– Эй, приятель, отцепись от него. – Я поднял глаза и попытался улыбнуться. – Двигай сюда. Давай поговорим.

Это был радиофицированный полицейский автомобиль с двумя полисменами на передних сиденьях. Я подошел к нему.

– Что празднуешь? – спросил один из копов.

– Ничего я не праздную, – возразил я.

– Черт, да у него рубашка в крови, – сказал другой. – Эй, что случилось?

– Пара головорезов затащили меня на пустырь, ограбили и оставили умирать.

– Достань водительские права, – повелел один из полисменов.

Я сунул руку в карман и достал свое удостоверение личности. Один из полисменов принялся изучать его, другой не спускал с меня глаз. Первый полисмен тихонько присвистнул:

– Парень частный детектив, Джим.

– Частный детектив?

– Ну да. По имени Дональд Лэм.

Второй полисмен спросил:

– Что вы здесь делаете, Дональд Лэм?

– Я позвонил по телефону одному человеку в связи с расследованием, которое веду. Пока автомобиль стоял перед его домом, двое головорезов спрятались на заднем сиденье. Я вскочил в автомобиль, не посмотрев, и… они меня чуть не убили. Один из них приставил сзади пистолет к моей шее и приказал ехать вдоль улицы на пустырь.

– Где теперь ваша машина?

– Очевидно, они ее забрали.

– Вы знаете ее номер и прочее?

– Конечно.

– Хорошо. Опишите все это, и, может быть, удастся их поймать. Выглядите вы неважно – похоже, вас здорово обработали. Кому вы звонили?

– Человеку, живущему неподалеку.

– Скажите-ка его имя.

– Это было секретное дело.

– Говорите!

– Мортимер Джеспер, – сказал я.

– Где он живет?

– Примерно в полутора кварталах отсюда. Поезжайте вдоль улицы и поверните направо.

– Садитесь, – сказал полисмен, – покажете дорогу.

Я влез в автомобиль и указал им путь к дому Джеспера.

– Выходите, Лэм, – предложил полисмен, когда мы добрались до цели.

Вылезать было мучительно, но один из них помог мне; другой остался в патрульной машине, настраивая коротковолновый радиоприемник. Я поднялся по ступеням крыльца, и полисмен позвонил. Через минуту дверь открылась. В дверном проеме стоял Мортимер Джеспер с удивленным видом; его водянистые голубые глаза выражали слабое любопытство.

– Что вам нужно? – спросил он.

– Я полисмен, – представился мой спутник. – Этот парень заявляет, что сегодня вечером посетил вас по делу. Двое напали на него и ограбили.

– Посетил меня? – спросил Джеспер голосом, полным недоверчивого удивления.

– Именно так.

– Но это невозможно! Ко мне весь вечер никто не приходил.

– Взгляните на него. – Полисмен повернул меня к льющемуся из двери свету.

Джеспер сказал:

– Я не знаю, зачем этот человек оклеветал меня, но я его никогда в жизни не видел.

Полисмен посмотрел на меня оценивающе.

– Хорошо, Лэм, – заключил он. – Мы отвезем вас в полицейский участок. Может, там вы придумаете историю получше.

Полисмен провел меня обратно к автомобилю. Оставшийся в нем спросил:

– Ну что?

– Джеспер говорит, что никогда в жизни его не видел, – ответил полисмен.

– Я связался с нашими по радио. Он частный детектив, все правильно. Имеет лицензию, на хорошем счету. Работает в связи с делом Крокетта. Знаешь, Дин Крокетт, который убит. Инспектор Гиддингс и сержант Селлерс тоже работают над этим делом. Они хотят, чтобы мы его привезли.

– Хорошо, я уже сказал ему, что мы собираемся доставить его в участок, – сказал второй полисмен.

Он кивнул мне:

– Устраивайтесь поудобнее, Лэм. Мы едем в полицейский участок. Они хотят поговорить с вами.

Глава 18

Инспектор Гиддингс осмотрел меня.

– Ну и ну, – резюмировал он. – Выглядишь, словно тебя пропустили через мясорубку. Ну, кончай ломать комедию и расскажи, что с тобой произошло на самом деле.

Я попытался улыбнуться, но лицо было слишком перекошено односторонней опухолью, а один глаз совсем заплыл. Выпрямиться было мучительно.

– Я стукнулся о дверь в темноте, когда шел в ванную, – попытался я сострить.

Инспектор Гиддингс смотрел на меня, как может смотреть тренер на побитого призового бойца, когда ему приходится выбрасывать на ринг полотенце.

– Ты выглядишь, словно получил полный счет.

– Только счет девять.

– У тебя неважно со слухом, Дональд. Ты в нокауте, а потому выбыл из игры.

– Что?

– Из игры. Из игры. Мне что, произнести это для тебя по буквам?

– Хорошо, – сказал я. – Я вас слушаю.

– Вот теперь, – сказал он, – ты начинаешь походить на разумного человека. Я, черт возьми, настоятельно советую тебе меня послушать. Ты знаешь, мы не любим нахальных шутников и частных детективов, затевающих игры вокруг дела об убийстве. Хорошо же мы будем выглядеть, если Дональд Лэм, частный детектив ростом с поллитровку, раскроет дело об убийстве Крокетта, в то время как полиция ходит вокруг да около. – Гиддингс помолчал и покачал головой. – Мы называем это потерей лица. Когда твои честные глаза откроют что-либо, относящееся к преступлению, ты должен прийти прямо к нам и рассказать об этом, а уж мы продолжим дело.

– Вы говорите об информации, которую добыл я сам, – спросил я, – или о том, что я мог прочесть в газетах?

Он отечески улыбнулся:

– В газетах много не прочтешь, Дональд. Мы уже кое в чем разобрались, а тут являешься ты, начинаешь все сначала и заявляешь мне, что…

Дверь рывком распахнулась, и быстро вошел Фрэнк Селлерс.

– Привет, Фрэнк, – сказал Гиддингс. – Я здесь пробую завербовать эту маленькую птичку. Сию минуту растолковывал ему, до чего нам нравится слушать птичье пение.

– При условии, что она поет вовремя, – добавил Селлерс.

– Точно, – согласился Гиддингс.

Селлерс сказал:

– Ты снова ввязался в это дело, а?

– Ничего я не делал, – огрызнулся я.

– Ну, это на тебя не похоже, – констатировал Селлерс. – Ты натворил больше, чем можешь себе представить.

Он откинул голову назад и захохотал. Гиддингс тоже улыбнулся.

– Я только что говорил молодцу, что его бой закончен, – сказал он. – Он теперь вне ринга. Получил полный счет.

– Ну, что ты знаешь, то знаешь, – Селлерс потер руки, словно костяшки его пальцев при виде моей разбитой физиономии начали зудеть. Он повернулся к Гиддингсу: – Я тебе уже говорил, у этого маленького шельмеца в голове не то чтоб совсем уж пусто. Он хитер. Его беда в том, что он не умеет держаться в тени. Всегда лезет вперед со своей болтовней и всегда нарывается на колотушки. Держу пари, что не менее дюжины раз видел его готовым пациентом для больницы, и все из-за того, что он подставлял свою голову, вместо того чтобы связаться с полицией.

– И этого шельмеца ни разу как следует не проучили? – с притворным удивлением спросил Гиддингс.

– Недавно проучили, – ответил Селлерс.

Лицо Гиддингса стало жестким.

– На этот раз его проучим мы, – мрачно произнес он.

– Сомневаюсь, – не согласился Селлерс. – Он предпочитает получать кулаком по физиономии. Не так ли, Дональд?

Я промолчал. Гиддингс сказал:

– Я как раз собираюсь сделать из парня христианина. Хорошо, что ты здесь, Фрэнк. – Он повернулся ко мне: – Выкладывай-ка все, что знаешь.

– Да, – подтвердил Селлерс, вытаскивая из кармана сигару и садясь. – Все, что знаешь.

Он отломил зубами кончик сигары, сплюнул комок табака на пол, зажег сигару и расселся, как человек, собирающийся поразвлечься хорошим представлением.

– Начинай, Поллитровочка, давай выкладывай. И будет лучше, если ты выдашь всю правду.

– Мне нечего выдавать.

– Послушай-ка, – сказал Гиддингс. – У нас много способов заставить человека заговорить, даже без промывания мозгов. Мы будем давить на тебя, Дональд. Мальчик мой, мы будем давить на тебя со всех сторон. Ты не сможешь жить и работать в городе, если полиция будет против тебя. И если ты умен, ты должен понимать это.

– Он умен, – убежденно промолвил Селлерс. Помолчав немного, добавил: – Но хитер. Ужасно хитер.

– Действуя вместе со мной, вы никогда не проигрывали, – напомнил я Селлерсу.

– Да, никогда, – подтвердил он, задумчиво пуская дым из своей сигары. – Я не могу сказать, что проигрывал. Но я не собираюсь сидеть позади тебя и ждать, чтобы ты сдавал карты так, как ты хочешь. После того как ты их перетасуешь, я заберу колоду и буду сдавать по-своему.

– Хорошо, – согласился я. – Я еще тасую. Когда буду готов сдавать, вы получите карты.

Гиддингс покачал головой:

– Нет, так не пойдет, Дональд. Может быть, Селлерс доверяет тебе, но я – нет. Я скептик, вот такой уж я сукин сын. Не доверяю никому.

– Расскажи все с самого начала, – сказал Селлерс. – Не стоит водить за нос Тэда Гиддингса, Дональд. Тебе лучше начать выкладывать карты.

– В противном случае? – поинтересовался я.

Селлерс пощелкал языком. Так снисходительно мать упрекает несмышленыша.

– Начни с самого начала, – посоветовал Гиддингс.

И я начал:

– Пока у меня ничего нет, кроме подозрений. Я ненавижу…

– Для начала нам достаточно, – прервал Гиддингс.

– Но я ненавижу обвинять, основываясь только на подозрениях!

– Мы все время делаем это в разговорах между собой, – сказал Селлерс. – Только не говори ничего кому-нибудь другому, Дональд, особенно газетчикам.

– Ну, – начал я, – все началось с натурщицы, которая позировала нагишом…

– Ты говоришь о малышке Сильвии Хэдли, красотке, которая позировала миссис Крокетт в тот день, когда ее мужа прикончили, не так ли?

– О ней.

– О Дональде можно сказать одно, – вмешался лейтенант Селлерс. – Красотка, даже на фотографии, так сильно действует на него, что лучше убрать эту фотографию. Я полагаю, он вызывает материнские чувства. Выглядит таким беззащитным. Возникает желание сменить ему пеленки. Я не раз наблюдал это.