– Стол для вечерней трапезы накрыт.

Трессильян на свой лад был знатоком женской моды Когда он с бутылкой вина в руке обходил стол и наполнял бокалы, у него была возможность рассмотреть и критически оценить платья дам. Миссис Лидия одета в новое, черное с белым, платье из тафты с большими цветами. Материя довольно крикливая, но ей платье идет. И миссис Магдалена в платье, которое как раз ей к лицу. Наверное, стоит кучу денег. Непонятно, как это скупой мистер Джордж оплатил его? Миссис Хильда... ну, она симпатичная женщина, но не умеет одеваться. Ей, с ее фигурой, еще пошел бы черный бархат, а она надела платье из пестрой материи, главным образом ярко-красной. Не понимает, что это безвкусица. Мисс Пилар в любом платье очаровательна. Правда, ее белое легкое платьице все же чересчур дешево смотрится. Ну, не беда, мистер Ли в будущем сможет устранить этот недостаток. Он прямо влюблен в свою внучку. Таковы уж старики: юное, свежее лицо просто сводит их с ума!

– Рейнвейн или кларет? – спросил Трессильян у миссис Магдалены. При этом он краем глаза заметил, что Уолтер, второй слуга, уже снова подал овощи перед соусом к жаркому – и это после того, как ему столько раз внушалось, что так делать нельзя!

Трессильян разнес суфле Теперь, когда его интерес к платьям дам и промашкам Уолтера пропал, он обратил внимание, насколько все молчаливы сегодня вечером То есть, конечно, не в буквальном смысле Например, гость из Южной Африки говорил за троих, и другие господа тоже разговаривали между собой, но выходило все это как-то ненатурально, импульсивно. Настроение у общества за столом было каким-то неестественным.

Мистер Альфред выглядел по-настоящему больным, как будто перенес шок. Он ковырял вилкой в своей тарелке, но почти ничего не ел. Жена была явно обеспокоена его состоянием. Она пристально разглядывала его – незаметно, конечно. У мистера Джорджа было очень красное лицо. Он поглощал еду вообще не замечая, что ест. Миссис Магдалена ела, как птичка. Мисс Пилар, которой еда, кажется, пришлась по вкусу, вовсю болтала с южноафриканцем. Он явно влюблен в нее. Оба, было видно, ничем не огорчены.

Мистер Дейвид? Его вид заставлял Трессильяна страдать. Он был так похож на свою мать и выглядел еще так молодо. Но был очень нервным! Вот и сейчас опрокинул свой бокал!

Трессильян быстро промокнул жидкость и поставил новый бокал. Мистер Дейвид, кажется, так и не заметил произошедшего казуса: он уставился прямо перед собой, лицо его было бледным.

Странно, впрочем, как побледнел Хорбюри, когда услыхал, что в дом пришел офицер полиции... почти так, будто...

Трессильян быстро вернулся от своих размышлений к реальности. Уолтер уронил грушу с подноса, на котором разносил фрукты. И это называются слуги! Нет, эти парни годятся только на то, чтобы чистить конюшни!

И тут миссис Лидия встала. Она величаво проплыла вокруг стола. Да, действительно, элегантная женщина.

Прекрасная и очаровательная женщина!

Трессильян подал господам портвейн и покинул столовую. Сразу же после этого он понес поднос с кофе в гостиную. Четыре дамы сидели там молча в несколько неестественных позах.

Когда Трессильян снова вернулся, он услышал, как дверь в столовой открылась. Дейвид Ли вышел в холл и пошел через него в гостиную.

В комнатке рядом с кухней Трессильян устало опустился на стул. Он был удручен. Сочельник, а в доме такая напряженность и нервозность... Это ему совершенно не нравилось. Посидев немного, он с трудом поднялся, чтобы забрать в гостиной пустые кофейные чашки. Там уже никого не было. Только Лидия стояла у окна, наполовину скрытая портьерой, и смотрела в ночь. Где-то рядом играли на пианино.

Но почему же мистер Дейвид играет «Марш мертвых»? Мрачный похоронный марш. Совершенно определенно – назрело что-то зловещее. Трессильян печально покачал головой и с кофейной посудой медленно пошел к выходу.

Только когда он снова оказался в своей комнатке, он услышал шум наверху, звон разбитого хрусталя, звуки падения стульев, шум и треск.

«Боже всемогущий, – подумал Трессильян. – Чем же там занимается старый господин, ради всего святого, что случилось там наверху?»

И тут раздался крик – страшный и пронзительный, который вдруг захлебнулся.

На какое-то мгновение Трессильян застыл как вкопанный, затем выбежал в холл и ринулся вверх по лестнице, столкнувшись с остальными, поскольку они бежали туда же. Все бежали вверх по крутой узкой лестнице мимо большой ниши, в которой стояли статуи, и дальше по прямому коридору до двери в комнату Симеона Ли. Мистер Фарр и Хильда уже стояли там, она прислонилась к стене, а он дергал за ручку.

– Дверь заперта, – подтвердил Фарр.

Гарри Ли протиснулся вперед и сам попробовал открыть дверь.

– Отец! – закричал он. – Отец! Открой нам!

Он поднял руку, и все замерли. Из комнаты не было слышно ни звука.

Колокольчик у входной двери звенел вовсю, но никто не обращал на него внимания.

