Агата Кристи - Рождество Эркюля Пуаро

Хорбюри спокойно и невозмутимо повторил, какой эффект имело переданное им известие. Старик засмеялся и потер руки от удовольствия.

– Великолепно! Ну, теперь они весь день будут ломать себе головы! Отлично! Сегодня они поднимутся ко мне, придут как миленькие!

Хорбюри повернулся кругом и бесшумно пошел к двери. Старик собрался было сказать ему еще что-то, но он уже исчез в коридоре.

– Этот парень ходит, как кот, – проворчал Симеон Ли. – Никогда не знаешь, здесь он или уже ушел!

Он тихо сидел в кресле и гладил себя по щеке, пока не раздался стук в дверь и не вошли Альфред и Лидия.

– Ах, вот и вы! Подойди ко мне, Лидия, хорошая моя, сядь рядом. Какая ты румяная!

– Я была на улице, там холодно. Вот и горит лицо.

– А как у тебя дела, отец? – спросил Альфред. – Ты хорошо спал?

– Очень хорошо, очень хорошо! Мне снились старые добрые времена, моя жизнь до того, как я стал столпом общества и перешел к оседлому существованию.

Он громко засмеялся. Невестка скривила рот в учтивой улыбке.

– Отец, что означало сообщение, что к празднику приедут еще двое гостей?

– Да, верно! Мне надо вам объяснить! Это должен быть грандиозный рождественский праздник. Итак: приедут Джордж и Магдалена... Бедный Джордж – корректный, чопорный, а ведь на самом-то деле – всего лишь надутый пузырь! И все-таки он – мой сын. Избиратели его любят, потому что они, вероятно, думают, что он честен! Как же! Еще ни один из рода Ли не был по-настоящему честным!... За исключением тебя, мальчик мой, разумеется, за исключением тебя!

– А Дейвид? – спросила Лидия.

– Дейвид! Мне очень интересно повидать его через столько лет. Он был экзальтированным ребенком. Мне интересно, как выглядит его жена. Во всяком случае, он не женился на девушке на двадцать лет моложе себя, как этот дурак Джордж.

– Хильда написала очень милое письмо, – поддержала разговор Лидия. – Телеграммой они подтверждают, что приедут завтра во второй половине дня.

Свекор посмотрел на нее острым пронизывающим взглядом. Затем засмеялся:

– Тебя мне никогда не удастся вывести из равновесия, Лидия! Это – мой тебе комплимент! Ты очень хорошо воспитана, а воспитание важно, я знаю. Но наследственность – дело еще более существенное. В меня действительно удался лишь один ребенок из всей семьи.

Его глаза сверкнули.

– Угадайте теперь, кто еще приедет. Никогда не угадаете!

Он переводил взгляд то на сына, то на невестку. Альфред наморщил лоб.

– Хорбюри сказал, что ты ждешь молодую даму.

– И это тебя сейчас волнует, ага? Пилар вот-вот будет здесь. Я уже послал машину, чтобы привезти ее с вокзала.

– Пилар? – переспросил Альфред.

– Да, Пилар Эстравадос – дочка Дженнифер. Моя внучка. Любопытно посмотреть, как она выглядит.

– Бог мой, отец, ты никогда мне не говорил...

– Чтобы не испортить сюрприза, милый мой сын, – ответил старый Ли с недоброй усмешкой. – Я уже забыл, когда под этой крышей кипела молодая кровь. Его, Эстравадоса, я не видел никогда. На него похожа девочка или на мать?

– И ты действительно считаешь разумным... – начал Альфред снова, – учитывая сложившиеся обстоятельства... Небезопасно...

Старик перебил его:

– Безопасность! Безопасность! Ты всегда и повсюду ищешь в первую очередь безопасность, Альфред! Это никогда не было в моих правилах. Девочка – моя внучка! Единственная из внуков на всю семью! Мне совершенно наплевать, кто был ее отец и чем он занимался! Она – моя плоть и кровь! И она будет жить здесь, в моем доме.

– Она будет жить здесь? – обескураженно спросила Лидия.

Он бросил на нее быстрый взгляд:

– У тебя есть какие-то возражения?

Она покачала головой и сказала с улыбкой:

– Какие у меня могут быть возражения, если ты приглашаешь ее в собственный дом? Нет, я думаю только о ней. Будет ли она счастлива здесь?

Старый Симеон выпрямился в кресле.

– У нее ни гроша за душой. Следовательно, она должна быть мне благодарна!

Лидия пожала плечами.

– Надеюсь, – Симеон вновь повернулся к сыну, – это будет великий рождественский праздник! Все мои дети соберутся вокруг меня – все! А сейчас, Альфред, угадай, кто второй гость?

Альфред растерянно посмотрел на него.

– Господи, мальчик мой! Все мои дети, я сказал, неужто не понимаешь? Гарри – конечно же, твой брат Гарри!

Альфред побагровел.

– Гарри! Не может быть! – заикаясь, пробормотал он. – Мы... думали, что он умер.

– О, нет! Он жив!

– И ты разрешил ему приехать!? После всего того, что он...

– Блудный сын, да? Вот именно! Откормленный телец! Вот что требуется. Нам надо заколоть откормленного тельца в его честь, Альфред. Мы должны принять его от всей души!

– Он гнусно обошелся с нами, он опозорил нас! Он...

