Эрл Стенли Гарднер - Счет девять

Не знаю, сколько я пролежал, пока наконец не открыл глаза. Медленно возвращалось сознание. Я лежал на тонком коврике в комнате Рут.

Я попытался выяснить, есть ли кто-нибудь в комнате, но кроме жужжания мухи не услышал никаких звуков.

Я глубоко вздохнул, напряг все силы и встал.

Ничего не произошло.

Голова постепенно прояснялась, но боль не проходила. Я прошел к ванной комнате и рванул дверь. Здесь тоже никого не было.

После этого я с такими же предосторожностями распахнул шкаф и начал рыться в карманах костюма, почти не надеясь на удачу. Тем не менее я почти сразу же нащупал кусочек металла.

Я внимательно посмотрел на ключ и сунул его к себе в карман.

Какое-то время я стоял посреди комнаты и осматривался. Если уж проверять все, то нужно было проверить и откидную кровать. Я открыл замок, и кровать медленно опустилась. Между задней стенкой и кроватью находилось пространство, и я заметил дамскую туфлю. Приглядевшись внимательно, я заметил и ногу.

Я отпрыгнул и секунду выжидал. Нервы мои были на пределе. Но ничто не шевельнулось, все оставалось тихо. Тогда я включил верхний свет и смог теперь увидеть, что за кроватью лежала женщина.

Я схватил ее за руку. Рука была еще теплая, но пульс не прощупывался. Я немного приподнял голову женщины. Свет упал на мертвое лицо Этель Ворли. Она была задушена нейлоновым чулком.

Я удостоверился еще раз, что она мертва, а потом закрыл кровать.

Осторожно я подошел к двери в коридор, обернул руку носовым платком и рванул за ручку.

Коридор был пуст.

Я закрыл дверь и стремглав помчался по лестнице. Внизу находилась телефонная будка. Я набрал номер полицейского управления и попросил инспектора Селлерса. Через мгновение я уже слышал его голос.

— Говорит Дональд Лэм. Привет, инспектор!

— Привет, Дональд. Я должен срочно с вами поговорить. Где вы сейчас?

— Лексбрук-авеню, 1627, — ответил я. — Было бы очень хорошо, если бы вы поскорее прибыли.

— Что я там забыл? — буркнул Селлерс. — Приезжайте лучше сюда.

— В комнате Рут Отис, за кроватью, лежит труп Этель Ворли, секретарши Джеральда Баллвина…

Не закончив фразы, я нажал на рычаг, словно связь внезапно прервалась.

Потом я повесил трубку, выскочил на улицу и сел в машину. В последний момент я еще успел бросить взгляд на машины, стоявшие поблизости.

Проехав несколько раз в районе вокзала, я наконец нашел место для стоянки.

Слежки за собой я не заметил.

Я вышел на залитый солнцем тротуар и смешался с толпой, которая как раз входила в здание вокзала. Там я первым делом пошел к киоску с прохладительными напитками, взял бутылку кока-колы и принял две таблетки аспирина.

Никто, казалось, не обращал на меня внимания. Пассажиры сновали взад-вперед, хотя основной' поток уже прошел.

Я нашел пустую телефонную будку и позвонил своему букмекеру.

— Какие сегодня шансы Файр Леди во втором заезде? — спросил я.

— Ставки делаются один к пяти. Хотите поставить?

— Сотню.

Он тихо присвистнул:

— Для вас это большие деньги, Лэм. Я думаю, вы выбрали эту лошадь только из-за ее красивого имени. Ну хорошо, ваша заявка принята. Всего хорошего.

Я вышел из будки. Так же, как и прежде, никто не выказывал интереса к моей персоне.

Я медленно подошел к камере под номером 28 и небрежно оглянулся. На меня никто не обращал внимания.

Я быстро вынул ключ из кармана, сунул его в замочную скважину и открыл ящик.

Камера была пуста.

Я сунул туда руку и ощупал всю поверхность, потом чуть не засунул туда голову, осмотрев все углы. Ничего!

Я захлопнул дверцу, оставив в замке ключ, и вышел из вокзала.

Я надеялся, что Берта Кул отправится на ленч в обычное время. Но эта надежда не оправдалась. Новая секретарша сказала мне:

— Мисс Кул хотела бы срочно переговорить с вами. Она ждет вас в своем кабинете.

— Хорошо, — ответил я.

— Я скажу ей, что вы здесь.

— Нет, не надо. Через минуту я уже буду у нее.

— Но мисс Кул хотела, чтобы ее немедленно оповестили о вашем приходе.

Малышка посмотрела на меня, наморщив носик, и мне показалось, что она вот-вот расплачется.

Я рассмеялся и сказал:

— Ну хорошо, если вам так уж нужно, зайдите к Берте и сообщите ей о моем прибытии. — Потом прошел в свой кабинет.

Элси Бранд встретила меня словами:

— Боже мой, Дональд! Какой у вас вид! Что произошло?

— Досталось немножко…

— А в чем дело?

— Как-нибудь в другой раз.

