Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала; подошла к чуланчику, вышла из него с кистью, прошла в ванную и открыла окно.

— Вот так?

— Да, так, — подтвердил я.

Я подошел к окну с матовым стеклом, повернул его так, чтобы образовалась щель шириной примерно пять сантиметров, затем прошел к подиуму для натурщицы и взглянул назад через эту щель. Я увидел конец кисти длиной двадцать пять или тридцать сантиметров. Я закрыл окно, сказав:

— Ну вот, она могла это увидеть.

— Могла?

Я кивнул. Филлис закусила губу.

— Она довольно скоро расскажет об этом полиции, — пообещал я. т- Если вы не убивали своего мужа, то будете выставлены на позор, а если убили, угодите в газовую камеру.

— Дональд, я его не убивала!

— Но вы открывали окно и высовывали духовое ружье наружу?

Она потупилась и вымолвила низким голосом:

— Да.

— Как это получилось?

— Это было почти тотчас после вашего ухода, Дональд. Я знала, что мой муж захочет узнать, что духовое ружье возвращено. Я вспомнила, что его окно открыто. Пошла в ванную и попыталась что-нибудь придумать. Открыла окно, чтобы, может быть, увидеть его.

— И увидели?

— Да.

— Где он был?

— В том маленьком тамбуре, где нашли его тело. Он стоял прямо перед окном, спиной ко мне, и с кем-то разговаривал. Я думаю, это… Я не могла увидеть, кто это был. Может быть, женщина.

— Хорошо. Что вы сделали?

— Открыла окно и окликнула его по имени.

— Он вас услышал?

— Нет.

— Что было потом?

— Позвала еще раз, потом высунула духовое ружье из окна, чтобы он мог увидеть его, и крикнула: «Ау!»

— Он вас услышал?

— Нет.

— Что вы сделали дальше?

— Я убедилась, что он так поглощен разговором с этой личностью, что не услышит меня. Потом я втащила духовое ружье внутрь, поставила его в угол, закрыла окно ванной и вернулась к рисованию.

— Почему вы не воспользовались карманным фонарем, чтобы привлечь его внимание? Вы могли послать луч света на стену, и он его наверняка заметил бы..

— Я в тот момент не подумала об этом.

— Но ведь вы держите фонарь именно для этого? — Да.

— Значит, должны были подумать.

— Но это привлекло бы внимание собеседника мужа и могло прервать важный разговор. Я не хотела этого.

— Вы часто пользовались световым сигналом?

— Нет. Дин не любил, чтобы его покой нарушали, когда он в своей студии. Я сигналила ему светом, только когда случалось что-нибудь важное, никогда не вызывала его для пустых разговоров.

— А как насчет Сильвии?

— В каком смысле?

— Что она собой представляет?

— Вы достаточно знакомы с ней, чтобы понять это.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы видели все ее прелести. Есть на что посмотреть, не правда ли?

— И это все? — догадался я.

— Разумеется, это все. Как многие женщины с прекрасной фигурой, она даже не пытается обуздывать проявления своих чувств, выставляет напоказ свою личность, свои переживания. Ей нравится демонстрировать свое тело. Ей вообще нравится, чтобы на нее обращали внимание.

— Чье внимание она особенно ценит?

— Всеобщее взимание.

— И Дина Крокетта?

— Я полагаю, да. — Ее голос звучал устало. — Когда Дин был полностью поглощен своей работой, он отбрасывал женщин в сторону, как досадную помеху; но я догадываюсь, что они вовсе не были ему безразличны… У него были любовницы.

— Сильвию он тоже отбрасывал в сторону?

— Я не думаю, чтобы ему- удалось от нее отделаться. Если Сильвии что-нибудь втемяшилось в голову, от нее нелегко отделаться.

— Вам это было безразлично?

— А что я могла сделать?

— Вероятно, ничего. Но вот чего я не понимаю. Если у вас возникли подозрения, почему вы оставались так милы с Сильвией?

— А что мне следовало делать?

— Большинство женщин выцарапали бы ей глаза.

— Если бы я выцарапала глаза всем женщинам, с которыми переспал Дин Крокетт-второй, на свете появилось бы слишком много слепых женщин.

— Но, судя по вашим же словам, он был слишком захвачен своей работой, чтобы…

— Он умел ловить момент. Когда отрывался от работы, действовал очень быстро.

— У вас в доме имелись два нефритовых Будды?

— Совершенно верно.

— У Сильвии было туго с деньгами?

— Не знаю. Об этой стороне ее жизни мне ничего не известно. Я знала только, что у нее есть кое-какие источники дохода. Не так давно она попросила меня индоссировать чек — она получила по нему наличными.

— Подлежащий оплате?

— Да.

— Вы знаете, кто выдал чек?

— Да. Я посмотрела на подпись. Я должна была сделать это, поскольку фактически поручилась за Сильвию. Ей это не понравилось. Она заявила, что я шпионю за ней. Я посмеялась над ней. Объяснила: не могу быть гарантом чьего-либо чека, не посмотрев на подпись.

— Кто его подписал?

— Мортимер Джеспер.

— Он вам знаком?

— Встречались на аукционах предметов искусства.

— Сильвия высоко ценит искусство?

— Она ценит только красоту своей фигуры. Но она мне нравится, Дональд.

— Почему?

— Не знаю. Она так раскованна — может, поэтому.

— Предположим, она по какой-то причине сильно нуждается в деньгах и соблазнилась возможностью украсть этих резных нефритовых Будд. Кому она может их продать?

Филлис покачала головой:

— Нет, это на Сильвию не похоже. Сильвия иногда может быть настоящей проституткой, но в денежном отношении она всегда была честной. Она… — Филлис резко осеклась.

— Продолжайте, — попросил я.

— Дайте подумать, — сказала она. — В последние две или три недели Сильвия вела себя очень странно. На днях я видела ее в спортивном автомобиле вместе с Мортимером Джеспером. Они ставили автомобиль на стоянку в нижнем этаже. У них, очевидно, было какое-то общее дело: они разговаривали, наклонившись друг к другу. Я удивилась.

— Кто такой Мортимер Джеспер? — спросил я.

— Разные люди скажут о нем разное.

— Я спрашиваю вас.

— Ну, некоторые считают его спортсменом, известным всему городу коллекционером редких произведений восточного искусства, а некоторые думают, что он…

— Продолжайте, — настоял я. — Некоторые думают, что он что?

— Ну, нечто вроде торговца краденым.

— Где я могу его найти?

— У него собственный небольшой магазин антиквариата в деловом районе, но его домашнего адреса я не знаю. Наверное, он есть в телефонной книге.

— Вы сообщили полиции о том, как пытались привлечь внимание вашего мужа: высовывали духовое ружье из окна и окликали его?

— Нет.

— Почему?

— Не думала, что это необходимо.

— Прекрасно, — сказал я. — Тем самым вы сунули голову в петлю. Ну а теперь я хочу, чтобы вы, хорошенько подумав, вспомнили. После того как я ушел, вы побывали в ванной комнате… А Сильвия заходила в ванную?

— Силы небесные, я не знаю, Дональд! Каждая из нас могла к тому времени почувствовать в этом необходимость. Мы были здесь одни и… Да, верно. Подождите, подождите… Да, заходила.

— И духовое ружье было в это время в ванной комнате?

— Да. Я поставила его вон там, в углу.

— Как долго она пробыла в ванной?

— Не знаю. Я не засекала время. Я продолжала рисовать, была совершенно поглощена работой и не обращала внимания на то, что происходит рядом. Но я точно помню, что она выходила в ванную: из-за этого не удалось точно схватить эффект, который я хотела отразить на полотне. Я хотела, чтоб она вернулась на натурщицкий подиум, чтобы я могла продолжать рисовать ее, пока светло. Я помню это очень ясно.

— Когда полиция вернется, — посоветовал я, — скажите им, что сегодня вы были просто не в состоянии отвечать на вопросы. А затем переоденьтесь во что-нибудь неброское, поскромнее, и будьте печальны.

— Я не чувствую никакой печали!

— Не важно, — настаивал я. — Важно создать видимость. Ваш муж был не особенно близок вам. У него был очень странный характер. Он всегда держался особняком. Вы так и не успели узнать его до конца, но вы уважали мужа и восхищались им на расстоянии. Возвели его на пьедестал. К несчастью, его не интересовали женщины. Он был так захвачен своими исследованиями, что игнорировал сексуальную жизнь, и физически вы отдалились. Вы очень сожалели, что так произошло, но ничего не могли с этим поделать. Для вас это огромная потеря, и вы ужасно опечалены тем, что его убили. Вы, конечно, надеетесь, что полиция в состоянии найти убийцу. Однако вы наняли детективов, чтобы помочь полиции расследовать убийство. Это не потому, что вы не доверяете полиции, — вы наняли детективов только для того, чтобы помочь отыскать путеводную нить, которая может быть полезна полиции, расследующей преступление. Вот так. Теперь я хочу, чтобы вы кое-что сделали.

— Что?

— Дайте мне лист бумаги.

Она открыла ящик стола и вырвала лист из альбома. Я достал свою ручку и написал: «Настоящим я уполномочиваю агентство «Кул и Лэм» отыскать и забрать резных нефритовых Будд из коллекции моего мужа, которые были украдены из нашей квартиры». Я положил перед нею бумагу и авторучку. Она прочитала и спросила:

— Не хотите ли поставить на нем дату? — Я покачал головой. — Даже дату кражи? — Я опять покачал головой. — Почему?

— Так нужно.

Она на мгновение заколебалась, затем подписала. Я взял бумагу, сложил ее, положил в карман и сказал: