– Тут нет никакой тайны, – ответил Сагден, вопросительно глядя на него.

– Тогда скажите мне – причем скажите как местный житель, – что было о нем известно?

Суперинтендант задумчиво потер пальцем подбородок. Вопрос явно его озадачил.

– Я не местный. Я родом из Рившира, из другого графства. Разумеется, мистер Ли был фигурой известной в здешних краях. Но все, что я о нем знаю, я знаю понаслышке.

– Вот как? И что же вы знаете о нем понаслышке?

– То, что характер у него был трудный, и мало кому удавалось в делах с ним настоять на своем. Зато он был щедр в том, что касалось денег. Раздавал их направо и налево. У меня в голове не укладывается, что мистер Джордж может быть полной противоположностью. Они же отец и сын!

– В этой семье четко просматриваются две линии. Альфред, Джордж и Дэвид – пусть только внешне – пошли в мать. Сегодня утром я рассматривал портреты в галерее.

– Он был вспыльчив, – продолжал суперинтендант Сагден, – и большой ловелас – в молодые годы, разумеется. Но он уже много лет являлся инвалидом. Однако даже с женщинами он всегда бывал щедр. Случись у девушки неприятности, он обычно давал ей приличную сумму и помогал выйти замуж. Пусть он не был человеком высоких моральных устоев, но жадиной уж точно не был. А вот с женой был черств, вечно третировал ее, заводил на стороне романы с другими женщинами… Можно сказать, она умерла от горя. Это избитая фраза, но, думаю, миссис Ли действительно была несчастной женщиной. Она вечно хворала и почти не выходила из дома. Несомненно и то, что характер у мистера Ли был не подарок. А еще он был мстителен. Говорят, если кому-то случалось перейти ему дорогу, он всегда старался расквитаться, как бы долго ему ни приходилось ради этого ждать.

– Божьи мельницы мелют медленно, да мелко, – пробормотал Пуаро.

– Скорее, мельницы дьявола, – хмуро заметил Сагден. – В Симеоне Ли не было ничего от святого. Такой легко бы продал дьяволу душу и никогда бы не пожалел об этом. А еще он был горд – горд, как Люцифер.

– Горд, как Люцифер, говорите? – переспросил Пуаро. – Это, знаете ли, наводит на размышления…

– Вы хотите сказать, что, по-вашему, его убили из-за его гордыни? – озадаченно спросил суперинтендант.

– Я хотел сказать, – возразил Пуаро, – что есть такая вещь, как наследственные черты. Симеон Ли передал гордость своим сыновьям…

Он не договорил. Из дома вышла Хильда Ли и остановилась, глядя на террасу.

Глава 3

– Я искала вас, мсье Пуаро.

Суперинтендант Сагден извинился и зашагал назад в дом.

– Я не знала, что он с вами, – сказала Хильда, глядя ему вслед. – Мне казалось, он сейчас у Пилар. Такой милый человек, такой деликатный…

Голос у нее был на редкость приятный – низкий и бархатистый.

– Вы говорите, что хотели видеть меня? – уточнил Пуаро.

– Да. Мне кажется, вы можете мне помочь, – ответила Хильда.

– Буду только рад, мадам.

– Вы на редкость проницательны, мистер Пуаро. Я поняла это вчера вечером. Есть вещи, которые вы – я в этом уверена – выясните легко. Я хочу, чтобы вы поняли моего мужа, – произнесла она.

– Что именно, мадам?

– Я не хотела говорить об этом с суперинтендантом Сагденом. Он бы меня не понял. В отличие от вас.

– Я польщен, мадам, – ответил Пуаро с легким поклоном.

– Мой муж, – продолжала тем временем Хильда, – на протяжении многих лет, с тех самых пор, как я вышла за него замуж, был, как я выражаюсь, душевно искалечен.

– А!

– Когда человек получает физическую травму, он испытывает шок и боль, но рана со временем затягивается, кости срастаются, боль ослабевает. Да, какое-то время человек ощущает слабость, остается шрам, но этим, как правило, и ограничивается. Мой супруг, мистер Пуаро, перенес сильнейшую душевную травму, причем в самом ранимом возрасте. Он обожал мать и видел, как она умерла. Он был убежден, что моральная ответственность за ее смерть целиком и полностью лежит на его отце. Он так и не оправился от этого. Его обида на отца никуда не делась. Приехать сюда на Рождество и помириться с отцом его убедила я. Мне хотелось этого ради него самого: чтобы его душевная рана, наконец, затянулась. Теперь мне понятно, что приезд сюда был ошибкой. Симеон Ли забавлялся тем, что бередил эту старую рану. Думаю, с его стороны это было весьма опасно…

– Вы хотите сказать, мадам, – перебил ее Пуаро, – что ваш муж убил своего отца?

– Я говорю лишь то, мистер Пуаро, что он легко мог это сделать. А еще я скажу вам следующее – он этого не делал! Когда Симеон Ли был убит, его сын играл «Похоронный марш». Желание убить жило в его сердце, но оно рвалось наружу через его пальцы и умирало в звуках музыки, и это правда.

– Скажите, мадам, каков ваш вердикт относительно той старой драмы? – спросил Пуаро, немного помолчав.

– Вы имеете в виду смерть супруги Симеона Ли?

– Да.

– Я неплохо знаю жизнь и давно сделала вывод, что нельзя выносить суждения на основании лишь первого впечатления. На первый взгляд, Симеон Ли виноват – он недостойно себя вел, жестоко обращался с женой. В то же время я искренне полагаю, что существует некая кротость, некая склонность к мученичеству, которая пробуждает у определенного типа мужчин их худшие инстинкты. Думаю, ему больше подошла бы женщина с характером, наделенная силой духа, Симеон Ли восхищался бы такой. Но долготерпение миссис Ли, ее постоянные слезы раздражали его, – медленно сказала Хильда.

– Понятно, – кивнул Пуаро.

– Что вам понятно? – резко спросила она.

– То, что вам пришлось заменить вашему мужу мать, в то время как вы сами предпочли бы быть его женой, – ответил он.

Хильда Ли отвернулась.

– Ваш муж сказал вчера вечером: «Моя мать никогда не жаловалась». Это так?

– Нет, конечно! – раздраженно воскликнула Хильда. – Она только и делала, что жаловалась Дэвиду. Все свои страдания она взвалила на его плечи. Он же был слишком молод, если не сказать юн, чтобы нести это бремя!

Пуаро задумчиво посмотрел на нее. Почувствовав на себе его взгляд, Хильда вспыхнула и закусила губу.

В этот момент из дома вышел Дэвид Ли и направился в их сторону.

– Хильда, какой прекрасный день! Скорее похоже на весну, чем на зиму, – с неподдельной радостью произнес он.

Затем с гордо поднятой головой подошел ближе. Он выглядел по-мальчишески юным: голубые глаза сияли, белокурый локон упал на лоб. Дэвид в буквальном смысле светился беззаботностью юности. У Пуаро перехватило дыхание.

– Хильда, как ты смотришь на то, чтобы нам прогуляться до озера? – предложил мистер Ли.

Пуаро проводил их взглядом. В какой-то момент Хильда обернулась и посмотрела в его сторону. Ему показалось, что в ее глазах промелькнула тревога или даже – кто знает? – страх.

Сыщик медленно направился в другой конец террасы.

– Я всегда говорю, – пробормотал он, – что я этакий отец-исповедник. А так как женщины исповедуются чаще мужчин, то сегодня утром ко мне приходили исключительно женщины. Интересно, придет ли вскоре еще одна или нет?

В конце террасы он развернулся и зашагал назад. Ответ на вопрос не заставил себя ждать. Ему навстречу шла Лидия Ли.

Глава 4

– Доброе утро, мистер Пуаро. Трессильян просил меня разыскать вас с Гарри, но я рада, что застала вас одного. Мой муж рассказывал о вас и очень хотел бы с вами поговорить, – произнесла Лидия.

– Вот как? Он ждет меня прямо сейчас? – удивился Пуаро.

– Нет-нет, он почти не спал прошлой ночью, и я в конце концов дала ему сильное снотворное. Она пока еще не проснулся, и я не хочу его будить.

– Прекрасно вас понимаю. Мудрое решение с вашей стороны. Вчера вы все пережили настоящее потрясение.

– Видите ли, мистер Пуаро, Альфред любил отца, – серьезно произнесла Лидия, – любил больше, чем все остальные.

– Понимаю.

– Скажите, у вас – или у суперинтенданта – есть соображения насчет того, кто это мог сделать? – поинтересовалась она.

– У нас, мадам, есть определенные соображения насчет того, кто этого не делал, – медленно проговорил Пуаро.

– Это просто какой-то кошмар! С трудом верится, что такое бывает на самом деле! – с легким раздражением воскликнула Лидия. – Кстати, как насчет Хорбери? Он действительно был в кино, как и утверждает?

– Да, мадам, его показания проверены. Он говорит правду.

Женщина остановилась и сорвала веточку тиса. Лицо ее сделалось еще бледнее.

– Но ведь это ужасно! В таком случае остаются лишь члены семьи! – сокрушенно воскликнула она.

– Именно.

– Мистер Пуаро, я отказываюсь в это верить!

– Отчего же, мадам? Вы очень даже в это верите.

Лидия открыла было рот, чтобы возразить, но вместо этого печально улыбнулась.

– Какая же я лицемерка, – прошептала она.

Кивнув, Пуаро произнес:

– Если б вы, мадам, были честны со мной, вы признали бы, что находите вполне естественным то, что вашего свекра мог убить кто-то из членов семьи.

– Вы говорите фантастические вещи, мистер Пуаро! – заявила Лидия.

– Верно. Но ваш покойный свекор был фантастической личностью.

– Бедный старик. Как мне теперь его жаль… А ведь когда он был жив, он невероятно меня раздражал! – призналась Лидия.