Вслед за Трессильяном он вошел в гостиную.

– Пойду поищу мистера или миссис Альфред, – пробормотал старый дворецкий и оставил его одного.

Гарри Ли решительно шагнул в гостиную и оторопел: на подоконнике сидела девушка. Его взгляд скользнул по иссиня-черным волосам, по нежной матовой коже.

– О боже! – воскликнул он. – Вы, случайно, не седьмая по счету и самая красивая жена моего отца?[7]

Пилар соскользнула с подоконника и подошла к нему.

– Я Пилар Эстравадос, – представилась она. – А вы, должно быть, дядя Гарри, брат моей матери.

– Так вот вы кто! – воскликнул Гарри, не сводя с нее взгляда. – Дочь Дженнифер.

– Почему вы спросили меня, не седьмая ли я по счету жена вашего отца? У него действительно было шесть жен?

– Нет, насколько мне известно, официально всего одна, – рассмеялся Гарри. – Э-э-э… как, вы сказали, ваше имя?..

– Пилар.

– Знаете, Пилар, мне удивительно видеть нечто благоуханное вроде вас в этом мавзолее.

– В мав… простите, как вы сказали?

– В этом музее набальзамированных чучел! Я всегда считал этот дом мерзким. Теперь, когда я вижу его снова, он кажется мне еще отвратительнее!

– О нет, здесь так красиво! – растерянно возразила Пилар. – Мебель очень хорошая, и ковры… повсюду толстые ковры, и еще здесь много всяких украшений. Все очень хорошего качества и очень, очень дорогое!

– Вот тут вы правы, – с улыбкой согласился Гарри. – Вы даже не представляете, как мне приятно видеть вас среди этого…

Он не договорил. В комнату стремительно вошла Лидия и направилась прямо к нему.

– Как поживаете, Гарри? Я – Лидия, жена Альфреда.

– Здравствуйте, Лидия. – Он пожал ей руку, быстрым взглядом окинул умное, живое лицо и мысленно оценил ее походку – редко у кого из молодых женщин нынче хорошая походка.

Лидия, в свою очередь, критически оглядела Гарри. На вид сущий бандит, подумала она, хотя и симпатичный. Такому, как он, доверия нет.

– Как, на ваш взгляд, все выглядит спустя столько лет? – с улыбкой спросила она. – По-другому или так же?

– Я бы сказал, по-прежнему. – Он огляделся по сторонам. – Но эту комнату не узнать. Ее отделали заново.

– Да, пожалуй, и не один раз.

– Я имел в виду вас, – сказал Гарри. – Благодаря вам она приобрела новый вид.

– Я так и подумала…

Он улыбнулся хитроватой улыбкой, чем тотчас напомнил Лидии старика, что находится сейчас наверху.

– Сейчас она смотрится более элегантно! Помнится, я что-то слышал о том, что Альфред женился на девушке, чьи предки прибыли в наши края вместе с Вильгельмом Завоевателем.

Лидия улыбнулась.

– Наверное, так и было. Правда, с тех пор они пустили тут корни.

– Как поживет старина Альфред? – спросил Гарри. – Все такой же старый добрый брюзга?

– Мне трудно сказать, каким он вам покажется – прежним или изменившимся.

– А как остальные? Разлетелись по всей Англии?

– Они все соберутся здесь на Рождество.

Гарри сделал круглые глаза.

– Настоящее семейное Рождество? Что случилось со стариком? Раньше он был начисто лишен сентиментальности. Не могу припомнить и его особой любви к ближним… Должно быть, он сильно изменился.

– Возможно, – сухо произнесла Лидия.

Пилар с интересом слушала их разговор.

– А как старина Джордж? – полюбопытствовал Гарри. – Все такой же скупердяй? Как он, бывало, брюзжал, когда был вынужден расставаться с полпенни своих карманных денег.

– Джордж – член парламента, – сообщила Лидия. – Представляет там избирателей Уэстерингема.

– Что?! Лупоглазый в парламенте? Господи, вот это здорово!

Гарри откинул голову и расхохотался. Громоподобный хохот, в стенах комнаты он прозвучал пугающе грубо. У Пилар перехватило дыхание. Лидия поежилась.

Внезапно, уловив за спиной какое-то движение, Гарри умолк и резко обернулся. Он не слышал, как кто-то вошел, но теперь в комнате неподвижно стоял Альфред и со странным выражением смотрел на брата.

Гарри с минуту стоял неподвижно, затем его губы растянулись в улыбке.

– Да это же Альфред! – воскликнул он, шагнув навстречу брату.

Альфред кивнул.

– Привет, Гарри.

Оба стояли, глядя друг на друга. Лидия затаила дыхание. «Какой абсурд, – подумала она. – Смотрят друг на друга, как два пса».

Глаза Пилар округлились еще больше.

«Как глупо они выглядят, – подумала она. – Почему не обнимутся? Впрочем, у англичан нет такой привычки. Но они могли хотя бы что-то сказать друг другу. Почему они просто обмениваются взглядами?»

– Забавно снова оказаться здесь, – наконец сказал Гарри.

