — Я тебе вот что скажу. Такая машина лучше любой женщины. Мне невтерпеж самому на ней поездить.

— Этого ждать уже недолго, мистер Маршалл. Он повернулся и уставился на меня:

— Брось ты этого "мистера", Кейт. Вчера я был в плохом настроении. Зови меня просто Фрэнк.

— Хорошо, Фрэнк, — сказал я, подумав про себя: "Скоро ты все равно будешь мертв, пьяный сукин сын".

— Просто запомни одну вещь, — продолжал Маршалл. — Не лезь ко мне с советами насчет денег. Мне известно о деньгах больше, чем ты можешь себе представить.

Мне удалось сохранить бесстрастное выражение лица.

— Как скажешь, Фрэнк, но ты сначала говорил, что я могу оказаться полезным.

— Помню, что я говорил, но я был пьян. — Он потянулся и включил стереоприемник.

На этом разговоры закончились.

Когда я подъехал к станционной автостоянке, множество пассажиров уже спешили от своих машин на платформу. И все как один остановились, завистливо глядя на "кадиллак", и стали махать руками Маршаллу. Он сделал вид, что ничего не замечает.

С платформы сошел Джон Пиннер с тяжелым чемоданом в руках. Поставив его на землю, он бросился к выходящему из машины Маршаллу.

— Эй, Фрэнк! Я специально ждал тебя, чтобы сказать пару слов.

Не обращая на него внимания, Маршалл сказал мне:

— Я вернусь в шесть часов. Будь здесь, — и, миновав Пиннера, словно человека-невидимку, пошел на платформу.

Пиннер удивленно и обиженно смотрел ему вслед.

— Не обращай внимания, Джон, — сказал я. — У него жуткое похмелье.

Дергая себя за усы и понимая, что остальные пассажиры смотрят на него, Пиннер подошел ко мне:

— Все-таки это было грубо. Понизив голос, я сказал:

— Джон, строго между нами, вчера вечером он был настолько пьян, что миссис Маршалл испугалась, и ей пришлось вызвать доктора Сандерса. — Я знал, что эта новость облетит весь город к полудню, если не раньше.

Глаза Пиннера широко раскрылись:

— В самом деле?

— Только никому не говори, Джон.

— Конечно. Ну и ну…

Я кивнул ему и уехал со станции. В зеркальце заднего вида я видел, что он уже разговаривает с парочкой пассажиров, и к нему подходят еще несколько. Сплетня распространится как лесной пожар — этого я и добивался.

Когда я вернулся в дом. Бет убирала кровати. Услышав, что я вхожу в холл, она вышла на верхнюю площадку лестницы.

— Кейт, хочешь позавтракать?

— Не сейчас. Я подогрею себе кофе.

— Я спущусь через минуту. Когда она вошла в кухню, я уже пил кофе. На ней были бесформенные слаксы и старый поношенный свитер, но что-то в ее внешности все равно сводило меня с ума. Глядя на Бет, я был полностью уверен, что если ее правильно одеть, по-другому причесать, отдать ее в руки людей, умеющих из любой женщины сделать красавицу, то она станет образцовой женой для миллионера, то есть для меня!