— Зачем вы сохранили этот кроссворд?

— Пару слов я не могла разгадать. И я хотела на следующий день посмотреть ответы. Вы ведь знаете, как газеты делают — сегодня печатают кроссворд, а на следующий день, одновременно с новым кроссвордом, — ответы на вчерашний.

— Хорошо, какого числа вы решали в кафетерии вот этот кроссворд? — спросил я.

Она нахмурила лоб, припоминая, и произнесла неуверенно:

— Это было… когда же?.. Это было пятого.

— Почему же шестого вы, посмотрев ответы, не выбросили эту вырезку?

— Что-то случилось с газетой от шестого числа, от чего я даже разнервничалась. Я взяла газету, выписанную на наш отдел, а кто-то до меня вырезал из нее кусок страницы вместе с кроссвордом, спортивным разделом и другими подобными вещами.

— Но вы все же не настолько огорчились, чтобы вечером, после работы, пойти и купить целый, не рваный номер этой газеты?

— Правильно. Вечером я пошла в кино.

— Это было в тот вечер, когда вы зашли в ресторан и заказали себе ужин с вином?

— Нет, в ресторан я заходила днем раньше, четвертого. Я выпила, поела и просто так наблюдала за танцующей публикой, любовалась светомузыкой. Я не долго там оставалась, потому что наврала знакомому официанту, будто жду своего спутника, а когда он не появился и метрдотель удивленно и весьма многозначительно поднял брови, я объяснила ему, что мой друг, вероятнее всего, задержался и я буду ужинать и платить сама.

— И вот тогда-то, пятого, и начались эти телефонные звонки? — спросил я.

— Правильно. И я…

Звонок в дверь прервал Мэрилин на полуслове.

Я нахмурился и сказал:

— Если не возражаете, Элси, я думаю, что Мэрилин лучше пройти в ванную комнату и немножко освежиться. Так будет правильнее. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что она здесь.

— Вы хотите, чтобы она у меня пожила? — спросила Элси.

— Еще не знаю, — сказал я.

Я кивнул Мэрилин.

Она проскользнула в ванную как раз в тот миг, когда в дверь снова позвонили, а затем нетерпеливо застучали рукой. Раздался голос Берты Кул:

— Эй, открывайте, мне некогда тут дожидаться.

Элси взглянула на меня с испугом в глазах.

Я прошел в переднюю и отпер дверь.

Негодующая Берта, переваливаясь, как баржа на волне, вошла в комнату.

— Везде ищу тебя, — сказала она. — Неужели нельзя позвонить в бюро и сообщить, где ты есть. Ведь может быть важное дело.

— Сядь, Берта, сядь.

Берта свирепо взглянула на Элси и обратилась ко мне:

— Получается так, что когда ты мне нужен, приходится искать, где Элси. Я смекнула, что ты можешь быть здесь, подъехала, ну и конечно, у обочины стоит машина Элси, а рядышком уютно пристроилась твоя, как будто наступил сезон спаривания у автомобилей.

Глаза Берты злобно сверкали.

— Какое у тебя дело, Берта? — спросил я.

— Да все эта шлюшка, которая пыталась сделать из меня дуру, — сказала Берта.

— Что с ней?

— Обожди минутку, я тебе расскажу, что с ней.

Берта шагнула к телефону, набрала номер и сказала в трубку:

— Диспетчер? Говорит Берта Кул. Свяжитесь по телефону с сержантом Селлерсом и скажите ему, что я обнаружила Дональда Лэма на квартире у Элси Бранд. Отсюда я и звоню.

Берта указала адрес и положила трубку.

Она вернулась, опустилась в кресло и сказала:

— Недопустимо, чтобы нас держали за остолопов, по крайней мере меня, покуда я работаю в этом агентстве.

— Почему мы остолопы, Берта?

— Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Все это дело — сплошная туфта.

— В каком смысле?

— Да в таком, что все эти телефонные звонки, тяжелое дыхание — все это чушь собачья. У них там свои дела, и все подстроено, чтобы эта маленькая стерва имела алиби на вечер. Когда ее начнут допрашивать, где она была, она скажет: «Я была дома в постели». — «А вы можете это подтвердить чьими-либо доказательствами?» — спросят ее. «Конечно, могу, — заявит она. — Меня запугивали анонимными телефонными звонками, поэтому я наняла телохранителей из частной детективной фирмы «Кул и Л эм». Миссис Берта Кул была со мной в комнате всю ночь. Я бы не смогла выйти, не разбудив ее». — И, кипя от ненависти, Берта продолжала: — И еще, наверное, добавит массу подробностей, как она лежала, прислушиваясь к моему храпу, и тому подобное.

— Полагаю, ты излишне подозрительна, Берта.

— Прекрасно, — сказала Берта. — Продолжай считать меня чересчур подозрительной. Я — детектив. Когда я берусь за расследование, я стараюсь получить ответы на вопросы. Когда какая-то стерва пытается обвести меня вокруг пальца, я начинаю думать: «А зачем ей это надо?»

— Ну, и в данном случае до чего ты додумалась?

— Ты чертовски прав — я додумалась.

— До чего же?

