Эрл Стенли Гарднер - Счет девять

— Тут какой-то подвох, — резюмировал Гиддингс.

— КонечнР, похоже на подвох, — согласился Селлерс, — но когда имеешь дело с этим парнем, приходится смотреть в оба. Я тебе уже говорил, он умен.

— Он только думает, что умен, — усмехнулся Гиддингс. — Подожди, я до него еще доберусь.

— Пошли, Поллитровочка, — сказал мне Селлерс. — Отправляемся в полицейский участок.

— Я полагаю, на этой бутылке достаточно отпечатков, чтобы опознать почти всех, — подытожил дактилоскопист. — Бутылка сплошь покрыта ими.

Я сказал:

— Головорезы, набросившиеся на меня, были настоящими верзилами. Я думаю, одного из них, с потрепанной мордой, я смогу узнать.

— Хорошо, Поллитровочка, мы предоставим тебе такую возможность, — пообещал Селлерс.

Около половины второго ночи я выбрал наконец фотографию одной потрепанной, истасканной морды.

— Это похоже на того парня, — сказал я Гиддингсу.

Гиддингс был скептичен.

— Ладно, умник, — ответил он, — посмотрим, что покажут отпечатки пальцев.

Через десять минут поведение инспектора Тэда Гид-дингса разительно переменилось.

— Что с отпечатками? — спросил я.

Гиддингс посмотрел на меня и удивленно покачал головой.

— Они проверили, — сказал он. — Отпечатки пальцев этого парня на бутылке имеются. Черт побери, ты все растешь и растешь.

Я сделал большие глаза.

— Так, — сказал я, — теперь мы знаем, где идол, который был у меня.

— Там имеются и другие отпечатки, — возразил Гиддингс. — Давайте не будем торопиться с выводами.

— Конечно, пусть все идет своим чередом, — сказал я. — Но поскольку я — гражданин, чья квартира разгромлена и разграблена, мне хотелось бы увидеть большую активность полиции.

— Ты увидишь ее, — проворчал Гиддингс, — ты ее получишь. Не получи только муравья в горло.

На двадцать минут меня оставили одного, затем Гиддингс и Селлерс снова вошли в комнату.

— Я полагаю, мы опознали твоих головорезов, Пол-литровочка, — сообщил Селлерс.

— Как вам это удалось?

— Человека, которого ты узнал, зовут Фергюсон. Он условно освобожден и живет на Шестьдесят первой улице, девяносто шесть — одиннадцать. Он под наблюдением своего участкового полисмена, получил хорошую работу в телевизионном концерне. Специалист по электронике. Во время условного срока замечаний не имел. Однако там,' в тюрьме, сдружился с неким Джимми Ле-ноксом, по прозвищу Следующий Раз, поскольку, когда бы ни пытались поднять его на работу, он всегда божился, что сейчас никак не может, а пойдет в следующий раз. Так это к нему и приклеилось. А для тебя, Дональд, такая новость: отпечатки Джимми Ленокса тоже есть на бутылке. Это их связывает, а ежели эти двое проходимцев сдружились, можете быть уверены, что-то произойдет. Больше того, этот дом девяносто шесть — одиннадцать по Шестьдесят первой улице почти примыкает к Карлтон-Драйв, где живет Мортимер Джеспер. Пожалуй, с этого можно кое-что поиметь. — Я согласно кивнул. — Будет неплохо, если ты напишешь жалобу, обвинив Ленокса и Фергюсона в краже со взломом, и дашь письменное показание под присягой. Этого будет достаточно для получения ордера на обыск.

— Почему я должен что-то писать? — возразил я. — Почему вы, приятели, не можете взвалить это на собственные плечи?

— Послушай, Дональд, — вымолвил Селлерс почти умоляющим голосом. — Мы и так достаточно глубоко вляпались. Мы доверились твоим доводам… Ну и в конце концов все к чертям перемешалось. Мы вроде бы разрешили эту проблему, но не заглянули поглубже. Ты ведь не только частный детектив, но и просто гражданин, твое жилище разграблено и разгромлено, и ты думаешь, будто знаешь тех, кто сделал это. Будь человеком, дай письменное показание под присягой, чтобы мы смогли получить ордер на обыск.

Я посмотрел на Гиддингса:

— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь сотрудничать с вами. Со мной в эту ночь обращались слишком грубо.

— Не держи зла на Тэда, — попросил Селлерс. — Тэд просто хороший, честный коп, который, может быть, был к тебе несправедлив нынче вечером.

— Я не слышал, чтобы он признал это, — сказал я.

Гиддингс глубоко вздохнул:

— Может быть, я был несправедлив к тебе нынче вечером, Л эм.

Он сказал это таким тоном, будто у него вытащили все зубы.

— Ты мошенник, — сказал я, — но, так и быть, я тебя прощаю.

В половине третьего полицейский автомобиль подкатил к дому девяносто шесть — одиннадцать на Шестьдесят первой улице. Копы действовали наиболее рациональным способом: выключили двигатель за квартал и к дому подъехали накатом, воспользовавшись для остановки аварийным тормозом, не включающим ослепительно сверкающие красные сигнальные огни. Вышли, не хлопнув дверью. При них был кузнечный молоток и пара изогнутых прутьев, чтобы быстро открыть дверь. Одна дорожка вела к задней стене дома, но Селлерс и Гиддингс пошли к фасаду. После того как они минуты две прозвонили, в доме зажегся свет, и кто-то спросил из-за двери: «Кто там?»