– Пожалуй… да. Сколько лет прошло… с тех пор… как ты уехал.

Гарри гордо вскинул голову и провел пальцем по подбородку. Это был привычный жест, означавший воинственность.

– Да, – сказал он. – Я рад, что приехал… – Немного помолчав, он многозначительно добавил: – Домой.

Глава 2

– Наверное, я был порочный человек, – произнес Симеон Ли.

Старик сидел, откинувшись на спинку кресла. Вскинув подбородок, он принялся задумчиво водить по нему пальцем. В камине перед ним ярко пылал огонь. Рядом, держа в руке некое подобие веера из папье-маше, сидела Пилар. Она прикрывала им лицо от жара и время от времени грациозно обмахивалась. Симеон довольно наблюдал за ней.

Он заговорил дальше, обращаясь скорее к себе самому, нежели к девушке, чье присутствие служило ему лишь стимулом.

– Да, я был порочный человек, – повторил он. – Что скажешь на это, Пилар?

Девушка пожала плечами.

– Все мужчины порочны. Так говорят монахини. Поэтому и нужно молиться за них.

– Но я был более порочен, чем основная масса мужчин. – Симеон Ли рассмеялся. – Знаешь, я не жалею об этом. Я вообще ни о чем не жалею. Я всегда наслаждался жизнью… каждой ее минутой. Говоря, что с возрастом возникает желание покаяться в содеянном. Это чепуха. Я ни о чем не жалею. И я скажу тебе… Я сделал много такого… Короче говоря, много грешил. Мошенничал, и воровал, и лгал… Да, Господи! И женщины… всегда были женщины! Кто-то недавно рассказал мне, что один арабский шейх имел охрану из сорока собственных сыновей… все примерно одного возраста. Вот как! Сорок человек. Не знаю насчет сорока, но готов спорить, что легко мог бы собрать внушительную охрану, если б знал всех своих отпрысков. Эй, Пилар, что скажешь на это? Ты потрясена?

Взгляд девушки даже не дрогнул.

– Нет. С чего бы мне? Мужчины всегда хотят женщин. Мой отец был таким. Поэтому жены часто бывают несчастны и ходят в церковь молиться.

Старый Симеон Ли нахмурился.

– Я сделал Аделаиду несчастной, – признался он еле слышно, как будто разговаривал сам с собой. – Боже, что за женщина! Когда я женился на ней, она была этакой воздушной красавицей! И что потом? Вечно плакала и ныла. Своим вечным нытьем женщина способна разбудить дьявола в любом мужчине… Никакого характера, вот что с ней было не так. Хотя бы раз она дала мне отпор! Так нет… ни разу. Я думал, когда женюсь на ней, то остепенюсь, заведу детей, навсегда забуду старую жизнь…

Голос Симеона сорвался. Он уставился на огонь в камине.

– Создать семью… Господи, что за семья! – Симеон неожиданно зло рассмеялся. – Ты только посмотри на них!.. Среди них нет ни одного, кто мог бы продолжить мое дело. Что с ними такое? Как будто в их жилах течет не моя кровь! Ни одного настоящего сына, законного или прижитого на стороне. Взять, к примеру, Альфреда… О небо, в какую скуку он вгоняет меня! Вечно смотрит на меня преданными собачьими глазами; готов сделать все, о чем я попрошу… Господи, что за болван! Не то что его жена, Лидия… Лидия мне нравится. В ней есть сила воли. Хотя она меня и не любит. Да, она меня не любит. Но ей приходится мириться со мной из-за этой тряпки Альфреда. – Симеон посмотрел на сидевшую возле камина девушку. – Помни, Пилар, нет ничего скучнее, чем преданность.

Девушка улыбнулась ему.

– Джордж? – продолжил старик, взбодренный присутствием молодости и женственности. – А что Джордж? Болван. Фаршированная рыба. Напыщенный болтун, без мозгов и решительности. К тому же страшный скупердяй. Дэвид? Дэвид всегда был глупцом и мечтателем. Маменькин сынок, вот кто такой Дэвид. Единственный разумный его поступок – то, что он женился на этой разумной женщине. – С этими словами Симеон хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Лучший из них – Гарри! Старина Гарри, блудный сын! Зато, по крайней мере, живой.

– Верно, – согласилась Пилар. – Он симпатичный. Он смеется, громко смеется и задорно откидывает назад голову. О, да, он мне нравится.

Старик удивленно посмотрел на нее.

– Правда, Пилар? Гарри всегда умел производить впечатление на женщин. В этом он пошел в меня. – Старик рассмеялся дребезжащим смешком. – У меня была хорошая жизнь, очень хорошая. В ней было много всего.

– В Испании есть поговорка, – сказала Пилар. – «Бери что хочешь, только плати, говорит Господь».

Симеон одобрительно шлепнул по подлокотнику кресла.

– Правильно сказано. Так и надо. Бери что хочешь… Я так и поступал… всю мою жизнь… брал то, что хотел…

– И вы платили? – неожиданно высоким и чистым голосом спросила Пилар.

Смех оборвался. Симеон выпрямился в кресле и в упор посмотрел на нее.