— Я уже говорила тебе, что в чашку с шоколадом было подсыпано снотворное. Ты тогда надо мной посмеялся, но когда я в то утро проснулась, чашки из-под шоколада еще лежали в кухонной раковине немытые. Я знала, какая чашка моя, потому что рядом с ручкой на ободке была выщербинка и в нее попал шоколад. Я взяла кусочек папиросной бумаги, промокнула шоколад и отдала на анализ. Анализ определенно подтвердил наличие барбитурата в шоколаде, хотя количество препарата в чашке они назвать не могли.

— Это еще ничего не доказывает, — сказал я. — Может быть, Мэрилин хотела спать, но опасалась, что ты страдаешь бессонницей, вот она и решила…

— Заткнись! — рявкнула Берта. — Если в деле замешана женщина, то стоит ей прошелестеть у тебе перед носом юбкой, пострелять туда-сюда глазками, томно повздыхать, покрутить задницей, проронить слезу — да еще подарить тебе страстный поцелуй — и все! После этого тебе как детективу — грош цена.

— Ладно, Берта, давай по делу. Что ты еще успела?

— Я позвонила в таксомоторную компанию и спросила, не посылали ли они вчера такси в многоквартирный дом Недлер-Армс между десятью часами вечера и полуночью. Боже мой, да я должна была насторожиться еще в ту минуту, когда эта стервочка стала загонять меня в постель и очень трогательно заботиться, чтобы я спала покрепче.

— Что ответила таксомоторная компания?

— Девка заказала такси по телефону. Таксист приехал примерно в десять тридцать. Мэрилин его ждала.

— А какое касательство ко всему этому имеет Фрэнк Селлерс? — спросил я.

— А такое касательство, что эта стерва приказала таксисту доставить ее в дом номер 762 по Рода-авеню, где, если ты еще не знаешь, убили сводницу, или как она там, черт их побери, называется, а полиция зафиксировала время убийства между десятью часами вечера и тремя ночью. А ну-ка, Дональд Лэм, попробуй-ка теперь при таком раскладе выгородить ее! Ну, начинай свою защитительную речь…

Я открыл было рот, но снова прозвенел звонок у входной двери, и раздался голос Селлерса:

— Открывайте!

Берта открыла ему дверь.

— Что-нибудь раздобыли? — спросил Селлерс.

— Вы угадали, кое-что я раздобыла, — сказала Берта. — Эта шлюха заказала такси, которое забрало ее около десяти тридцати и доставило на Рода-авеню, 762. Я выехала туда, чтобы выяснить на месте, какая такая пожарная срочность заставила ее мчаться туда, и обнаружила, что прошлой ночью там убили бандершу. Тогда-то я вам и позвонила.

— Хорошая работа, Берта! — похвалил Селлерс и злобно взглянул на меня: — А каким образом Дональд затесался в это дело?

— Этого я еще не знаю, — ответила Берта. — Давайте это выясним. Если я не ошибаюсь в своих догадках, Дональд свалял дурака с этой крошкой. Он думал, что она ангел непорочный. Ну, а я-то чувствовала, что от этого дела, разит липой на пять миль. Вся история — липа, от начала и до конца. Эти телефонные звонки, эти письма с доставкой адресату в собственные руки, все эти рыдания и стенания, вся эта чертовщина — все подстроено, чтобы получить на нее алиби на ту ночь!

— В таком случае, это убийство первого разряда с заранее обдуманным намерением, — заявил Селлерс.

— Мне вы это можете не объяснять, — сказала Берта.

— Из одного рейса такси вы делаете слишком далекие выводы, — возразил я. — Достаточно ли хорошо запомнил таксист свою пассажирку, чтобы с* уверенностью ее опознать?

— Они очень даже здорово запоминают своих пассажиров, если хотят работать таксистами в этом городе, — мрачно изрек Селлерс. — Ну, а теперь как мы будем брать эту девку, Берта?

Берта посмотрела на меня и пожала плечами.

— С убийством Лэтти дело обстоит весьма серьезно, — сказал Селлерс, глядя на меня. — Мы в скверном положении, потому что наблюдали за домом. Мы не ожидали, что такое может случиться, тем более до часу-двух ночи, когда мужики начнут свозить девок обратно. Мы хотели выследить какого-нибудь одного из этих джентльменов и вытрясти из него признание.

— Почему именно из мужчин? — спросил я.

— Потому что девчонки будут врать, как черти, чтобы выкрутиться. Мужчины же поначалу тоже пытаются отовраться, но после того, как мы пригрозим предать их фамилии огласке в прессе в случае, если они откажутся с нами сотрудничать, и, наоборот, предложим изъять их фамилии из протокола, если они нам все по-честному расскажут, парни дают трещину и уступают. _Мы так всегда делаем. Это наш старый прием.

— Да, — сказала Берта, — вы можете… — Она замерла на полуслове. — А это еще что такое?

— Где? — спросил Селлерс.

Берта указала на две женские хозяйственные сумки.

— Одна из них принадлежит Элси, — сказала она. — А чья же, черт возьми, вторая?

Селлерс нагнулся к сумке Мэрилин.

— Ну, будь я проклята, — сказала Берта, сверля меня злющими глазами. — Здорово же она тебя обработала!