Роза вышла в гостиную, и я застрелил ее.

Когда она упала, я выстрелил ей в лицо.

То же самое я проделал с ним.

В спальне.

Я снял его украшения — перстень и браслет — и надел ему на палец левой руки мое обручальное кольцо, а на правую руку — мое университетское кольцо. Затем нарисовал татуировку на его правой руке.

Когда я наносил татуировку, то был очень спокоен. Я, конечно, понимал, что выстрелы слышали жильцы, — слишком уж много шума.

Но я был спокоен.

Когда я закончил, мне не понравилось, как вышла татуировка. Она была слишком уж новенькая и четкая и не очень походила на мою собственную. Тогда я прошелся по квартире, вытирая руку о пыльные углы, вернулся к распростертому на полу Дамаску и стал втирать пыль в татуировку, чтобы создать впечатление, будто она нанесена давным-давно. Затем я сунул ему в руки ружье. Мне кажется, я довольно удачно инсценировал самоубийство.

Это мне пришло в голову, когда уже все свершилось. Остальное я спланировал заранее.

* * *

Лейтенант Бернс положил свой экземпляр на стол и очень мягко сказал:

— Итак, мистер Лейден, вы подпишете все три экземпляра?

Лейден кивнул. Он взял ручку, поданную Кареллой, сдвинул листки первого экземпляра, чтобы расписаться на последней странице, и вдруг покачал головой.

— В чем дело? — спросил Бернс.

— Это не все, — сказал Лейден. — Я убил еще одного человека.

— Что? — удивился Бернс.

— Я встретил женщину… когда бродил по городу… прежде чем… прежде чем вернуться к себе домой. В баре я встретил женщину и разговорился с ней. А потом я понял, что назвал ей свое имя, рассказал, что мне изменяет жена. Мы хорошо поговорили, я был сильно не в себе и сказал то, чего не следовало бы говорить. Поэтому, когда я… когда я убил тех двоих, я стал ее разыскивать. Я не мог вспомнить ее имени. Помнил только одно: надо отыскать ее и удостовериться, что она не… Я вернулся в тот бар, но бармен отказался назвать ее имя. Было уже четыре утра, и я ушел. Я бродил и думал, что мне делать, и вдруг вспомнил, как ее зовут. Я нашел ее адрес в телефонной книге.

— Как же ее звали, мистер Лейден?

— Ридер. Маргарет Ридер.

— Ты записываешь, Дэнни? — спросил Карелла стенографа.

— Да.

— Я поднялся к ней, она спросила: "Кто там?" Я сказал: "Человек, с которым вы познакомились в баре". А сам решил — если она не помнит, кто я, то я просто уйду, так как выходит, что она мне уже не опасна. Но она сказала: "Да, мистер Лейден", открыла дверь и спросила: "Что случилось?" Я сказал, что непременно должен поговорить с ней. Она сказала, что уже поздно, но у меня был, наверно, такой несчастный вид, что она сжалилась. Она была уверена, что я не сделаю ей ничего плохого. Она вроде бы мыла тарелки — не помню точно, но что-то в этом роде. Мы прошли в кухню, и первое, что бросилось мне в глаза, — нож на столе. Я схватил его и, не говоря ни слова, ударил ее. Я не хотел этого делать, но она знала мою фамилию. Она знала, что я Эндрю Лейден, у которого неприятности с женой.

И снова в следственном отделе наступила тишина.

— Дэнни, напечатаешь это? — спросил Бернс.

— Угу, — сказал Дэнни.

* * *

Карелла и Клинг спускались по ступенькам в распахнутых плащах. Ветерок дул со стороны парка и нес с собой запах дыма от костров. Ноябрьское небо над шпилями и башнями города выглядело фальшивым. Голубизна казалась слишком мирной и чистой, чтобы быть похожей на настоящую. Театральный задник, созданный опытными сценографами. Даже движение на улицах ослабло — самый длинный в мире перерыв на обед закончился. Надвигались сумерки, город готовился к наступлению ночи. Оба сыщика страшно хотели есть. Они собрались послать кого-нибудь за сандвичами и закончить канцелярскую работу в отделе, но Бернс настоял, чтобы они сделали передышку. Теперь, под лучами заходящего солнца, они вдруг почувствовали вечерний холодок, ускорили шаг, быстро дошли до угла, свернули и направились к закусочной в середине квартала.

— Кто сообщит Мейеру, что его дело закрыто? — спросил Клинг.

— Тут надо проявить деликатность, — задумчиво произнес Карелла.

— У Мейера будет инфаркт.

— Хочу тебе кое-что сообщить, — сказал Карелла.

— Что?

— Отпечатки принадлежали не Дамаску.

— Какие отпечатки?

— Те, что были на бритве, на ружье, те, что нашли во всей этой чертовой квартирке! Все они принадлежали только Лейдену.

— Криминалисты тут не виноваты, — сказал Клинг. — Они-то думали, что убит Лейден.

— Я понимаю, я просто так. Временами попадаются запутанные дела.

— Да уж, — отозвался Клинг.

Они шли молча и быстро, сунув руки в карманы. Когда они уже подошли к дверям закусочной, Клинг остановился, положил руку на плечо Кареллы и спросил:

— Стив, а ты бы так поступил, если бы, к примеру, застал Тедди с другим? Ты бы сделал такое?

— Нет, — ответил Карелла.