Замкнутая, неприступная, вежливая в пределах необходимости, она, по-видимому, ответила, что место свободно. Он поблагодарил и принялся разгружать поднос.

— Убедились? — ликовала Мэйби.

— Что ж, — ответил я, — одно из двух. Либо вы ясновидящая, либо разыгрываете спектакль, который я пока не могу разгадать. Я повидал кое-что на своем веку. Следить за людьми — моя профессия. Но я ни за что не заподозрил бы, что у этих двоих свидание.

— Такие штуки я проделываю регулярно — и вполне запросто, Дональд, — сказала она.

— Черта с два! — возразил я. — А ну-ка, спускайтесь с небес на землю и выкладывайте начистоту. Я не простачок, на мякине не проведешь.

Казалось, она вот-вот заплачет.

— Неужели, Дональд, вы мне не верите?!

— Разумеется, нет! Это все трюк!

Она сидела, уставившись в свою тарелку.

— Вы мне так понравились… Я думала, у нас… А теперь…

Я ждал продолжения. Она посмотрела на меня с выражением праведного негодования на лице:

— А теперь не знаю… не знаю даже, нужно ли вам помогать.

Она вернулась к еде с обиженной физиономией. А я отложил вилку и наблюдал за нею. Вдруг она сказала:

— Дональд, перестаньте.

— Перестать — что?

— Перестаньте на меня так смотреть.

— А вы бросьте свои фокусы, — ответил я.

Я перевел взгляд на столик, где сидела та парочка. По поводу брачной подоплеки она, пожалуй, была права. Мужчине, где-то между сорока пятью — пятьюдесятью, лысеть он пока не начал. На лице его лежала печать затаенной печали, печали человека, потратившего долгие годы в поисках достойного объекта, которого на поверку в природе и не существует. Казалось, он даже сутулится от усталости. И все же он был еще строен, явно сберег талию, равно как и волосы, а костюм носил изысканный. Этот тип вполне мог оказаться толстосумом, и притом влиятельным.

С моего места трудней было рассмотреть женщину. Изредка я видел ее профиль, но преимущественно затылок. По первому впечатлению, насколько я мог судить, ее тактическим оружием была стрельба глазами. Она отводила их в сторону, потом быстро взглядывала снизу вверх на собеседника, улыбалась и потупляла очи. Ей могло быть и двадцать шесть, и тридцать один.

Глядя на женщину, я жалел, что так мало уделил ей внимания, когда Мэйби ткнула пальцем в ее сторону.

В памяти осталось смутное впечатление от стройной фигуры, легкой и стремительной походки.

И вдруг я заметил Бернис Клинтон. Она сидела в одиночестве за угловым столиком и тоже пялилась на нашу парочку. Взгляды, которые она вонзала в спину женщины, были как кинжалы. Они прфникали под одежду и придирчиво инвентаризировали мельчайшие подробности. Я не уловил момент, когда Бернис вошла, и предположил, что она оказалась в кафетерии прежде нас. Я посмотрел на Мэйби:

— Ладно, сестрица, пора исповедаться.

— О чем вы, Дональд?.

— Черт возьми, да вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Эту парочку вы встречали раньше.

Она опустила глаза.

— А теперь скажите, кто они?

— Я… я не знаю, Дональд. Да, признаюсь, я видела их раньше. Мне так хотелось произвести на вас впечатление.

— Это она и отправила мне телеграмму?

— Нет, та женщина была привлекательнее, в ней было больше… Дональд, вот она!

Мэйби смотрела на Бернис Клинтон.

— Вы говорите о той, что сидит в одиночестве и…

— Да, да, это она! Она наблюдает за парочкой…

— Выходит, сеанс ясновидения — запланированный аттракцион?

— Да. Но как бы то ни было, у меня отличная память на лица. Мне достаточно увидеть человека один раз, и уже никогда не забуду. Время от времени я встречаю на улице людей, которые недели или месяцы назад заходили к нам отправить телеграмму. Этих двоих я видела не раз и не два. И каждый раз они проделывают, свой фокус. Позволяют посторонним втереться между ними в очередь, Потом женщина выбирает столик, а мужчина проходит мимо, как будто они незнакомы. Потом он садится за столик, заговаривает с ней и…

— А что же дальше, за стенами кафетерия? Они выходят вместе?

— Нет. Первой выходит женщина. Через некоторое время уходит мужчина. Но они продолжают прикидываться посторонними, которые случайно завязали мимолетный разговор.

— Ее манера строить глазки во время разговора не выглядит ни случайной, ни мимолетной, — заметил я.

— Согласна… Вероятно, это одна из причин, почему я обратила на них внимание. Я заметила, как она строит ему глазки, а потом встала как ни в чем не бывало и ушла, оставив мужчину за столиком. Я удивилась. А через неде-лю-другую я опять их увидела, пару дней назад — опять, вот уж четвертый раз они мне здесь попадаются.

Несколько секунд я изучал Мэйби, потом сказал:

— Теперь о том, как вы задумали произвести на меня впечатление…

— Ну, Дональд… Зачем, по-вашему, я согласилась пообедать вместе?

— Затем, что была голодна.

— Нет, потому, что я видела вас раньше и вы произвели на меня впечатление.

— Когда это вы меня встречали?

— В «Шашлыках у Мастерса» на Седьмой улице. Вы обедали с весьма внушительной женщиной, она пыталась командовать и все время выходила из себя. Она слишком стара, чтоб быть вашей… Дональд, что вы в ней нашли?!

— Вы имели счастье лицезреть Берту Кул, моего делового сподвижника.

— Ах, вот оно что!

— Именно так!

— Она вас любит!

— Что вы! Ненавидит.

— Она вас не ненавидит, Дональд. Вы ей импонируете, она вас уважает, и в глубине души даже побаивается.

— Быть может, — согласился я равнодушно.

Мэйби придирчиво разглядывала меня.

— Раз я вам помогла, нё поможете ли и вы мне?

— Чем?

— Подыскать новую работу.

— Что плохого в нынешней?

— Управляющий.

— Почему просто не попросить о переводе?

— Боюсь.

— Чего?

— Ну, это причинит ему ужасную боль… Ну, не знаю. Боюсь, он будет препятствовать моему переходу. Он… Я его боюсь.

— Он на самом деле влюблен в вас?

— Влюблен. На какой-то безумный пуританский лад.

— Хорошо, — сказал я. — Буду иметь вас в виду. Но назад в контору не повезу. Меня ждут кое-какие делишки.

— Пройдусь пешком. Разъезжая с вами так близко от работы, я сильно рискую. Если бы он увидал нас вместе… Ну, это обидело бы его. А мне не хотелось бы его обижать.

— Послушайте, Мэйби, — сказал я. — Исключим раз и навсегда сценические эффекты. Неужто всю свою жизнь вы будете подстраивать под возможные обиды управляющего?

— Нет. Как раз по этой причине я и хочу куда-нибудь перейти.

— Назовите свою фамилию.

— Хайнс.

— И' объясните, почему вы так жеманничали, когда я задавал вопросы?

— Хотела заинтриговать вас, Дональд. Хотела познакомиться… Волновалась из-за той дамы, с которой вас видела. Не была уверена, что стоит…

— А сейчас уверена?

— Вы нравитесь мне, Дональд. Едва вы заговорили, голова у меня пошла кругом. Небось и сами заметили. А управляющий — так уж точно. Не зря ведь разъярился. — Она посмотрела на часы: Мне надо вернуться на работу минута в минуту.

— Времени еще вполне достаточно, чтоб ответить на кое-какие вопросы. Я так и не уяснил себе, честную ли вы ведете игру.

— Честную, Дональд. Клянусь, честную. О Чем вы котите спросить?

— Вопросы простые. Не захочется отвечать — не надо. Но если будете — только правду.

— Буду говорить правду, Дональд. Клянусь.

Глядя ей прямо в глаза, я внезапно спросил:

— Ваш управляющий, о котором столько разговоров, эн приставал к вам?

Ресницы ее. дрогнули, глаза ушли в сторону, потом опять поглядели прямо в мои.

— Да.

— Вплоть до нижних этажей?

— Да.

— Потому его и боитесь?

— Да.

— Совсем другой разговор, — заключил я.

— О, Дональд, зачем надо принуждать меня к таким признаниям? Так нечестно. Вам не следовало выуживать… Если его жена узнает…

— Раз мы договорились стать друзьями, вы должны соблюдать правила игры.

— Дональд, я… Что-то в вас есть такое… Вы меня пугаете.

— Прекрасно!

— Что тут прекрасного?

— Будете говорить правду.

— Я была абсолютно правдива. Боже мой, вы подкрались прямо как змея…

Дама, соседствовавшая с приметным господином, завершила трапезу, поднялась, не удостоив его взглядом, и направилась к кассе.

— А сейчас, Мэйби, я вас покину, — сказал я, отодвигая свой стул, погладил ее по плечу и скатился по лестнице вниз.

Касса находилась вне поля зрения Бернис. До этого рубежа я добежал, когда интересующая меня дама брала сдачу.

Оплатив свой чек, я очутился на улице как раз вовремя, чтобы заметить, что она повернула налево и пересекла мостовую.

Я следовал за нею в тридцати — сорока футах, не заботясь, знает она об этом или нет.

Походка у нее была что надо. С плавным покачиванием и без суетливого вихляния. Словно улица была не улицей, а плавательным бассейном, и она ритмично рассекала телом воду.

Вскоре нас обогнала машина. Это был «олдсмобил», а за рулем — мужчина, сидевший рядом с дамой в кафетерии.

Он не подал виду, что видит ее, и она не посмотрела ему вслед. В моем сознании автоматически отпечатался номер: ИВИ-114.

Дама прошла еще два квартала до автобусной остановки. Мы сели в автобус вместе. И так же вместе вышли в Верхнем городе, близ какого-то офиса.

На данном этапе игра в кошки-мышки не имела смысла. Она могла меня запомнить. Й все-таки, когда она вошла в лифт, я тоже вошел.