Я заметил сочувствие в ее глазах и поэтому коротко добавил:

— Кто-то ударил меня по голове. Поэтому у меня до сих пор болит голова, а позвоночник словно превратился в доску.

Дверь распахнулась, и послышался ворчливый голос Берты:

— Безобразный маленький павлин! Что ты вообще думаешь? Всегда исчезаешь неизвестно куда в самые критические моменты.

— Я работал.

— Работал. Подохнуть можно со смеха! — набросилась на меня Берта. — Ты даже не знаешь, какое дело расследуешь. Кажется, все еще находишься во власти своей вчерашней выдумки. Что это за партнерство, хотелось бы знать? И что у нас за заведение? Как что-нибудь случается, так мы не можем найти друг друга. Почему, черт возьми, ты не звонишь мне, почему не скажешь, где шляешься?

Я уселся на вертящееся кресло и, откинувшись на спинку, вытянул ноги. Когда мой позвоночник соприкоснулся со спинкой стула, я передернулся.

— Что с тобой? — спросила Берта.

— У него болит голова, — ответила Элси.

— Болит голова! — прокаркала Берта, повернувшись к Элси. — А у меня, он думает, не болит?

Я сказал Берет:

— Успокойся, наконец. Я должен подумать.

— Хочешь подумать? Да ты даже не знаешь о чем.

— Ну хорошо, — произнес я устало, — тогда ты мне скажи о чем. Я это выслушаю с большим удовольствием, чем твою болтовню, от которой у меня лопаются барабанные перепонки. Ну, выкладывай! О чем я должен подумать?

— Наша клиентка попала в трудное положение, — начала Берта. — Она срочно нуждается в нашей помощи. А я не могу сказать ничего утешительного.

— Какую клиентку ты имеешь в виду?

— Ты что, с луны свалился?

— Пока нет. Я просто хочу знать, о какой клиентке идет речь.

— Все о той же… о Шарлотте Хенфорд.

— Так в чем дело?

— Она по самые уши увязла в этом деле. Ты должен ей срочно помочь. Как ты думаешь, что ей еще от. нас надо? Почему, как ты думаешь, она выложила мне на стол все свои деньги до последнего цента? Пятьсот восемьдесят пять долларов! Приличная сумма, не так ли?

— Неплохая.

— Сперва она хотела ограничиться двумястами пятьюдесятью долларами, но я сразу взяла ее в оборот и облегчила ее на пятьсот восемьдесят пять. При этом я все время должна была заговаривать ей зубы и объяснять, что ты не детектив, а чудо, и она сдалась — выложила все деньги.

— Почему же ты не взяла дело в свои руки?

— В свои руки! — фыркнула она. — Я разве не взяла в свои руки все пятьсот восемьдесят пять наличными? Если думаешь, что это легко, попробуй сам.

— Ты дала расписку, Берта? Что в ней?

— Что мы получили пятьсот восемьдесят пять долларов.

— И за что?

— За защиту интересов Шарлотты Хенфорд.

— Тебе не нужно было этого делать.

— Понимаю. Тебе не нравится цвет ее волос, не так ли?

— Ты должна была бы точно узнать у нее, о чем идет речь на этот раз. Нельзя же совать голову в петлю.

— Речь идет о том, что на малышку пали ложные подозрения.

— И кто же ее подозревает без оснований?

— Вот ты и должен это выяснить.

— И что на нее навешивают?

— Лжесвидетельство. И этот Селлерс постепенно начинает действовать мне на нервы. Он в каждом начинает видеть преступника.

— Где она сейчас находится?

— Послала ее перекусить. Сказала, что ты скоро будешь. О Боже, что творится с моей головой. Даже ни одну сигаретку не смогла выкурить до конца.

Пока Берта готовилась к новому словоизвержению, в кабинете царили тишина и покой.

— Фрэнк Селлерс основательно пошуровал в доме Баллвинов, и как ты думаешь, что он нашел?

— Ну и что?

— Кофейное блюдечко, на котором были остатки анчоусной пасты.

— Где он его нашел?

— В буфете.

Я сказал:

— Он здорово обрадуется этому вещественному доказательству. Это его новый козырь. А теперь оставь меняодного, Берта. Только на десять минут. Я должен все обдумать. После этого я займусь кофейным блюдечком.

— Десять минут! — запричитала она. — Ведь у тебя было все утро для раздумий! — Потом продолжала: — Она может вернуться в любой момент. Я сказала, чтобы она все продиктовала твоей секретарше — пусть все будет ясно, как дважды два. Вообще, я всячески старалась задержать ее. Но она слишком нервничает, хочет, чтобы что-нибудь делалось…

Я перебил ее:

— Я должен обязательно подумать минут десять. Тут что-то не так. Ничего не сходится — а ведь через несколько минут мне придется рассказать полиции длинную историю.

В дверь постучали, и испуганная секретарша сунула голову в кабинет.

— Можно? — спросила она.

Берта хотела наброситься на нее, но маленькая робкая секретарша уже проскользнула в дверь и прошептала: