Эрл Стенли Гарднер - Счет девять

— Не будь с ним жестким, — предупредила Берта.

— Без необходимости не буду, — пообещал я.

— А как быть с фотографом? Не может же он быть вором! — сказала Берта.

— Может, — ответил я, — но на сей счет у меня другое предположение.

— Какое именно?

— Я вовсе не уверен, что фотограф знал про идола в фотокамере.

— Почему?

— Потому что он был завернут в полотно.

— И о чем это говорит?

Я объяснил:

— Предположим, некая женщина загорелась желанием заиметь этого божка и она знает, что наилучший способ вынести его — это спрятать в фотокамеру. Эта «Спид грэфик», где находился идол, снабжена широкоугольным объективом. Другими словами, этим фотоаппаратом без перезарядки можно сделать только один снимок. Обычно им пользуются, чтобы сфотографировать гостей за столом, и последним в эту ночь фотограф собирался сделать именно такой снимок. Кто-то, кто знал фотографа и его фотоаппараты, мог быть абсолютно уверен в том, что спрятать нефритового божка надежнее всего в этой камере. Таким образом, некая женщина, которая вознамерилась заполучить статуэтку, использовала в своих целях Лионеля Палмера, чтобы достать для нее каштан иТ огня. Затем осталось зайти как бы мимоходом в палмеровскую студию, задать несколько вопросов, а возможно, и договориться о свидании с ним, самым отвратительным мерзавцем, какого только можно себе представить, дождаться удобного случая, открыть заднюю крышку фотоаппарата, забрать божка и удрать.

— А при чем тут полотно? — спросила Берта.

— Фотограф мог спьяну засунуть полотно в камеру, но он не мог завернуть в него божка так аккуратно. Явно женская рука.

У Берты алчно блеснули глаза.

— Послушай, — сказала она, — меня осенило. Скажи ему, что в данный момент ты не можешь открыть, где обнаружил божка, потому что продолжаешь работать, чтобы привлечь виновного к ответственности. Это позволит проработать еще четыре-пять дней. Ты послоняешься возле фотостудии и увидишь, кто туда придет.

— Я не собираюсь слоняться возле этого парня неделю, он мне противен, — заявил я.

— Тогда я сама за него возьмусь, — решила Берта. — Мы повозимся еще немного, а потом представим Крокетту полный отчет. Докажем или то, что фотограф виновен, или то, что он только инструмент.

— Послонявшись вокруг него, — пообещал я, — ты многое узнаешь о жизни.

— Я достаточно знакома с реальной жизнью, — сказала Берта.

— Узнаешь углубленно и с вариантами.

— Я давно углубилась, изменилась и познала истину, — сказала она. — Убирайся к чертям! Ты пойдешь разыгрывать спектакль с Крокеттом, а я займусь выворачиванием фотографа наизнанку… А может, поручить это Еве Эннис? Я заметила, он к ней неравнодушен.

Я покачал головой:

— Ты заблуждаешься, Берта. Нужно выложить наши карты Крокетту на стол, побыстрее вернуть вещи, а уж затем он, если пожелает получить дополнительные сведения о Лионеле Палмере, поручит нам добыть их.

Берта утомленно вздохнула:

— С тобой спорить — все одно что с календарем. Убирайся отсюда к чертям и делай как знаешь. Во всяком случае отправляйся к нему.

Я не смог миновать вахтера в дежурке многоквартирного дома, не объяснив ему, куда и зачем я несу это чертово духовое ружье. Может, я и сумел бы проскочить мимо конторки, сделав вид, что я — один из жильцов, но духовое ружье не допускало такого поведения.

— О вас должны были предупредить, — сказал человек за стойкой.

— Дональд Лэм, — представился я. — Позвоните мис-.теру Крокетту.

Он передал сообщение обо мне наверх, потом сказал:

— Мистер Крокетт в настоящее время недоступен, мистер Лэм, но его жена примет вас в своей студии. Это на двадцатом этаже, с другой стороны дома. Бой поднимет вас.

— Хорошо, — согласился я.

Поразмыслив, я понял, что нелепо ожидать удивления и восторга на лице Дина Крокетта-второго. Он окружил себя стеной и вовсе не расположен чему-либо удивляться.

Бой поднял меня на двадцатый этаж, а затем, вместо того чтобы пройти к секретному лифту, провел меня по коридору и позвонил в дверь с надписью: «Квартира 20-А». К двери подошла миссис Крокетт, сплошная улыбка и грация. На ней был художнический халатик, и от нее слегка пахло скипидаром. Но взглянув на меня, Филлис перестала улыбаться. В глазах ее застыло изумление.

— Духовое ружье! — воскликнула она.

— Духовое ружье, — подтвердил я и добавил: — У меня также с собой…

— Мистер Л эм, войдите.

Она с улыбкой отпустила боя и вошла в квартиру.

— Это мое хобби, — объяснила она. — Здесь я провожу много времени. Я люблю рисовать, а мой муж, вы знаете, подолгу отсутствует… Я хорошо провожу время. — Она лукаво взглянула на меня: — А теперь вы скажете, что дьявол находит забаву для праздных рук.

