Агата Кристи - Рождество Эркюля Пуаро

– Право, мистер Пуаро, стоит ли нам тратить время на комплименты? – резко спросила Лидия.

– Прошу простить меня, мадам. Но англичанки редко разбираются в тонкостях la toilette. Платье, в котором вы были в тот первый вечер, его смелый и вместе с тем такой простой рисунок – оно было сама элегантность, утонченный вкус…

– Так зачем вы хотели видеть меня? – перебила его Лидия.

Пуаро посерьезнел.

– Видите ли, мадам, ваш супруг хочет, чтобы я серьезно занялся расследованием. Он потребовал, чтобы я остался в вашем доме и сделал все для того, чтобы докопаться до истины.

– И?.. – холодно уточнила Лидия.

– Я готов принять приглашение, но только в том случае, если оно также исходит от хозяйки дома, – медленно ответил Пуаро.

– Естественно, я поддержу приглашение моего мужа, – по-прежнему холодно отозвалась женщина.

– Да, мадам, но мне нужно нечто большее. Вы действительно хотите, чтобы я поселился у вас?

– Почему бы нет?

– Хорошо. Тогда давайте будем откровенны друг с другом. Я спрашиваю у вас вот что: вы действительно хотите знать правду?

– Естественно.

– Вы всегда так сдержанны в своих ответах? – вздохнул Пуаро.

– Да, я привыкла сдерживать свои мысли и чувства, – ответила Лидия и, прикусив, губу, на миг задумалась. – Так уж меня воспитали… Наверное, нам лучше говорить откровенно. Разумеется, я вас понимаю. Вам не позавидуешь. Мой свекор был зверски убит, и если только обвинение в краже и убийстве не будет предъявлено самому очевидному подозреваемому, Хорбери – а оно, похоже, не будет ему предъявлено, – то вывод напрашивается один: это сделал кто-то из членов семьи. Привлечь такого человека к ответственности – значит покрыть несмываемым позором всех нас. И если говорить откровенно, мне бы не хотелось, чтобы это произошло.

– То есть вы не будете против, если убийца избежит наказания? – уточнил Пуаро.

– Думаю, в этом мире на свободе безнаказанно разгуливает не один убийца.

– Тоже верно.

– Одним больше, одним меньше, какая разница…

– А как же другие члены семьи, те, что невиновны? – спросил Пуаро.

– А что с ними? – удивилась Лидия.

– Но ведь вы понимаете, что если будет так, как вы надеетесь, никто не узнает правды. Тень подозрения останется висеть над всеми…

– Об этом я как-то не подумала, – призналась Лидия.

– Никто так и не узнает, кто на самом деле этот убийца, – сказал Пуаро и мягко добавил: – Если только вы сами этого не знаете, мадам.

– Вы не имеете права так говорить! Неправда! О, если б это был кто-то посторонний, но только не член семьи! – сокрушенно воскликнула она.

– Он может быть и тем и другим, – сказал Пуаро.

– Это как понимать? – недоуменно спросила Лидия.

– Это может быть член семьи и вместе с тем посторонний человек. Неужели вы еще не поняли? Eh bien, эта идея только что посетила Эркюля Пуаро. Итак, мадам, что я должен сказать мистеру Ли?

Сыщик пристально посмотрел на Лидию. Та лишь беспомощно всплеснула руками.

– Разумеется, вы должны принять приглашение, – ответила она.

Пилар застыла посередине музыкального салона. Она стояла очень прямо, стреляя глазами из стороны в сторону, как животное, которое боится, что на него сейчас нападут.

– Как я хочу уехать отсюда! – воскликнула она.

– Ты не одна такая. Я тоже. Но нас никуда не выпустят, – мягко возразил Стивен Фарр.

– Ты имеешь в виду полицию?

– Да.

– С полицией лучше не иметь никаких дел, – серьезно произнесла Пилар. – С приличными людьми такого не бывает.

– Ты имеешь в виду себя? – спросил Стивен со слабой улыбкой.

– Нет. Я имею в виду Альфреда и Лидию, Дэвида и Джорджа, Хильду и даже Магдалену, – пояснила Пилар.

Стивен зажег сигарету и прежде, чем что-то сказать, сделал пару затяжек.

– Почему ты сделала исключение?

– Ты о чем?

– Почему не включила в свой список Гарри? – поинтересовался Стивен.

Пилар рассмеялась, блеснув ровными, белоснежными зубами.

– Гарри другой. Думаю, он прекрасно знает, что это такое – иметь дело с полицией!

– Пожалуй, ты права. Он действительно слишком колоритен для семейной идиллии… Кстати, Пилар, тебе нравятся твои английские родственники? – задал новый вопрос Стивен.

Пилар задумалась.

– Они добры, все до единого. Но они мало смеются и вообще какие-то невеселые, – ответила она, медленно подбирая слова.

– Дорогая моя, но ведь в доме только что произошло убийство!

– Неужели? – с сомнением в голосе ответила Пилар.