— Полиция, — ответил Селлерс. — У нас ордер на обыск. Откройте.

— Черт побери, у вас не может быть ко мне никакого дела, — ответил голос.

— Откройте. У нас ордер на обыска

— У вас не может быть ордера на обыск, — настаивал голос, — я ничего не сделал.

— Откройте дверь, не то выломаем, — пригрозил Селлерс.

Дверь открылась. На пороге стоял высокий, в теле, человек в спортивном нижнем белье. Он был даже на полголовы выше Селлерса. Гиддингс вытолкнул меня вперед.

— Когда-нибудь раньше видели этого парня? — спросил Селлерс, направив луч карманного электрического фонарика на верхнюю часть крыльца, так что наши лица осветились отраженным светом.

— Никогда в глаза его не видел, — сказал верзила, — и я не собираюсь, будучи поднятым с постели в такой час, отвечать на вопросы. Катитесь-ка отсюда. Я чист и…

— Кто сказал, что ты чист? — перебил Селлерс. — Это тот парень, Дональд?

— Тот самый, — ответил я убежденно.

— Никогда в жизни не видел этого маленького сукина сына, — запротестовал верзила.

— Хорошо, Фергюсон, — сказал ему Селлерс, — мы входим в дом. У нас ордер на обыск. Есть в доме еще кто-нибудь?

— Никого.

В это время у задней стены дома началась возня, и один из тех, кого отрядили стеречь заднюю дверь, вошел с менее рослой личностью, одетой в брюки, ботинки, пиджак и нательную рубашку. Верхнюю он, видимо, надеть не успел.

— Мы схватили этого парня, он пытался выскользнуть из задней двери, — доложил полисмен. — Посмотри-ка, что у него было в кармане пиджака. — Он протянул зеленого Будду с пылающим красным рубином во лбу. Верзила в неглиже выругался и попытался увернуться и убежать. Селлерс сдавил сзади его шею. Верзила грохнулся так, что дом вздрогнул.

— Шевелись, — приказал Селлерс, — заходи в дом. Поговорим об искусстве.

Мои наручные часы показывали чуть больше четырех часов. Сама мысль о возвращении домой была пыткой. Я вспомнил о валяющемся на полу матрасе, о кровати, которую надо будет застелить… Да и Берта, можете быть уверены, позвонит самое позднее в восемь утра, плюс уборка в доме… Не удастся поспать и нескольких часов. Я вспомнил, что меня ждет Филлис. Должна ждать. Но я вызвал такси и поехал в турецкие бани, намереваясь раздеться, закутаться в простыню и похромать в парную. Расслабиться в горячем воздухе, почувствовать, как мышцы впитывают теплоту, и боль отпускает, — это же небесное блаженство.

Банщик, положивший на мою макушку холодные мокрые полотенца, вошел со стаканом воды и сообщил:

— Там снаружи стоит коп и хочет вас видеть. Сказал, его зовут Селлерс.

— Скажите, чтоб зашел сюда.

— Он не может войти. Он одет. Из него за пять минут вытечет ведро пота.

— Скажите ему, что я выйти не могу. Простужусь.

Банщик вышел. Примерно через пять минут вошел

Фрэнк Селлерс; он был похож на опасного сумасшедшего.

— Слушай, Поллитровочка, — начал он. — Когда ты, черт побери, думаешь подняться?

Он снял мундир и галстук, бросил их на кресло.

— Я никогда не поднимусь, — ответил я. — Стараюсь выгнать боль из своих мышц и не собираюсь выходить на холод, чтобы разговаривать с вами. Так что вы хотели узнать?

— Слушай, Поллитровочка, — сказал Селлерс, — ты должен вскочить молниеносно. Я, черт побери, не знаю, как ты это сделаешь, и меня это не интересует. Мы крепко засели. Мы открыли этот самый сейф, мы получили показания Фергюсона и Джимми Ленокса. Мортимер Джеспер — крупнейший в стране торговец краденым, имевший дело с отборными клиентами, бравший только вещи, о которых заранее договорился с покупателями, и оперировавший прямо под нашим носом, а мы даже не подозревали, что делается. Я тебе много чего обещал. Уверен, ты раньше нас сумеешь поставить точку в деле об убийстве. Но это входит в мои обязанности, и я не могу позволить себе быть в доле. Я хочу узнать все, что тебе известно, а потом действуй как знаешь.

Я сказал:

— Вы слишком самоуверенны и упрямы, чтобы рассуждать об убийстве.

— Нет, я не таков, — не согласился он. — Но я убежден в одном. Единственное место, откуда могла быть выпущена стрела, — это студия Филлис Крокетт. Единственное время, когда она могла выть выпущена, — это когда Филлис Крокетт и Сильвия Хэдли находились там. А Сильвия видела конец духового ружья и то, как Филлис Крокетт прицеливалась из ванной комнаты. На основании свидетельских показаний такого рода можно добиться обвинения в убийстве первой степени.