– Можешь не перечислять мне его злодеяния. Я чувствую, это будет большой список. Но ты же знаешь, что Рождество – это праздник прощения, а потому мы зовем всех блудных к себе в дом, раскрывая им объятья.

Альфред поднялся.

– Довольно шокирующие известия, – пробормотал он. – Я даже и помыслить не мог, что Гарри когда-нибудь вернется сюда.

Симеон подался вперед в кресле.

– Ты не мог выносить Гарри, не правда ли? – спросил он мягко. – После всего, что тот устроил тебе... – Симеон засмеялся: – Ну, что было, то прошло. Разве не таков смысл рождественского послания, Лидия?

Лидия тоже побледнела. Она сказала сухо:

– Кажется, ты в этом году много размышлял о Рождестве и рождественском послании.

– Я хочу собрать всю свою семью на старости лет!

Альфред бросился вон из комнаты. Лидия еще колебалась, последовать за ним или нет. Симеон кивнул на дверь:

– Он разволновался. Он и Гарри никогда не выносили друг друга. Гарри всегда высмеивал Альфреда. Называл его «Господин Медленно, Но Верно».

Лидия открыла было рот, но, увидев хищное выражение на напряженном лице старика, промолчала. Ее самообладание явно рассердило его. Почувствовав свое превосходство, она с иронией сказала:

– Как заяц и ежик из сказки!... А ведь соревнования по бегу выигрывает ежик!

– Не всегда, – хихикнул старик. – Не всегда, милая моя Лидия.

Она улыбнулась:

– Прости, но я пойду за Альфредом. Волнения плохо отражаются на его здоровье.

Симеон снова хохотнул:

– Да, бедняга Альфред не любит ни сюрпризов, ни перемен. Он всегда был скучнейшим человеком!

– Альфред так предан тебе!

– И тебе это кажется странным, не правда ли?

– Иногда, – медленно проговорила Лидия, – мне действительно это кажется странным.

С этими словами она вышла из комнаты. Симеон Ли посмотрел ей вслед. Он, казалось, был необычайно доволен.

– Это и будет главное развлечение! – сказал он. – Да, главное развлечение! Чувствую, мне понравится это Рождество!

Он с трудом поднялся из своего кресла и заковылял по комнате, опираясь на трость. Перед большим сейфом в углу остановился и стал вертеть замок с шифром. Дверь открылась. Дрожащими руками он вытащил на свет божий замшевый мешочек, открыл его и стал пересыпать из ладони в ладонь множество нешлифованных алмазов.

– Вот вы где, мои прекрасные! Вы совсем не изменились, мои старые друзья!... Да, это было счастливое времечко... счастливое времечко... Никто не будет вас шлифовать и резать, друзья мои! Вы не будете висеть на женских шеях, унизывать их пальцы или торчать у них в ушах. Вы принадлежите мне! Мои старые друзья! Мы знаем друг о друге много всякого, вы и я. Вы можете сказать, что я стар и болен... но я протяну еще долго! В старой собаке еще много жизни! И меня ждет еще немало радостей в этой жизни! Еще порадуемся...

Трессильян шел ко входной двери. Кто-то звонил до неприличия настойчиво. Как раз сейчас, пока он шел по коридору, снова раздались пронзительные звонки.

Трессильян рассердился. Так нетерпеливо, невежливо звонить у дверей его господина не позволено никому! Это, наверное, еще одна группа рождественских певцов, которые пришли за данью. Ну, он им сейчас выскажет!

Сквозь матовое стекло в дверях он увидел силуэт – высокий мужчина в мягкой шляпе с отвисшими полями. Он открыл дверь. Ну точно, как он и думал: безвкусно одетый эксцентричного вида незнакомец – ужасно вызывающий костюм! – по всему видно, навязчивый побирушка-нищий.

– Гром и молния! Да ведь это же Трессильян! – воскликнул незнакомец. – Как дела, старикан?

Трессильян уставился на него, даже затаил дыхание от неожиданности, присмотрелся внимательнее. Эта резко очерченная надменная линия щек и подбородка, тонкий нос, веселые глаза...

– Мистер Гарри... – выдохнул он. Гарри Ли засмеялся:

– Я вас напугал, похоже? Почему? Ведь меня здесь ждут, или, может, нет?

– Как же, сэр! Ждут, конечно, сэр.

– Ну так почему же тогда такое удивление?

Гарри Ли отошел на несколько шагов и стал оглядывать дом – солидное, но малоэстетичное строение из кирпича.

– Все такая же страшная развалина, – сказал он, – но все еще стоит, и это – главное. Как здоровье моего отца?

– Он почти не выходит из комнаты, еле передвигается. Но в целом здоровье у него достаточно хорошее.

– Старый грешник!

Гарри Ли вошел в дом, Трессильян принял его шарф и театрального вида шляпу.

– А как поживает мой любимый братец Альфред? У него тоже все в порядке? Будет ли он рад видеть меня?

– Думаю, что да, сэр.

– А я не думаю. Как раз наоборот! Наверное, известие о моем приезде совершенно выбило его из колеи. Мы никогда не могли терпеть друг друга. Вы почитываете Библию, Трессильян?

– Разумеется, время от времени читаю.

– Тогда вы знаете историю о блудном сыне. Послушный брат вовсе не обрадовался тому, что блудный сын вернулся, помните? Благополучный домосед Альфред явно не обрадуется моему возвращению.