– Убийства случаются не каждый день, – менторским тоном произнес Стивен, – даже если твоя игривость предполагает иное. Не знаю, как в Испании, но в Англии к убийствам относятся серьезно.

– Ты смеешься надо мной, – сказала Пилар.

– Неправда. Я вообще не в том настроении, – возразил Стивен.

Девушка пристально посмотрела на него.

– Потому что ты тоже хочешь отсюда уехать?

– Да.

– И рослый красивый полицейский тебя не отпустит?

– Я его не спрашивал. Но даже если б и спросил, уверен, что получил бы отказ. Надо быть осторожным, Пилар, осторожным и осмотрительным.

– Это утомительно, – кивнула она.

– Дорогая моя, утомительно – это мягко сказано. А еще этот чокнутый иностранец, который везде сует свой нос… Сомневаюсь, что он что-то собой представляет, но мне от него по себе.

Пилар нахмурилась.

– Мой дед был очень богат, ведь так? – спросила она.

– Предполагаю, что да.

– И кому теперь достанутся все его деньги? Альфреду и остальным?

– В зависимости от того, что сказано в завещании.

– Он мог завещать мне денег, – задумчиво произнесла Пилар, – но боюсь, что не сделал этого.

– С тобой все будет хорошо, – успокоил ее Стивен. – Все-таки ты часть семьи. Это и твой дом тоже. Тебя не оставят без средств к существованию.

– Да, это и мой дом тоже, – вздохнула Пилар. – Смешно, не правда ли? И в то же время ни капельки не смешно.

– Думаю, мне понятно, почему ты так говоришь.

Девушка снова вдохнула.

– Послушай, если я сейчас включу граммофон, мы с тобой потанцуем?

– Думаю, это было бы неуместно, – с сомнением в голосе ответил Стивен. – В доме траур, ты, бесчувственная испанская красотка!

– Но ведь я не чувствую никакого горя, – бесхитростно призналась Пилар, сделав большие глаза. – Я совсем не знала деда, хотя мне и нравилось вести с ним разговоры. Не понимаю, почему я должна плакать и чувствовать себя несчастной потому, что его больше нет? Притворяться так глупо!

– Ты бесподобна! – воскликнул Стивен.

– Мы могли бы положить на граммофон чулки и перчатки, чтобы было не так громко. И никто не услышит, – продолжила уговаривать его Пилар.

– Что ж, давай попробуем, искусительница!

С радостным смехом Пилар выбежала из комнаты и быстро направилась к танцевальному залу в дальнем конце дома. Дойдя до бокового коридора, который вел к садовой двери, она резко остановилась. Стивен нагнал ее и тоже замер на месте.

Эркюль Пуаро, сняв со стены портрет, внимательно разглядывал его в падающем с террасы свете. Услышав шаги, он поднял глаза и воскликнул:

– А! Вы появились в очень удачный момент!

– Что вы тут делаете? – удивилась Пилар и, подойдя, встала с ним рядом.

– Изучаю нечто очень важное, а именно лицо Симеона Ли в молодости, – серьезно произнес Пуаро.

– Так это мой дедушка?

– Да, мадемуазель.

Пилар уставилась на портрет.

– Совсем не такой, совершенно другой, – задумчиво произнесла она. – Он был такой старый, такой сморщенный, а здесь он похож на Гарри… Каким Гарри мог быть лет десять назад.

Эркюль Пуаро кивнул.

– Верно, мадемуазель. Гарри Ли – копия своего отца. А теперь взгляните сюда, – с этими словами он провел ее чуть дальше по галерее. – Перед вами ваша бабушка – нежное продолговатое лицо, белокурые волосы, кроткие голубые глаза.

– Как у Дэвида, – сказала Пилар.

– Немного похожа на Альфреда, – добавил Стивен.

– Интересная вещь наследственность. Мистер Ли и его супруга были полными противоположностями. В целом дети от этого брака унаследовали черты матери. Взгляните сюда, мадемуазель, – сказал Пуаро, указав на портрет девушки лет девятнадцати-двадцати с золотыми волосами и смеющимися голубыми глазами. Волосы и глаза она явно унаследовала от миссис Ли, но чувствовалось в ней и нечто другое – непокорный дух, жизнелюбие, каких было лишено кроткое лицо ее матери.

– О! – воскликнул Пилар, и лицо ее вновь просветлело. Рука ее потянулась к шее и извлекла медальон на длинной золотой цепочке. Легкое нажатие пальца, и крышка открылась. На Пуаро посмотрело все то же смеющееся лицо.

– Моя мать, – сказала девушка.

Пуаро кивнул. На внутренней стороне крышки имелся портрет мужчины. Он был молод и хорош собой: иссиня-черные волосы, синие глаза.

– Ваш отец? – спросил Пуаро.

– Да, мой отец. Красавец, не правда ли? – сказала Пилар.

– Еще какой! Насколько я понимаю, синие глаза редкость у испанцев?