Агата Кристи - Рождество Эркюля Пуаро

– Он действительно видел меня, – спокойно заметила Лидия.

– Я хочу сказать, что Трессильян видел не вас, а жакет вашего костюма, который вы могли повесить так, что возникло бы впечатление, что вы сами стоите там.

– Как вы осмеливаетесь говорить такое! – воскликнул Альфред.

– Оставь, – прервал его Гарри. – Сейчас пойдем дальше. Как вы объясните нам, что Альфред мог убить своего любимого отца? Ведь мы оба сидели в столовой, когда раздался крик.

– Это вполне допустимо! Алиби всегда кажется более достоверным, если его, сам того не желая, подтверждает ваш недоброжелатель. Вы и ваш брат не слишком-то ладите. Это известно всем. Вы публично высмеивали его, и он не находит для вас ни одного доброго слова. Но давайте предположим, что мы являемся свидетелями утонченного заговора. Предположим, что Альфреду Ли до смерти надоело танцевать под дудку отца. Предположим, что вы встретились с братом и задумали с ним коварный план. Вы вернулись домой, и Альфред разыгрывает, что весьма разозлен этим. Он явно не выносит вас и делает едкие замечания. Вы, в свою очередь, презираете его. И вот наконец наступает великолепно спланированный вами вечер – вечер убийства. Один из вас остается в столовой и громко говорит, так, чтобы показалось, что там двое спорят между собой. А другой в это время незаметно поднимается по лестнице и убивает... Альфред вскочил.

– Вы – сам сатана! – тяжело дыша, воскликнул он.

Сагден вопросительно посмотрел на Пуаро.

– Неужели вы и в самом деле полагаете, что..., Пуаро вдруг повысил голос и сказал повелительно:

– Я должен был изложить вам все возможности! Так могли разворачиваться события. Как они разворачивались на самом деле, нам удастся выяснить позже. – Он несколько мгновений раздумывал, глядя перед собой. – Мы должны, как я уже говорил вам, начать с рассмотрения характера Симеона Ли...

Установилась тишина. Все напряженно смотрели на Пуаро.

– В этом – ключ ко всей тайне, – начал тот. – Мы должны разобраться, что представлял собой Симеон Ли, что он передал по наследству своим детям. Гордость, например, ту гордость, в которой он чувствовал себя уязвленным, потому что дети разочаровали его. Далее – терпение, умение выжидать, будучи наготове. Мы узнали, что Симеон Ли годами терпеливо выжидал, когда ему представится случай отомстить за причиненное зло. Эта черта характера была унаследована более всего теми его сыновьями, которые внешне, казалось, очень мало на него похожи. Дейвид Ли на протяжении многих лет таил в своем сердце ненависть. Чисто внешне Гарри Ли больше всех похож на отца. Это бросается в глаза особенно тогда, когда смотришь на портрет молодого Симеона Ли: тот же узкий нос, волевой подбородок и та же манера высоко держать голову. И еще многие другие внешние особенности Гарри унаследовал от отца. К примеру, манеру проводить иногда пальцем по щеке или откидывать назад голову, когда смеется.

Исходя из этих особенностей, я пришел к убеждению, что убийство совершено человеком, связанным со старым господином кровными узами. Я начал изучать с психологической стороны всех членов семьи в отдельности, попытался выяснить, кто из них мог быть преступником. И пришел к выводу, что ими могли быть лишь двое – Альфред Ли и Хильда Ли. Дейвида я исключил из числа возможных убийц. Я не верю, что такой сверхчувствительный человек смог бы совершить это жестокое убийство. И Джорджа Ли и его жену я с самого начала исключил из списка подозреваемых. Каковы бы ни были их желания и намерения, у них не хватило бы мужество рискнуть – для этого они слишком осторожны. Миссис Лидия Ли, на мой взгляд, не способна на насилие. Для этого она слишком иронично мыслит. Я сомневался только относительно Гарри Ли. Судя по внешнему виду, он обладает необузданной, дикой силой, и тем не менее, я не мог отделаться от мысли, что эта физическая мощь, собственно, только видимость, а в сущности Гарри слабак.

Таким образом, остались только два человека – Альфред и Хильда Ли. Альфред способен на самоуничижение и полное подчинение. Он на протяжении многих лет всегда уступал воле другого. Такое продолжительное угнетение своего «Я» могло легко привести к срыву. Кроме того, Альфред на протяжении этих многих лет вполне мог накопить много тайной злости на отца, хотя и никогда не говорил о ней. Другой человек, который мог бы, на мой взгляд, совершить преступление, Хильда Ли. Она относится к тому типу людей, которые привыкли спокойно все взвешивать, но при определенных обстоятельствах могут судить и казнить твердой рукой – даже если они поступают так не ради самих себя. В Ветхом Завете мы встречаем людей такого типа, например, Юдифь.

