Эд Макбейн - Ружье

Как играть в игру без правил?

Как искать логику в чем-то, напрочь ее лишенном?

Попробуйте сами.

Вам придется начинать сначала.

— Если только это снайпер, — заметил Мейер. — Мы ведь в этом пока не уверены. Всего два случая, Стив. Если хочешь знать мое мнение, этот парень из Шестьдесят пятого участка — как его?..

— Ди Нобиле.

— Да. Так вот, я считаю, что он спихнул на нас это дело преждевременно.

— Тот же М. О., — напомнил Карелла.

— Да-да.

— Тот же патрон.

— Все люди двуногие, — не унимался Мейер, — следовательно, все двуногие — люди.

— И что?

— А то, что не спешим ли мы с предположениями, будто, если эти двое застрелены с двух разных крыш и в обоих случаях использовали однотипные пули, то…

— Мейер, да я готов Богу молиться, чтобы этих двоих застрелила моя тетушка Матильда, потому как названа наследницей в их страховых полисах. Пока что-то непохоже. Зато уже есть схема.

— Какая еще схема?

— Совершенно очевидная. Как сделано и чем сделано.

— Возможно совпадение.

— Верно, возможно. Если не учитывать дополнительные данные.

— Не спеши ты со своими дополнительными данными.

— Да? А вот послушай, — Карелла достал из стола отпечатанный на машинке лист, посмотрел на Мейера и начал читать: — Энтони Форрест, без малого сорок пять лет, женат, трое детей. Занимал важное положение^ вице-президент, годовое жалованье — сорок семь тысяч. Протестант, республиканец. Улавливаешь?

— Ну-ну, продолжай.

— Теперь Рэндольф Норден. Сорок шесть лет, женат, двое детей. Тоже высокий пост — младший компаньон в адвокатской фирме, жалованье — пятьдесят восемь тысяч долларов в год. Протестант, республиканец.

— Ну и?

— Ну и поменяй местами их имена. Ведь ничего не изменится.

— Ты хочешь сказать, что снайпер охотится за мужчинами средних лет, которые женаты,* имеют детей и занимают высокие…

— Все может быть.

— Тогда почему не пойти дальше и не сузить круг догадок? — предложил Мейер. — Что, если он охотится за всеми, кто старше сорока пяти?

— Вполне возможно.

— Или за всеми женатыми мужчинами, у кого двое и более — детей?

— Может быть.

— Или за всеми, чье жалованье больше сорока тысяч в год, а?

— Тоже может быть.

— Или за всеми протестантами? Или республиканцами?

Карелла бросил лист на стол и сказал:

— Или за всеми, кому свойственны все эти особенности вместе.

— Стив, но таких людей в нашем городе не меньше — это по самым скромным подсчетам — сотни тысяч.

— Ну и что? А кто говорит, что снайпер спешит? Может быть, он и задумал перебить их всех по очереди.

— Тогда он просто псих.

Карелла пристально посмотрел на Мейера:

— Видишь ли, именно поэтому я и надеюсь, что мы имеем дело не со снайпером.

— Да подожди ты, — ответил он. — Только из-за того, что какой-то малый из. Шестьдесят пятого участка поспешил…

— Я не думаю, что он поспешил. Наоборот, я думаю, что он молодец и сделал единственно правильный вывод. И я думаю, это действительно снайпер, и очень надеюсь, что он не псих. А нам пора начать выяснять, что еще общего было, а чего не было в биографиях Форреста и Нордена. Вот что я думаю по этому поводу.

Мейер пожал плечами, засунул руки в карманы и пробормотал:

— Только снайпера нам и не хватало.

Президент компании «Индиан Экспорте Инкорпорейтед», в которой работал Энтони Форрест, оказался лысеющим человеком лет под семьдесят. Немного полный, несколько надменный и очень похожий на немца. Ростом он был примерно пять футов восемь дюймов, с торчащим животиком. Судя по походке, он страдал плоскостопием. Мейер Мейер, по национальности еврей, в его присутствии почувствовал себя как-то неловко.

Президента звали Людвиг Эттерман. Стоя перед своим столом, как показалось в полном отчаянии, он произнес:

— Хороший был человек Тони. Не могу понять, как это могло случиться.

В его речи чувствовался легкий немецкий акцент.

— Вы давно его знали, мистер Эттерман? — спросил Карелла.

— Пятнадцать лет. Это много.

— Сэр, не могли бы вы рассказать нам об этом поподробнее?

— Что именно вас интересует?

— Как вы познакомились, какого рода деловые связи поддерживали, в чем заключались обязанности мистера Форреста?

— Когда мы встретились, он был коммивояжером. А у меня уже было свое дело. Он работал на компанию, выпускавшую картонные упаковки. В то время они располагались в центре города, сейчас эта компания уже не существует. Видите ли, мы импортируем товары из Индии и рассылаем их по всем штатам, потому-то нам и нужно столько картонной тары. В те времена я покупал почти все наши коробки у компании, где работал Тони. Ну и виделись мы с ним… наверное, раза два в месяц.

— Это было вскоре после войны, правильно?

— Да.

— А вы знаете, мистер Форрест был на войне?

— Да, был, — кивнул Эттерман. — Он служил в артиллерии. Был ранен в Италии в бою с немцами. — Эттерман сделал паузу. Потом повернулся к Мейеру и сказал:

— Видите ли, я гражданин США. Живу здесь с тысяча девятьсот двенадцатого года. Родители приехали сюда, когда я был еще мальчиком. Большинство наших родственников уехали из Германии. Некоторые из них в Индию, что и заложило основу нашего дела.

— Сэр, а вы не знаете, в каком звании служил мистер Форрест?

— Кажется, он был капитаном.

— Хорошо, продолжайте, пожалуйста.

— Короче говоря, он понравился мне с самого начала. Было в нем что-то привлекательное. В конце концов, коробки везде одинаковые, где их ни покупай. Я покупал у Тони, потому что он мне нравился.

Эттерман предложил детективам сигары и закурил сам.

— Мой единственный порок, — сказал он. — Доктор считает, что они меня когда-нибудь убьют. Раньше я отвечал, что мечтаю умереть в постели с молоденькой блондинкой или с сигарой в зубах. — Эттерман усмехнулся. — Впрочем, полагаю, что в моем возрасте придется ограничиться сигарой.

— Как мистер Форрест перешел к вам? — с улыбкой спросил Карелла.

— Однажды я спросил его, доволен ли он своим положением, и если нет, то готов предложить ему работу. Мы обсудили это дело подробнее, и он начал работать у меня. Коммивояжером. Это было пятнадцать лет назад. Сегодня… вернее, когда он умер, он был вице-президентом.

— Что побудило вас сделать такое предложение, мистер Эттерман?

— Как я уже сказал, он мне понравился с самого начала. Кроме того… — Эттерман покачал головой. — Впрочем, это неважно.

— Что, сэр?

— Видите ли… — Эттерман снова покачал головой. — Я потерял сына. <Он погиб на войне.

— Простите.

— Ничего. Это было давно, а жить ведь как-то надо, правда? — Эттерман улыбнулся быстрой улыбкой. — Он служил в эскадрилье бомбардировщиков. Его самолет сбили во время налета на Швайнфурт тринадцатого апреля сорок четвертого. Там был шарикоподшипниковый завод*.

В кабинете наступила тишина.

— Наша семья как раз из городка поблизости от Швайнфурта. Как странно иногда поворачивается жизнь, вам не кажется? Я родился немцем в городке неподалеку от Швайнфурта, а мой сын-американец сбит, пролетая над тем же самым Швайнфуртом, — он покачал головой. — Поразительно, вы знаете, просто поразительно.

И снова тишина.

Карелла кашлянул и спросил:

— Мистер Эттерман, а что за человек был Энтони Форрест? Он ладил с вашими сотрудниками, он…

— Я не знал человека лучше, — ответил Эттерман, — и я не могу назвать никого, кто бы его не любил, — он покачал головой. — Мне кажется, его мог убить только какой-то сумасшедший.

— Мистер Эттерман, обычно он уходил с работы в одно и то же время?

— Заканчиваем мы в пять. Мы с Тони, как правило, болтали о том о сем, ну, может, еше минут пятнадцать. Да, пожалуй, он обычно уходил где-то между четвертью и половиной шестого.

— Его отношения с женой?

— Он и Клара были очень счастливы друг с другом.

— А дети? Если не ошибаюсь, его дочери девятнадцать, а мальчикам около пятнадцати?

— Совершенно верно.

— С ними все в порядке?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, не было ли у них каких-нибудь неприятностей?

— Я не совсем понимаю.

— С полицией, со сверстниками… скажем, дурная компания или еще что-нибудь в этом роде?

^ Они славные ребята, — сказал Эттерман. — Синтия закончила школу лучшей в классе и получила направление в Рамсийский университет. И мальчики хорошо успевают в школе. Один играет в школьной бейсбольной команде, другой — член дискуссионного клуба. Нет, с детьми у Тонн никогда не было хлопот.

— Вам известно что-нибудь о его армейском прошлом, мистер Эттерман? Тот, кто его застрелил, прекрасно владеет винтовкой, так что не исключена вероятность, что он когда-то служил в армии. А поскольку мистер Форрест в прошлом тоже…

— Я мало знаю об этом. Уверен, он был хорошим офицером.

— Он никогда не рассказывал о каких-нибудь конфликтах с подчиненными? Ничего такого, что могло бы привести к…

— Джентльмены, он служил в армии во время войны. Война давно закончилась. Вряд ли кто-то стал бы откладывать месть на столько лет;

— Все возможно. Нам пока не за что даже зацепиться.

— Думаю, все-таки сумасшедший, — сказал Эттерман. — Это может быть только маньяк.

— Надеюсь, это не так, сэр, — ответил Карелла. Он и Мейер встали и поблагодарили Эттермана за то, что он смог их принять.