Стивен Фарр сказал:

– Придется взламывать дверь, иначе не попадем вовнутрь.

– Это не так просто сделать, – вздохнул Гарри. – Двери здесь очень прочные. Давай попробуем вместе,

Альфред!

Они бросились на дверь, разом толкнули ее, но та не поддалась. Принесли тяжелую дубовую скамью и стали бить ею, как тараном. Наконец дверная ручка отломилась, дверь распахнулась.

То, что они увидели, вряд ли возможно когда-нибудь забыть. В комнате, по всему видно, происходила ожесточенная борьба. Тяжелая мебель опрокинута, хрустальные вазы разбиты и валяются на полу. На коврике у камина, в котором ярко полыхал огонь, в луже крови лежал Симеон Ли... Кровью была забрызгана вся комната.

Кто-то глубоко вздохнул. Затем одна за другой прозвучали две фразы. Обе довольно странные...

Дейвид Ли сказал:

– Мельницы господни мелют медленно, но очень тонко.

А Лидия, вся дрожа, прошептала:

– Кто бы мог подумать, что в старике было еще так много крови?..

***

Инспектор Сагден позвонил три раза, потом стал отчаянно стучать кулаком в дверь. Прошло достаточно много времени, прежде чем ему наконец открыл совершенно растерянный Уолтер.

– Ах, – только и вымолвил он, кажется, испытав огромное облегчение. – Я только что собирался звонить в полицию.

– В связи с чем? – резко спросил инспектор Сагден.

– Старый мистер Ли... – прошептал Уолтер. – Кто-то его убил.

Сагден отодвинул слугу в сторону, он спешил вверх по лестнице. Он вбежал в комнату, не замеченный никем из находившихся там. Мимоходом заметил, что Пилар нагнулась и что-то подняла с пола. Сагден увидел, что Дейвид закрыл лицо руками. Все остальные стояли, сбившись в кучку. Только Альфред Ли, мертвенно бледный, подошел к трупу отца и смотрел на него сверху.

Джордж Ли важно отдавал распоряжения:

– Ни к чему не прикасаться до прихода полиции.

– Позвольте-ка, – сказал Сагден и вежливо протиснулся между дамами.

– Ах, инспектор Сагден! – воскликнул Альфред, знавший его. – Как быстро вы прибыли.

– Да, мистер Ли.

Сагден не стал тратить времени на разъяснения.

– Что здесь произошло?

– Мой отец... Убит, – задыхаясь, сказал Альфред. Магдалена вдруг разразилась истерикой. Инспектор Сагден поднял руку, требуя тишины.

– Прошу присутствующих, кроме мистера Джорджа Ли, покинуть комнату.

Все молча повернулись и пошли к выходу, как стадо овец.

Сагден вдруг остановил Пилар.

– Простите, мисс, – сказал он дружелюбно. – Здесь ничего нельзя трогать, все должно оставаться на своих местах.

Она уставилась на него. Стивен Фарр сказал раздраженно:

– Это же ясно. Мисс Эстравадос отлично это знает.

Инспектор Сагден продолжил тем же любезным тоном:

– Вы только что подняли здесь с пола какую-то вещь.

Пилар широко раскрыла глаза.

– Я? – спросила она в изумлении.

– Да, именно вы, я видел, как вы это сделали. Пожалуйста, отдайте мне то, что вы подняли.

Пилар медленно разжала руку. В ладошке была маленькая полоска резинки и какая-то крохотная деталь из дерева. Сагден взял то и другое, положил в конверт и опустил в свой нагрудный карман.

Стивен Фарр посмотрел на него с уважением. Следует отметить, что поначалу молодой симпатичный полицейский не произвел на него впечатления.

Затем Пилар и он вместе вышли из комнаты.

За спиной они услышали деловитый голос инспектора:

– Ну, а теперь, пожалуйста...

***

– Все-таки ничто не сравнится с огнем в камине, – сказал полковник Джонсон, подкладывая очередное буковое полешко в камин, и подвинул свое кресло ближе. – Пожалуйста, угощайтесь, – предложил он своему гостю, указывая на бутылку, стоявшую на столике.

Полковник Джонсон, шеф полиции из Мидлшира, любил сидеть у пылающего камина, в то время как Эркюль Пуаро, его гость, предпочитал центральное отопление, которое греет не только подошвы ботинок, но и спину.

– Да, это дело Кортрайта было уникальным случаем, – задумчиво проговорил хозяин. – Удивительный человек, редкого обаяния и хорошо воспитан. В самом деле, мы ему просто в рот глядели, каждому слову внимали, когда он приехал сюда. А потом – на тебе! Неслыханно! Использовать никотин как яд действительно редкостная выдумка.

– Было время, вы считали всякое отравление совершенно не английской манерой убийства, – заметил Эркюль Пуаро. – Считали, что это сатанинская проделка иностранцев.

– Ну, теперь я бы так уже не сказал, – признался шеф-инспектор – Сегодня у нас совершается довольно много отравлений с помощью мышьяка, наверное, даже больше, чем можно было предполагать... Вообще, отравление – это всегда страшно неприятное дело. Свидетели почти всегда друг другу противоречат. Врачи становятся особенно нерешительными в своих суждениях. Порой не представляешь себе, как будешь передавать это дело на суд присяжных Нет, если уж убийство, то лучше такое, чтобы не вызывало никаких сомнений по поводу причины смерти.