Придя к таким размышлениям, я перешел к более подробному исследованию обстоятельств преступления – стал раздумывать о в высшей степени необычных обстоятельствах, при которых было совершено преступление. Пожалуйста, перенеситесь мысленно снова в ту комнату, в которой старый Симеон Ли лежал мертвым на полу. Если помните, там на полу лежали тяжелый стол и такое же тяжелое кресло, а также разбитые лампа, фарфор, стекло и прочее. Стол и кресло привлекали особое внимание. Это были тяжелые вещи красного дерева. Трудно представить, что во время драки такую мебель кто-то из них мог опрокинуть, тем более зная, что Симеон Ли был немощным старцем Все это показалось мне невероятным. Не укладывалось в голове и то, почему грохот падающей мебели, а перевернуть ее бесшумно нельзя, не был услышан обитателями дома. В интересах убийцы было перерезать горло Симеону Ли по возможности бесшумно.

Не совсем ясно было также, как ключ был повернут в замке. Если таким образом пытались создать впечатление самоубийства, то совершенно неудачно, потому что в этой смерти ничто не указывает на такой исход. Если хотели создать впечатление, что убийца бежал через окно, то тоже неубедительно – окна были либо заперты, либо зафиксированы так, что бежать через них невозможно. И к тому же поворачивание ключа снаружи потребовало бы у убийцы времени! Таили в себе секрет маленькая полоска резинки и деревянный дюбель, которые показал мне инспектор Сагден. Резинка оказалась мешочком, в котором хранилась губка Симеона Ли. Эти два предмета, как сообщил мне Сагден, поднял с пола кто-то из вошедших в комнату первым. Но какое отношение они имеют к убийству! И тем не менее, эти вещи были найдены на месте происшествия! Таким образом, мотивы преступления становились более непонятными. Не поддавалось здравому рассудку и такое обстоятельство: старый господин приглашает инспектора Сагдена, чтобы сообщить ему о краже Затем он просит его прийти через час с лишним. Почему? Если Симеон Ли подозревал кого то из своей семьи, почему он не попросил инспектора Сагдена просто подождать внизу, в холле, пока он будет беседовать с тем, кого подозревает? Присутствие полицейского в доме исключило бы если не кражу, то убийство. Относительно этого момента мне было непонятно поведение не только убийцы, но и жертвы! И тут я поймал себя на мысли, что рассматриваю вещи с совершенно неправильной точки зрения, а именно с той, которую пытается навязать нам убийца! Три вещи не имеют в логике рассуждения никакого смысла: борьба, повернутый снаружи ключ в замке и полоска резинки. Я постарался отбросить все остальное и подробно изучить только эти три вопроса, независимо от всех других. Борьба! Что это означает? Насилие – шум – треск и звон разбитого стекла... Ключ? Зачем поворачивать ключ в замке? Чтобы никто не мог войти в комнату. Но дверь ведь могли, в конце концов, и взломать чтобы кого-то запереть внутри комнаты? Чтобы кого-то выпустить?.. Полоска резинки, мешочек от губки. Ну, это просто кусок резинки, и ничего больше. Мысль лихорадочно вертелась вокруг проклятого треугольника, отсутствовало орудие, при помощи которого совершено убийство. Как увязать эти три вопроса с действиями возможных убийц? Прямого ответа не было.

И тем не менее, у меня было предчувствие, что в этом убийстве нет ничего случайного и глупого, наоборот, все тщательно спланировано и исполнено с блеском. Значит, здесь каждая частность имела огромное значение. И вдруг что-то стало проясняться...

Кровь! Так много крови – свежей, несвернувшейся. Ее было чересчур много, этой крови!

Возникла и вторая идея: кровавая месть – месть родной крови Родная кровь Симеона Ли восстала против него.

Эркюль Пуаро упредил готовые прозвучать вопросы.

– Две самые важные зацепки в этом деле были подсказаны мне двумя разными людьми, причем каждый из них сделал это, сам того не сознавая. Первая принадлежала миссис Лидии Ли, которая процитировала строчки из «Макбета»: «Кто бы мог подумать, что в старике было еще так много крови?» А потом Трессильян изрек нечто полное глубокого значения. Он рассказал мне, как странно он себя чувствует – будто все происходит во второй раз. Это чувство у него возникло в тот день, когда он сначала открыл дверь Гарри Ли, а вскоре после того – Стивену Фарру. Посмотрите на Гарри Ли, посмотрите на Стивена Фарра, и вы увидите, как удивительно они похожи! Поэтому Трессильяну и показалось, что он дважды пережил одну и ту же ситуацию. Ведь и в самом деле за дверью стоял почти один и тот же человек. Трессильян пожаловался, что у него плохое зрение и он путает людей. И неудивительно! У Стивена Фарра узкий нос, он имеет обыкновение откидывать голову назад, когда смеется, и часто проводит указательным пальцем по щеке. Если мы внимательно присмотримся к портрету молодого Симеона Ли, то увидим, что на него похож не только Гарри Ли, но и Стивен Фарр...

Стивен Фарр шевельнулся. Стул под ним заскрипел.

– Вспомните, что говорил сгоряча Симеон Ли, – продолжал Пуаро. – Вспомните, как он ругал свою семью? Он тогда сказал, что готов поклясться, что у него есть сыновья получше, хотя они, быть может, и рождены в незаконном браке. И мы тем самым вновь возвращаемся к характеру Симеона Ли! Симеон Ли – любимец женщин, Симеон Ли, который хвастал перед своей внучкой, что может составить лейб-гвардию из собственных сыновей почти одного возраста. Отсюда я сделал вывод: Симеон Ли собрал не только всю свою семью, в доме оказался еще один его сын – неузнанный и непризнанный.