— А он платит исправно?

— Владелец дома не жалуется, значит, платит. Я здесь только техник-смотритель.

— Когда вы его видели в последний раз?

— Не помню.

— Недавно?

— Не помню.

— Может, в сентябре?

— Говорят вам, не помню.

— Мистер Янси, нам бы очень не хотелось тревожить жильцов на этаже, чтобы выяснить, когда Дамаск был здесь в последний раз.

— Это же ваша работа, — сказал Янси и уточнил: — Тревожить людей.

— Ничего подобного, — сухо заметил Клинг. — Наша работа — найти человека, подозреваемого в убийстве.

— А кого убили? — спросил Янси.

— Почему вас это интересует? — в свою очередь полюбопытствовал Карелла.

— Просто так, — пожал плечами Янси.

— Попробуйте все-таки вспомнить, когда вы в последний раз видели Дамаска.

— Не то в конце лета, не то в начале осени.

— До Дня Труда[21]?

— Вроде бы.

— И с тех пор не встречали?

— Я не уверен, что и тогда его видел.

— В этом месяце вы его видели?

— Нет.

— Значит, в октябре не видели, так?

— Так.

— Но в сентябре вы его видели, причем, как вам кажется, до Дня Труда, так?

— Так.

— Он был один?

— С ним была женщина.

— Вы знаете, кто она?

— Нет, он все время приводил новых женщин.

— Эту женщину вы прежде встречали?

— Пару раз.

— Но не знаете ее имени?

— Нет, не знаю.

— Как она выглядела?

— Не помню.

— Белая, негритянка?

— Белая.

— Волосы?

— Рыжие.

— Глаза?

— Не помню.

— Хорошенькая?

— Для белой женщины хорошенькая.

— Сколько же ей лет?

— Лет тридцать.

— Она из здешних?

— Не думаю. Я видел ее, только когда Дамаск приводил ее к себе.

— Часто приводил?

— По крайней мере несколько раз.

— Сколько лет Дамаску?

— Лет сорок.

— Как он выглядит? — спросил Карелла.

— Вашего роста, темные волосы, голубые глаза. Хорош собой.

— Ты слышал, Берт? — сказал Карелла.

— Угу, — отозвался тот, не отрывая глаз от блокнота.

— Он белый? — решил уточнить Карелла.

— Белый.

— Цвет лица?

— Я же сказал — белый.

— А точнее? Смуглый, бледный, желтоватый?

— Лицо светлое такое…

— Телосложение?

— Примерно как ваш приятель.

— Усы или бороду носит?

— Нет.

— Шрамы есть?

— Нет.

— Татуировка?

— Нет.

— Какие-то особые приметы?

— Вроде никаких.

— Физические дефекты?

— Вы имеете в виду, не колченогий ли он?

— Я имею в виду вообще любые физические дефекты, — не дрогнул Карелла.

— Нет, никаких дефектов.

— Так, теперь о голосе. Какой у него голос?

— Голос как голос…

— Хриплый, приятный, мягкий, женственный?

— Он не пел!

— Шепелявит, может, или заикается?

— Нет, ничего такого. Голос вроде бы мягкий. И еще он говорит быстро. Очень быстро.

— Берт! — сказал Карелла. — У тебя вопросы есть?

— Кольца, перстни…

— Носит ли он кольца или какие-то другие украшения?

— У него было кольцо с инициалами.

— С какими? "У" или "Д"?

— "У".

— На правой или на левой руке?

— На правой вроде бы.

— Еще что-нибудь?

— Браслет.

— Золотой, серебряный?

— Серебряный.

— На нем что-нибудь выгравировано?

— Я вблизи его не видел, — сказал Янси.

— Вы не знаете, где работал Дамаск?

— Нет, я здесь только техник-смотритель.

— Но вы уже нам очень помогли, мистер Янси, — сказал Карелла.

— Вы отлично обрисовали этого человека, — уточнил Клинг.

Янси подозрительно на них посмотрел. Он не ждал от белых ничего хорошего и скептически покачал головой, давая понять этим ищейкам, что его грубой лестью не проймешь.

— Мне надо идти к моим мусорным бакам, — сухо напомнил он.

— Если что, мы поговорим с патрульным, — пообещал Карелла.

— Как же! И штраф, наверно, заплатите?

— Штрафа не будет, мистер Янси. Попробуйте вспомнить, когда Дамаск обычно уходит из дома и когда возвращается?

— Если у него и есть работа, то ночная, — сказал Янси. — Здесь я его встречал только днем.

— Он уходит из дому по вечерам?

— Вроде да.

— В какое время?

— Часов в восемь, девять.

— Но вы не знаете, куда он направляется?

— Нет.

— Спасибо вам, мистер Янси.

— Это все?

— Все. Спасибо.

Янси похромал к двери. Прежде чем выйти из квартиры, он повернулся и спросил:

— Но с глазами-то у меня порядок, верно?

— В каком смысле? — не понял Карелла.

— Обрисовал-то я вам его как следует, — буркнул Янси и был таков.

Карелла подошел к комоду. В верхнем ящике, в коробке с булавками для галстука и запонками, он обнаружил неоплаченный еще чек на сто десять долларов семьдесят девять центов, выписанный на имя Уолтера Дамаска. Его подписал некто Дэниэл Кадахи из "Уютного уголка".

— Что-нибудь важное? — спросил Клинг.

— Надеюсь, — ответил Карелла.

* * *

"Уютный уголок" был ночным клубом с баром в Риверхеде на Довер-Плейнз-авеню. Владельца звали Дэниэл Кадахи. Когда Карелла с Клингом пришли к нему в пять вечера, он обедал.

— В этом заведении обедаешь не когда хочется, а когда есть возможность, — объяснил хозяин. — Еще немного, и здесь будет настоящий дурдом.

Кадахи был невысокого роста, с лысой головой и сломанным носом. На правом виске — шрам от ножа, правый глаз то и дело подергивался, может, при мысли о том, как его в свое время чуть не выкололи. Кадахи сидел за столиком у стойки бара, ел бифштекс с жареным картофелем и запивал пивом "Хайнекен". Бар был обставлен в псевдоуютном стиле: скатерти в клетку, деревянные панели по стенам, фальшивые свечи-лампочки на столах. В одном конце зала было место для танцев, там стояли инструменты. Судя по надписи на большом барабане, группа, игравшая в баре, называлась "Мародеры Кена Мерфи".

Кадахи пригласил детективов сесть, что они и сделали, в то время как Кадахи продолжал расправляться с бифштексом. Прожевывая очередной кусок, он сказал:

— Ну конечно, я знаю Уолли. И куда же подевался этот тип?

— Он у вас работает?

— Вышибалой.

— Каждый день?

— Кроме воскресенья. По воскресеньям заведение закрыто.

— Когда вы видели его в последний раз, мистер Кадахи?

— Вечером в пятницу. Он должен был выйти на работу и в субботу, но не вышел. Жду его сегодня, но придет или нет, никому не известно.

— Он не звонил?

— Нет.

— А вы ему?

— У него нет телефона.

— С ним никак нельзя связаться?

— Он живет в Айсоле в какой-то жуткой трущобе. Я туда не поеду, хоть озолоти!

— Он живет на Южной Второй, правильно?

— Вроде бы. Там сплошные негры и пуэрторикашки. Я бы не сунул туда носа даже в сопровождении отряда Национальной гвардии.

— У него, значит, телефона нет?

— Нет.

— Как же так?

— В каком смысле?

— Редко у кого нет телефона.

— Да он там толком и не живет. Невелика разница, есть у него телефон или нет.

— Если он живет не там, то где? — спросил Клинг.

— А черт его знает! Он работает, остальное меня не колышет. В его частную жизнь я не вмешиваюсь. За семьдесят пять долларов в неделю он выбрасывает из клуба тех, кто поднимает волну. Таков наш уговор. А жить он может, где ему взбредет в голову, — хоть в парке на скамейке. Мне все равно.

— Он не женат, как вы думаете?

— Если да, то у него целый гарем.

— То есть?

— На нем всегда виснут девки. Он у нас красавчик. Вроде бы даже собирался стать актером.

— Он когда-нибудь говорил вам, что женат?

— Нет. По-моему, он холостяк. Парню с такой внешностью и жениться-то глупо!

— Значит, в пятницу вечером, как вы сказали, он был здесь?

— Да.

— В какое время?

— Пришел к девяти. Ушел, когда закрылись.

— А именно?

— В два. Обычно в будни мы закрываемся в час. В пятницу — в два. В субботу — в три. В воскресенье вообще не работаем. Вот так.

— Значит, он ушел в два?

— Да. Я с ним расплатился, и он исчез.

— Этот чек вы ему дали? — спросил Карелла и вынул из кармана трофей.

— Мой чек. Я плачу раз в две педели. Это его заработок за две недели минус страховка и что забирает государство. Остается как раз сто десять долларов семьдесят девять центов.

— Это означает, что он был у себя между субботой и понедельником, — сказал Клинг.

— Что, что? — не понял Кадахи.

— Мысли вслух, — пояснил Карелла.

— А! — сказал Кадахи и подлил себе пива из бутылки. — Вы, ребята, не желаете выпить или закусить?

— Нет, спасибо, — поблагодарил Клинг.

— Слишком рано для вас?

— На работе не положено, — объяснил Карелла.

— Эх, если бы мне платили по пять центов за каждого полицейского, которому не положено пить, а он все равно заходит ко мне и принимает по три порции! Особенно зимой.

— М-да, — только и сказал Карелла.

— А зачем вам понадобился Уолли? Он что-то натворил?

— Не исключено.

— Вы нам не дадите знать, если он появится? — спросил Клинг.