— Так вы боитесь праздности? — спросил я.

— Не боюсь, — возразила она, — но убеждена, так лучше. — Опять взглянула на меня и пригласила: — Пойдемте в мою студию.

Комната была действительно оборудована как студия: высокие окна с матовыми стеклами, драпировки, позволяющие регулировать освещение, мольберт с натянутым холстом. Десятки картин вокруг. И обнаженная натурщица, стоящая на помосте в позе, какую в рекламах принимают женщины-фотомодели якобы только что включившие автомобильный двигатель.

— Ох, я про тебя забыла, — сказала миссис Крокетт. — Я… Надеюсь, ты не возражаешь?

— Ну, возражать уже поздно, — ответила натурщица.

Филлис Крокетт рассмеялась:

— Рискну предположить, что мистер Лэм и раньше видел обнаженных женщин.

Она подошла к креслу, оглядела его и спросила:

— Где тут твое платье, Сильвия?

— Я повесила его в стенной шкаф.

— Я достану его, — произнесла миссис Крокетт, — а затем представлю вас друг Другу официально.

Девушка засмеялась:

— Знаешь, лучше сначала представь нас друг другу, а потом я оденусь.

Филлис сказала:

— Мисс Хэдли, это Дональд Лэм. Он в настоящее время работает на… В общем, он принес Дину кое-какие вещи.

Сильвия Хэдли улыбнулась мне:

— Приятно познакомиться, мистер Лэм.

Она спокойно прошла к стенному шкафу, набросила на плечи шаль и села. Теперь я смог хорошенько рассмотреть ее лицо. Лицо этой девушки я видел днем раньше на одной из фотографий в студии Лионеля Палмера. Внезапно меня осенило.

— Вы принесли духовое ружье и что-то еще? — спросила миссис Крокетт.

— Духовое ружье, — твердо прервал я.

— А я думала, что…

— Духовое ружье, — снова перебил я, улыбаясь. — Другая часть задания продвигается, но… — Я повернулся к натурщице. — Вы профессиональная модель, я угадал, мисс Хэдли?

Она покачала головой и улыбнулась.

— В данный момент, — пояснила миссис Крокетт, — она моя подруга и, когда не позирует, очень скромная молодая леди. Но подумывает, не сделать ли позирование профессией. Ее положение изменилось, и…

Сильвия Хэдли рассмеялась:

— О, не тяни волынку, Филлис. — Она повернулась ко мне: — Мой муж оказался настоящим подлецом. Он спустил все, что у меня было, а затем его подцепила другая женщина, и он бросил меня в беде. Филлис ужасно мила и пытается создать видимость, будто то, что я делаю для нее, всего лишь приятельское одолжение. В действительности она мне платит. Я знаю, что она рисует и нанимает натурщиц. А мне надо есть и пить. Поэтому и попросила ее платить мне столько же, сколько другим натурщицам. Теперь вы все знаете, мистер Лэм, и нет нужды наводить тень на ясный день. В конце концов, я зарабатываю на жизнь честным трудом… Время от времени мы делаем перерыв. Вот такая, в двух словах, история.

Я осмотрелся кругом и показал на картины:

— Очевидно, вы много работаете.

Филлис засмеялась:

— Не знаю, заметили ли вы, мистер Лэм, но у нее совершенно божественная фигура. Я хочу запечатлеть ее на холсте в разных позах, как сумею.

— Я заметил, — сказал я сухо.

— Картины?

—' Фигуру.

— Я так и думала, что заметили, — скромно вставила Сильвия.

— Вашего мужа нет дома? — спросил я миссис Крокетт.

— У моего мужа, — ответила она, — как известно, имеются личные апартаменты. Он скрывается в них каждый раз, когда хочет поработать, и при этом запирает дверь. И когда он там, он недосягаем для своей жены, своих друзей и вообще для кого бы то ни было. Вероятно, это бывает, когда он пишет свои книги о путешествиях. Сидит там и диктует часами.

— Секретарю? — спросил я.

— На диктофон. У него там маленькая кухонька, в которой он держит провизию. То, что можно приготовить без особых усилий: яйца, консервированные бобы, стручковый перец, испанский рис, хлеб из непросеянной муки… Он прилично готовит и может подолгу сидеть на белковых пищевых концентратах без свежей зелени. Иногда остается там два-три дня безвылазно.

— Из этого я должен заключить, что он не заинтересуется возвращением духового ружья?

— Конечно заинтересуется, ужасно заинтересуется. Но он не захочет ничего об этом узнать, пока не выйдет из того, что я называю зимней спячкой.

— А когда это может произойти?

Она пожала прекрасными плечами.

Я поставил духовое ружье в угол.

— Сюда можно?

— Да. Факт остается фактом, вы отыскали его, мистер Лэм. Но как это вам удалось, да еще так быстро?

Я ответил:

— Это довольно длинная, но простая история.

Сильвия Хэдли переводила взгляд с нее на меня.