— М-да, — сказал Карелла, возвращая телеграмму Уиттерсу. — Это последняя информация, полученная вами от него, так?

— Так.

— И вы думали, что он в Сан-Франциско?

— Тут же сказано: провожу там выходные.

— Его жена тоже думала, что он останется на выходные в Сан-Франциско?

— Наверно, ведь он просил позвонить, и, наверно, ей позвонили. Похоже, она считала, что он там. Его не было не больше месяца. Столько, сколько занимает поездка по Калифорнии.

— Как вы думаете, он ей сообщил, что возвращается?

— Насколько я знаю Энди, он бы послал ей телеграмму, — сказал Уиттерс, коротко улыбнулся и тут же стер улыбку с лица.

— М-да, — еще раз пробормотал Карелла. — Давайте все-таки осмотрим его кабинет.

— Давайте, но вряд ли вы там что-нибудь найдете.

— А может, в столе?

— И в столе тоже. Энди Лейден все свое носил с собой. Он постоянно разъезжал.

Как и сказал Уиттерс, в кабинете Лейдена не оказалось ничего, заслуживающего внимания. Кабинет находился в конце коридора. Маленькая комнатка с бежевыми стенами, расположенная между архивом и экспедицией. Большое окно с кондиционером в нижней части выходило на улицу. На стене напротив стола висел эстамп: набросок женской головы, работа Пикассо. К доске для объявлений приколота кнопками вырезка из журнала — женщина на рисунке говорит коммивояжеру: "И не надейся, что я куплю у тебя эти щетки, Гарри! Я же твоя жена". Слово "щетки" было зачеркнуто и от руки написано "трактора". Тем же почерком вместо "Гарри" выведено "Энди".

Стол Лейдена был с металлической крышкой зеленого цвета. Насколько практично, настолько же неэстетично. Слева, рядом с телефоном, стояла фотография жены Лейдена. Похоже, она была сделана перед свадьбой. На ней Роза Лейден в вечернем платье с низким вырезом, открывавшим родинку над левой грудью, натянуто улыбалась в объектив. Кроме этого, на столе было только пресс-папье. Карелла на всякий случай проверил промокательную бумагу, но она была чистой, если не считать одного чернильного пятнышка. В верхнем ящике стола лежали скрепки, блокнот, несколько карандашей и ластик. В задней части ящика был бланк фирмы АТМ. В трех боковых ящиках лежали телефонные справочники Айсолы, Калмз-Пойнта и Риверхеда, четыре желтых разлинованных блокнота, пара потертых кожаных мокасин, роман в бумажной обложке, отрывной календарь, на верхнем листке которого значилось 3 сентября, а также ополовиненная коробка шоколадных конфет.

Сыщики поблагодарили Уиттерса за уделенное им время и двинулись к лифту. Когда они проходили мимо секретарши, та сказала Клингу:

— Как с вами связаться, если я вдруг что-то вспомню?

— Вы собираетесь что-то вспомнить? — осведомился Карелла.

— Кто знает? — сказала ему Анна и улыбнулась Клингу.

Клинг вытащил из бумажника свою карточку и подал девице.

— Бертран, — вслух прочитала она. — Никогда еще не встречала человека с таким именем.

— Теперь вот встретили, — сказал Клинг.

— Встретила, — просияла Анна.

* * *

Вернувшись в следственный отдел, Карелла и Клинг узнали от Энди Паркера, что из ФБР по телетайпу поступил ответ на сделанный в субботу запрос насчет отпечатков. ФБР не располагало никакими сведениями. Что означало: во-первых, убийца не имел криминального досье и, во-вторых, не служил в армии. Это также означало, что он не состоял на государственной службе, поскольку у государственных служащих, как правило, брали отпечатки пальцев. В понедельник к двенадцати часам дня сыщики 87-го участка поняли, что на сей раз им попался крепкий орешек.

Ружье, найденное на месте преступления, было шестизарядным помповым дробовиком калибра 0,12 со стволом в 3/4 дюйма. В патроннике имелась стреляная гильза, а в магазине — два целых патрона. Это были патроны марки "Ремингтон экспресс" с дробью номер два. Поделившись этой информацией с Кареллой, криминалисты из лаборатории сообщили ему серийный номер ружья. В понедельник, в десять минут первого, Карелла позвонил в городское отделение оружейной фирмы, назвал номер ружья и поинтересовался, где оно могло быть куплено. Сотрудник фирмы сказал, что должен поднять документы, и обещал перезвонить. Карелла продиктовал ему номер телефона следственного отдела 87-го участка и послал человека в соседнюю закусочную за сандвичем. Он доедал его со второй чашкой кофе, когда зазвонил телефон.

— Восемьдесят седьмой участок, Карелла.

— Говорит Фред Тиссен.

— Да, мистер Тиссен. Что-нибудь удалось выяснить?

— Вроде бы да. Назовите, пожалуйста, еще раз номер ружья. Я не хотел бы ошибиться.

— А-37426.

— А-37426, — повторил Тиссен. — Да, у меня тот же номер. Я проверил наши накладные за август, когда партия была отправлена в продажу. Поскольку сейчас мы высылаем партию 376, я вычислил, что партия 374 должна была пойти в августе.

— Так, так.

— Это ружье — кстати, модель 833-К — было отправлено вместе с однозарядным ружьем и двумя винтовками…

— Куда?

— И еще тогда же мы отправили нашу новую модель ружья двадцатого калибра, которая существует в двух видах — с чок-бором[20] и без него.

— Куда отправили, мистер Тиссен?

— В магазин спортивных товаров "Парамаунт".

— В Айсоле?

— Нет, в Ньюфилде. Это за рекой, в другом штате.

— Точный адрес есть?

— Да, Бартер, 1147.

— Большое спасибо, мистер Тиссен. Вы нам очень помогли.

— Неужели наше ружье использовали в преступных целях?

— Боюсь, что да.

— Мы были бы вам очень признательны, если бы сведения об этом не попали в прессу.

— Мы обычно никому не сообщаем такие сведения, мистер Тиссен.

— Спасибо вам.

— Это вам спасибо, — сказал Карелла. То, что ружье было куплено в Ньюфилде, означало, что убийца неплохо разбирался в правилах приобретения оружия. Несмотря на то, что во многих районах Соединенных Штатов охотники (а также убийцы) могли приобретать оружие относительно легко, в городе, где жили и работали Клинг с Кареллой, все было несколько иначе. Желающий купить оружие должен был сначала получить разрешение, которое не выдавалось:

1) лицам, не достигшим восемнадцати лет;

2) лицам, ранее судимым;

3) лицам, страдающим психическими заболеваниями, алкоголизмом и наркоманией, если соответствующие специалисты не признали их здоровыми;

4) лицам с физическими дефектами, которые препятствуют безопасному обращению с оружием;

5) лицам, уволенным из вооруженных сил за нарушения дисциплины.

Кроме того, требовались две фотографии, сделанные не ранее чем за месяц до подачи заявления, и отпечатки пальцев.

Закон был суров, но справедлив.

Однако в городе Ньюфилде, расположенном на другом берегу реки, можно было купить ружье или винтовку в любом магазине, торгующем оружием, и единственное, что требовалось, это деньги для оплаты. Если вы намеревались ввезти оружие в этот город, закон требовал в течение сорока восьми часов подать заявление в полицию, и до получения регистрационного удостоверения оружие находилось в полицейском участке по месту жительства владельца. Но если вы покупаете ружье в Ньюфилде, чтобы застрелить двух человек, то вряд ли вы станете действовать, как того требует закон.

Магазин спорттоваров "Парамаунт" находился в самом центре Ньюфилда, в деловом квартале, представлявшем собой треугольник, сторонами которого служили границы китайского города, железнодорожной товарной станции и итальянского квартала. Владельцем магазина был приятный человек с лунообразным лицом по имени Эйб Фельдман. Когда сыщики вошли в магазин, он как раз готовился выполнить заказ местной школьной команды по футболу — подбирал рубашки, щитки и шлемы. Прилавок был завален доспехами, столь необходимыми в этой воинственной игре.

Карелла и Клинг сообщили, кто они такие, и Фельдман сильно загрустил.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросил он. — Что-то случилось?

— Вы тут ни при чем, мистер Фельдман. Мы расследуем убийство…

— О Господи! — вздохнул Фельдман.

— …и имеем основания полагать, что оружие куплено в вашем магазине. Мы хотели бы знать…

— О Господи! — повторил Фельдман.

— Не могли бы вы посмотреть по вашим квитанциям…

— Когда это было? — спросил Фельдман.

— Ружье поступило к вам после четвертого августа.

— Значит, август?

— Да.

— Я уже убрал все квитанции за август и сентябрь.

— Их трудно достать?

— Они в задней комнате, но там такой кавардак! Мне самому туда страшно входить.

— Но дело срочное…

— У меня сейчас самый разгар работы. Я подбираю форму для футбольной команды.

— Произошло убийство, — мягко напомнил Клинг.

— А это не убийство? — спросил Фельдман, показывая на гору футбольного обмундирования. — Ладно, пойдемте!

Задняя комната магазина Фельдмана была олицетворением беспорядка. Все углы забиты хоккейными клюшками, на крючках висели вперемежку коньки и боксерские перчатки, к стенам прислонены лыжи и шесты для прыжков, удочки спутанными ворохами лежали на длинных полках, коробки с шариками для пинг-понга соседствовали с упаковками охотничьих ножей. На всем лежал толстый слой пыли.

— Какой кошмар! — вздыхал Фельдман. — Когда я сюда захожу, у меня разыгрывается язва. Значит, август?

— Во всяком случае, не раньше.

— Август, август, — бормотал Фельдман. — Где у нас тут август?

Он взял коробку с блеснами, сдул с нее пыль и поставил на полку, где лежали эспандеры, достал другую коробку, сдул пыль и с нее, покачал головой, сказал: "Нет, это июль", — и взял еще одну коробку. "А тут что? — спросил он сам себя и тут же ответил: — Дробь", — положил коробку на груду хоккейных шайб, приподнял крышку большой коробки и сказал: